— Использовано оружие, не предусмотренное программой, — продолжил робот.

— Больше такого не повторится, обещаю, — развел руками Ирцарио.

Он прошел к двери в дальнем конце зала, больше не обращая на робота внимания. Толкнул её и оказался в мрачной лаборатории.

— Охренеть, — только и сказал он, увидев распростертого на столе узорга, глаза которого уже едва светились.

Узорг приподнял голову, окинул взглядом вошедшего и вновь обессиленно уронил затылок на стол.

— Я слышал выстрелы, — долетел до ушей Ирцарио шепот. — Думал, что-то изменилось. Но вот передо мной стоит очередная гинопосская шавка в синей форме.

— Грубишь, — хмыкнул Ирцарио. — Значит, пока не подыхаешь.

— Кто ты? И чего тебе от меня нужно?

Ирцарио прошел по сумрачной комнатке, напоминающей карикатурную лабораторию маньяка-психопата. Посмотрел, потрогал многочисленные шланги, трубки, вентили. Пленник, не отрываясь, следил за ним взглядом. За этим вниманием ощущалась не только ненависть, но и любопытство. Узорг стосковался по обществу. Годами он видел лишь одного человека.

— Сколько лет это продолжается? — спросил Ирцарио. Он говорил больше сам с собой, но изможденный старик на столе издал в ответ звук, похожий на карканье, после чего закашлялся.

— Прости, — выдавил он хриплым голосом. — Мне не на чем было ставить зарубки, да и солнце сюда нечасто заглядывает.

Ирцарио не обратил внимания на его слова.

— С той планеты мы свинтили лет двадцать пять назад, — продолжал он обход. — Тогда на «Гинопосе» в последний раз царил хаос. Потом пленных брали редко. А если брали, то убивали тут же. Приход, расход… Всё это идёт через несколько инстанций, он бы не стал рисковать. Значит, ты еще оттуда. Один из тех идиотов, что остались.

Узорг слишком долго напрягал шею, глядя на Ирцарио, и, наконец, силы ему изменили. Он с громким вздохом опустил голову.

— Так ты — его сын? Господи…

— «Господи»? — усмехнулся Ирцарио. — Брось, старик. Так он не глумился даже над Иовом.

Ирцарио остановился справа от старика, так тому было удобно, повернув голову, смотреть на него.

— Что с тобой, волчонок? — шепнул старик. — Такое чувство, будто ты мне сочувствуешь.

Ирцарио задумчиво покачал головой. Он всё ещё игнорировал слова старика. Зачем говорить с тем, кто должен умереть? Больше это не доставляло ему удовольствия. Он потянул из ножен тесак. Глаза старика при этом жадно блеснули.

— О… — сказал он. — О… И ты… Не побоишься?

— Чего? — удивился Ирцарио. — Взять грех на душу?

— Огорчить отца.

— Настоящего гинопосца не должна огорчать смерть какого-то узорга. — Ирцарио наклонился к уху старика и произнес еще два слова: — Елари Квинти.

Он едва успел отпрянуть — казалось, что старик вцепится желтыми зубами ему в лицо.

— Она здесь? — вскричал он. — Что с ней? Она… Она жива?

— Понятия не имею, — сказал Ирцарио, поднимая тесак. — И мне искренне жаль, что ты не узнаешь этого. Но из уважения к ней, я подарю тебе то, о чем ты молил все эти годы.

Старик закрыл глаза. Две крохотные слезинки выкатились из-под век и сползли по морщинистой коже. Лицо расслабилось, губы что-то беззвучно шепнули.

Лезвие тесака уже неслось к тонкой шее узорга, когда из зала послышался страшной силы взрыв.

Сердце гулко стучало в груди. Мысли, одна другой страшнее, сменяли друг друга. Аргеной не позволял себе углубляться ни в одну из них. Не время думать, теперь нужно просто действовать.

Сесть в «тачку». Доехать до оружейной. Взять лазерное ружье. Взглядом заставить заткнуться что-то лопочущего дежурного. Снова в «тачку». Смотреть перед собой сквозь защитное стекло.

— Господин Аргеной, — пробился сквозь окутавший сознание туман встревоженный голос Сонлера. — Вы… Ваш поступок осуждают. Лучше бы вам вернуться.

Лучше бы… Все они знают, как ему лучше. Регенератор. Сонлер. Браслет. Робот.

