Своими ночлежками… Как интересно выразилась Энни. Ночлежки, если перевести на нормальный русский, — это ведь… О нет!

Спокойствие, Стеф, только спокойствие.

Молчу??? Вот сейчас наброшусь на тебя — и ты посмотришь, как я молчу!

Нет, Стеф, по-прежнему спокойствие! Набросишься потом…

Что это даст?

А что даст, если мы друг другу немного испортим внешний вид?

Ничего.

Вот-вот…

Внизу послышались громкие голоса, потом быстрые шаги. В холле появился объект их разговора, дышащий энергией и силой. В модном синем костюме, который великолепно сидел, подчеркивая мужественность и статность его обладателя. У Стефании при его виде, как всегда, участилось дыхание и до боли перехватило дыхание.

Но разве можно так на меня действовать? Так умопомрачительно!

На лице Николая недовольство, граничащее со злостью. Таким его Стефания еще не видела! Он с Иваном остановился в холле, бросил взгляд на Стефанию, на шоколадку (так ее назвала Стефания) и снова на Стефанию, оценивая ее состояние.

Как ты зашла, Анна? — по-русски спросил Николай Энни, но смотрел он только на Стефанию. Это все, что тебя волнует? Только то, как я зашла? А ты не хотел бы мне объяснить, как вот это здесь оказалось, — чистая русская речь Анны-Энни добила Стефанию.

Чудеса! Она еще и по-русски говорит! Но за «это» ответишь.

— Спустись в кабинет. Я освобожусь, чтобы с тобой поговорить, через несколько минут, — ответил он, по-прежнему глядя не на нее, а на Стефанию, которая сейчас находилась не в лучшем своем состоянии, не зная куда деть себя и свои голые ноги. Нужно же было с утра одеться и привести себя в порядок, она же предпочла весь день ходить в его футболке. Как будто так и должно было быть!

Я никуда не уйду, пока ты не объяснишь мне, что здесь происходит! — потребовала Анна.

Николай оторвал жадный взгляд от Стефании и посмотрел наконец на Энни-Анну. От этого холодного взгляда даже у Стефании побежали мурашки по коже. Сквозь зубы зло проговорил:

Разговора не будет, компенсации тоже. Я на себе обязательств не брал, и ты об этом знаешь. Сама пришла, сама и уходи, а будешь истерить — последствия тебе известны. Правила игры одни для всех.

Энни испуганно посмотрела на него, не ожидая подобной отповеди. Хоть было бы из-за кого! Из-за этой? Простушки в майке? Непонимающе хлопала глазами, поворачивая красивую голову из стороны в сторону, будто ища поддержки.

Николай по-прежнему был неумолим, но на нее уже не смотрел. Иван вызывал такси, диктуя адрес.

Наконец Анна пришла в себя и, бросив колючий взгляд на Стефанию, прокомментировала:

Радость от него будет недолгой! И тебя тоже выкинут — как меня сейчас. Тогда ты вспомнишь все это.

Она развернулась и гордо направилась к выходу. Иван молча пошел за ней. Николай еще секунду недовольно смотрел ей вслед, потом повернулся к Стефании:

Я не хотел, чтобы ты это видела. Почему? Потому что это не то, о чем тебе необходимо думать.

Склонив голову набок, Стефания задала волнующий ее вопрос:

Тогда о чем мне необходимо думать? О тебе? О нас? Я не знаю. Объясни. Может, я пойму. Вчера у тебя не было вопросов. Это было вчера. До того, как сегодня ворвалась твоя… и начала все это! Ты ей поверила? Ты предпочитаешь ей смотреть в глаза, но не мне?

Этот жесткий циничный тон заставил ее поежиться.

Это было жестоко. Ведь можно было все по-другому сделать. Предупредить, объяснить… Почему ты так поступил с ней? Потому что иначе она не понимала, что между нами все закончено. Закончено?

