Надеваю джинсы, светлую футболку, расчёсываю волосы, снова скручиваю их в пучок — на этот раз более аккуратный. Минимум косметики, никакого парфюма и вот, я уже полностью готова к тому, чтобы встретиться с непонятно кем.

В бар вхожу через чёрный ход — так быстрее — и попадаю в атмосферу тепла и уюта. Хорошо-то как, радостно. Официантка Катя улыбается, завидев меня, и несётся на всех парах в обеденный зал, балансируя тяжёлым подносом.

В “Приюте” небольшой штат сотрудников, потому что у нас не очень бойкое место, чтобы приходилось нанимать огромное количество работников. Да и я, честно признаться, всегда готова включиться в работу.

Сегодня, правда, планировала прийти ближе к вечеру, но звонок Архипа и загадочный гость всё с ног на голову поставили.

Захожу в свой крошечный кабинет, где из мебели только стол, два стула и невысокий шкаф для документов. Даже кофеварку поставить некуда и кулер не влезет при всём желании. Ну да ладно, я не привередлива.

Включаю ноутбук и, пока данные загружаются, иду в зал, чтобы наконец разобраться с неожиданной проблемой в лице странного посетителя.

В баре, как всегда, всего несколько посетителей, что для обеденного времени ещё очень неплохой результат. Случается, что до вечера вообще никто порог не переступит, но с наступлением сумерек становится оживлённее. Окидываю взглядом уютное помещение и почти сразу замечаю того, о ком говорил Архип. Вон он, брюнет в кожаном плаще. Сидит себе, смотрит в бокал пива и чертит узоры пальцем на деревянной столешнице. Задумчивый такой.

Смотрю вопросительно на Архипа, меланхолично протирающего пивной стакан, а тот кивает в ответ.

— Добрый день, — говорю, подойдя к гостю. Улыбаюсь, потому что привычка быть приветливой с каждым, кто переступает порог “Приюта одинокого путника” въелась в меня на подсознательном уровне. — Я Маргарита Олеговна, вы меня искали?

Мужчина отрывается от созерцания содержимого своего бокала и окидывает меня цепким слегка насмешливым взглядом с ног до головы.

— Я искал хозяина данного… — делает паузу, обводя зал рукой, но продолжает: — заведения.

А нашёл хозяйку. И так случается.

— Я вас слушаю.

Присаживаюсь напротив, а мужчина улыбается, чуть прищурившись.

— Так по какому вопросу вы меня искали?

Все эти гляделки меня порядком утомили, если честно, но мужчина, словно почувствовал моё нетерпение, говорит:

— Я, Маргарита Олеговна, предлагаю вам продать ваш бар.

Чего-чего? Прям вот так, взять и продать. Какие “прекрасные” новости в начале рабочего дня.

Наверное, на моём лице отразилась целая гамма чувств и эмоций, потому что мужчина усмехается и резким движением отставляет стакан с пивом, а тот с глухим звуком проезжает по столу и тормозит в миллиметрах от края. Фокусник, блин.

— Маргарита Олеговна, у меня к вам деловое предложение, выгодное, — говорит ровно, монотонно даже и в глаза смотрит неотрывно, словно удав на кролика. — Не спешите отказываться, я хорошо заплачу.

Посмотрите на него, какой щедрый. Выкуси, даже слышать не хочу.

— Это всё хорошо, но, может быть, вы хотя бы представиться изволите.

— Максим Аркадьевич, — произносит с лёгкой улыбкой и протягивает ладонь для рукопожатия.

Ага, обойдёшься.

Когда понимает, что ответной реакции не дождётся, хмыкает и откидывается на спинку стула. Он довольно высокий — это заметно даже в сидячем положении — и бесспорно красив. Лет сорок на вид, брюнет, острые черты лица — хищные, но очень правильные. И его можно было бы назвать идеальным, если бы не злость, притаившаяся на дне тёмно-зелёных глаз.

— Максим Аркадьевич, спасибо за предложение, но бар этот не продаётся. И это не обсуждается.

Я тверда в своём решении закончить этот дурацкий разговор. “Приют одинокого путника” — мой бар, таковым и останется. Мне неважно, сколько я на нём зарабатываю — я человек не очень требовательный к материальным благам, но мне важно, чтобы любимое детище Валеры не загнулось и перешло к Мише. Я обещала мужу, ни о чём другом думать даже не хочу.