Нестерпимая жажда разрушений навалилась на Аргеноя. Он дал себе зарок положить конец всякой власти над собой. Это он — власть, он — сила, и никто, ничто не может возвышаться над ним.

Сначала будет робот и тот отважный выродок, что посмел сунуть нос не в своё дело. Потом — Сонлер. Лейст. Потом — весь мир.

Аргеной машинально поглаживал ружье, лежащее на коленях.

— И Вайна, — прошептал он. — Скажу, чтобы плод вырезали и сунули в пробирку, а эту тварь вышвырну в космос, истекать кровью.

— Господин главнокомандующий! — В голосе Сонлера, передающемся через браслет, слышалась зарождающаяся паника. — Наши телескопы зафиксировали стремительно движущийся объект. Траектория расчитана, он движется к одному из солнц Триумвирата. Расчетное время столкновения — сорок пять минут. Мы полагаем, это «Квазар».

Аргеной завыл. Он опустил голову, вцепился в волосы здоровой рукой. Что, что ему оставалось делать? Его будто рвали на части, а их, частей этих, не так уж и много осталось.

Между двух огней Аргеною было не привыкать, но теперь их горело не меньше трех. Он должен вернуться и закончить поединок, иначе потеряет уважение гинопосцев и власть. Он должен уничтожить того, кто посягнул на его секрет, иначе все узнают о Летосе, и ему конец. Он должен решить, что делать с «Квазаром», иначе Триумвират будет уничтожен, и ему… Ему конец.

— Скачок, — простонал Аргеной. — Отправьте корабль в скачок, пусть он примет удар…

Аргеной замолчал, осознав нелепость приказа. Боеголовка, способная проникнуть в самое сердце звезды, не взорвется, протаранив даже самый крепкий корабль флота.

А потом Аргеной понял, что не отдал никакого приказа. Он просто говорил, не активировав канал.

И, как будто было мало всего этого, голос Сонлера раздался в третий раз. Аргеной уже выбрался из «тачки» и шагал по «коридору призраков», когда прозвучали эти слова:

— Гос… Господин г-г-главнокомандующий… Перед нами флот узоргов. Перед нами «Ковчег»! Аргеной! — Сонлер кричал, не в силах больше контролировать эмоции.

Аргеной сбился с шага, остановился, привалившись к стене. Висящее на плече ружье со стуком ударилось о стену.

Долг. Честь. Жизнь. Его атаковали со всех сторон.

— Давайте, суки, — прорычал Аргеной. — Давайте, все сразу! Я вас всех сожру!

Он отлепился от стены и, шатаясь, пошел к двери. Стянул с левой руки браслет, бросил на пол и впервые за всю жизнь почувствовал себя… Пусть не свободным, но идущим к свободе.

А ведь всё могло иначе сложиться. Он мог и выиграть эту войну, притворяясь главнокомандующим. И никто, даже он сам не узнал бы, кто скрывается под этой маской.

Тот, кому нужна власть ради власти. Война — ради войны и еще большей власти. Но почему, почему же война вдруг повернулась к нему и оскалила клыки? Она всегда была покорным зверем. Что же изменилось?

Робот стоял посреди зала. При появлении Аргеноя он встрепенулся, шагнул вперед, поднимая меч.

— Никто, — процедил Аргеной сквозь зубы.

Цевьё больно ударило по запястью больной руки. Пальцы вдавили спусковую скобу, и невидимый луч ударил робота в грудь. Брызнул сноп искр. Аргеной чуть повел ружьем, и лазер добрался до генератора.

Вспышка. Грохот. В лицо ударило волной жара, и Аргеной зажмурился. Когда открыл глаза, увидел, что робот превратился в кучу разбросанных по полу осколков.

— Никто, — прошептал Аргеной, только что убивший сам себя.

Он прошел к двери в дальнем конце зала и вынес её ударом ноги. Стремительно ворвался внутрь, беря на мушку единственного находящегося там человека, и замер.

Ирцарио сидел на столе, свесив ноги, и держал в руках голову. Голову Летоса.

Аргеной издал непроизвольный стон. Неужели это всё? Неужели иссяк источник?

— To be, or not to be, — сказал Ирцарио, подняв голову Летоса. — That is the question. Давай откровенно. Давно ли ты, предательская, трусливая мразь, убила моего отца и натянула его шкуру?

— Никто, — сказал Аргеной.

Палец дрогнул. Он не сразу послушался, и Ирцарио воспользовался заминкой. Вскочил, бросил голову узорга в отца и прыгнул в сторону.