Александров недовольно закатил глаза, но спокойно объяснил:

Один из моих друзей сообщил мне, что Энни Кент не прочь со мной встретиться. Прогуглив ее, я согласился. В моем мире это принято. Мы встретились несколько раз. Потом меня долго не было в стране. Когда я вернулся, мы продолжили иногда видеться. Нам обоим было хорошо. Потом все пошло по накатанной. Мне надоело, тупик, мы расстались. Прошло два месяца, а Энни никак не хотел примириться с таким несправедливым, по ее мнению, положением вещей. Она продолжала звонить и приходить, твердя о своих глубоких чувствах. Неоднократно я ей объяснял, но она с бульдожьим упорством отказывалась понимать. У нее на кону было слишком много. В таких случаях единственный верный путь — перестать замечать. Чем я и занимался, пока сегодня она успешно не проникла в пентхаус. Как ты ей открыла дверь? Вот оно! В этом я как раз хотела тебя обвинить! Меня? В чем же? В том, что я снова была заперта и не могла выйти на улицу. Поверь, это переходит уже все возможные предела понимания.

Предыдущее ее недовольство начало нарастать снова в груди, выплескиваясь волнами наружу.

Ты не имеешь право вот так себя вести. Это не…Я задал вопрос, — сказал он, растягивая галстук и снимая его. Обмотал им руку. Не плохо получается, — оценила его поведение Стефания, добавив: — это я пострадала, а ты будешь бить меня этим галстуком? Тебе понравилось. Нет, — начала она, отходя назад. Не ври, — короткий окрик.

Он умеет пугать и шокировать!

Как это не отрезвило Энни Кент?

Он расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашке, следующую…

Мы не одни, — попыталась остановить его Стефания. Я знаю, — ответил он, берясь за ремень.

Стефания, взвизгнув, попыталась его обойти, он одним шагом перекрыл ей путь к отступлению и, перекинув через плечо, понес по коридору.

Отпусти, я закричу. Начинай! — согласился он, шлепнув по ягодицам.

Лежа на его плече, головой вниз, она видела только его рубашку, брюки и туфли.

Я предупреждала, гадкий ты человек! — и только набрала побольше воздуха в легкие, чтобы крикнуть, как он так встряхнул, что она поперхнулась. Больно, — она начала вырываться, футболка задралась ей на голову, оголив округлые ягодицы.

Чем не преминул воспользовался Николай, громко шлепнув еще раз по ним.

Я по ним скучал, — спокойно прокомментировал он.

По чему?

По моей попе???

Дверь открылась, они вошли в темную комнату. Ногой закрыв двери, он отдал короткие указания:

Дверь на код: 08. Температура 18, влажность 13, давление 11. Свет 24 поворота, шторы раздвинуть на 25 процентов. Выполняю, Николай Алексеевич. Через двадцать минут наполни ванну на 50 процентов, температура комнатная, без добавления масел и прочего. Принято к выполнению. В инфографику… запиши ужин на 18:00. Стейк лосося с пюре васаби, овощи на гриле. Вино белое сухое. Яблоки, бананы. В инфографике оставлены соответствующие записи.

Стефания прислушивалась к разговору. Техника на грани фантастики! В голове не укладывалось, что это не фильм и что это возможно уже сейчас. Поэтому девушка и замерла на его плече, а мужчина, как будто забыв о ней, не чувствовал тяжести.

Внутренние камеры в этой комнате отключи до 19:15. Выполнено.

И только после этих слов Александров начал опускать Стефанию со своего плеча. Ее тело начало медленно скользить по его телу, что тут же огненным взрывом отдалось у нее в голове и в каждой клеточке тела. Перехотелось сопротивляться и противиться. О, как же она слаба с ним! Как ей хочется, чтобы именно сейчас, кроме них, ничего не имело значение.

Здесь и сейчас…

Это слова Коли.

Но это теперь и мои слова.

Здесь и сейчас…

Как ты прекрасна, — прошептал он, распуская ее высокий конский хвост и осторожно массажируя кожу головы круговыми движениями. Пальцы опустились на ее шею, мягко поглаживая.

От такого контакта Стефания пришла в замешательство. Как можно быть настолько нежным и одновременно жестким! Все в одном человеке.

Хорошо? — задал он вопрос, обволакивая ее своим голосом. Очень-очень.

Он наклонил голову ближе к ней, почти сопрягаясь лбами, прошептал:

У тебя красивые глаза. Особенно они светятся, когда ты вот так смотришь на меня. Как? Доверчиво и самозабвенно. Как будто я центр твоей вселенной. В этот момент я чувствую себя властелином созданного нами мира. И я знаю, что я всесилен. И что ты моя. Твоя? Моя, и только моя, — утвердительно заявил Александров, намотав на руку ее локоны и оттянув ее голову назад. — Это понятно? Да. Я твоя, — прошептала она, соглашаясь и опуская бездонный взгляд, вторя ему, — твоя.