Максим Аркадьевич тем временем молчит и что-то увлечённо пишет в своём мобильном, а у меня лишь одно желание: встать и уйти. И никогда больше к этому разговору не возвращаться.

— Вот, смотрите, — говорит Максим Аркадьевич, протягивая мне телефон, — это та сумма, которую я готов заплатить прямо сейчас, не сходя с этого места. Только скажите “да”, и ваш личный счёт пополнится весьма существенно.

— Спасибо, не нуждаюсь.

— Возможно, это сейчас вы так говорите? — усмехается, поднимаясь с места. — Может быть, в скором времени всё изменится. Мало ли?

— Мне кажется, или вы мне угрожаете?

Нет, ничего мне не кажется, и от этого противно. Не понимаю, почему этот утырок решил прийти именно ко мне и принялся размахивать своей платёжеспособностью, как флагом? Вокруг масса кафе, ресторанов и прочих забегаловок. Почему именно “Приют” пришёлся по вкусу этому человеку?

— Нет, конечно, — улыбается почти очаровательно и наклоняется ко мне так близко, что я инстинктивно подаюсь назад, чтобы этот странный человек не дотронулся до меня. А он уже шепчет: — Когда я начну угрожать, вам не захочется мне отказывать.

И, не дав мне ничего ответить, уходит, а фалды длинного кожаного плаща рассекают воздух.

— Фома, какого хрена? — спрашиваю, когда попадаю наконец в Промзону, где уже во всю кипит жизнь.

Кто-то из собратьев растаскивает новый товар по ангарам, кто-то договаривается с парнями из других клубов о совместном прогоне, кто-то составляет опись транспорта и подготавливает список поломок. Для каждого в клубе “Чёрные ангелы” найдётся дело. Я давно уже перестал принимать в наши ряды новых членов, потому что пока все со всем справляется. Но желающих, конечно, всегда вагон.

— Шеф, тут такое дело, — мнётся Фома, а мне двинуть его промеж глаз хочется за то, что мямлит. — Кто-то навёл ментов на “Чашу Афродиты”.

Час от часу не легче! “Чаша Афродиты” — место, которым я владею всё больше по инерции. Бизнес, связанный с элитными шлюхами, хоть и прибыльный, но уж больно хлопотный. Собственно, уже давно разогнал бы их всех, но девок жалко. Да и люди туда ходят специфические, нужные. Какая падла решила, что может лезть на мою территорию?

— Думаешь, Спартак активизировался? — спрашиваю, потому что чувствую, что именно к этому Фома и клонит.

— Больше некому.

Спартак — старый враг, проверенный временем, закалённый в боях. Когда-то давно именно он метил на место президента нашего клуба. Тогда он ещё назывался “Адские псы”, но я увёл у него место из-под носа. Специально? Не очень, потому что эта карьера мне нахер не упала. Просто так вышло, что братья проголосовали именно за меня — демократия. Это только так кажется, что в нашей среде царит бандитизм и анархия, на поверку же всё гораздо сложнее и упорядоченнее. Не удержишь в стальном кулаке байкерских клуб, если в нём не будет железной дисциплины. Да, приходилось быть жёстким, решительным, но зато сейчас всё работает как часы.

Однако Спартаку не даёт покоя то, что место президента ушло из-под носа. Периодически он возвращается, собравший свой клуб, чтобы напомнить о себе. Не может смириться, что не получилось насадить в нашем городе свои порядки. Только через мой труп он станет тем, кем страстно мечтает.

Да и порядке в его клубе царят адские, а братья его — больные на голову ублюдки. В цепных псах и то больше здравого смысла и выдержки. Дерьмо кромешное, иначе и не скажешь.

Фома тем временем продолжает:

— Девочки наши испугались, конечно, но мы всё быстро разрулили, даже в участок никого забрать не успели.

Хоть какая-то радость, что они у меня такие толковые и самостоятельные.

— Молодцы, — говорю, садясь за стол. — Значит, так. Девам нашим выплати двойной… гонорар за неудобства и на неделю могут ехать к мамам-папам. Отпуск у них. Понял?

Я теряю, конечно, бабки, но иногда лучше пожертвовать чем-то малым, чтобы не потерять всё.