— Мы — не родичи и не друзья. — Начал я, обводя взглядом совет и пустую гостиницу. Эбеле и Олэйинка, Адонго и Бугай, Зарбенгу и Этан, Рудо и Афолаби. — Но враг у нас один и мы знаем, какой. Лунные братья поколениями грабят наши земли, они приходят по ночам. В стальной броне эти всадники жгут поля и режут скот. Но не мясо и сорго нужно этим тварям — они приходят за людьми. Ваши жены, ваши дети, ваши старики — все они познают участь рабов, если мы не победим.

— Что мы получим после победы? — Неприязненно спросил Афолаби.

— Желтоцветье вновь станет градом Желтоцветным. — Отвечаю. — Как встарь вы сможете сами избирать себе вождей, вас наделят деревнями и землями. Отличившиеся будут клеймены Клалвой с личной каймой моего господина. Вы будете равны мне.

Афолаби перевел взгляд на Эбеле. Та кивнула.

— Тогда я должен кое-что вам рассказать. — Наконец, решился он. — Сыны Луны, как они сами себя называют, не штурмом взяли Белое Гнездо. Священники хекалу спрятали своих людей за стенами и открыли им ворота. Мы хотели сделать то же самое в Желтоцветье. Готто… Он пообещал нам, что если мы присоединимся к нему, то станем новыми хозяевами нашей родины. Клалва погрязли во внутренних склоках — первенец грызется с первенцем, а лидер клана давно не покидает дворец. Сыны Луны грабят из года в год, священники хозяйничают как у себя на Западе, так теперь еще караван налоги из нашей мошны будет лунным братьям везти. И никому нет дела до маленькой деревни Желтоцветной!

— Теперь дело есть. — Молвила Эбеле. — Буру узнает о нас. Мы выстоим.

Афолаби нервно кивнул, прерывисто вздохнув.

— Значит, Сыны Луны уверены, что мы откроем им ворота?.. — Недоверчиво проговорил Адонго, злорадно скалясь.

— Ну, всадники стены не перепрыгнут. — Улыбнулся Зарбенгу. — Вопрос в том, что дальше делать. У них даже квагги под седлами бронированы, а камнеметы они с собой не везут.

— Лунные братья же не спят в доспехах. — Вновь подала голос Эбеле. — Мы можем перерезать их спящими.

После затяжной паузы, намекающие взгляды остановились на мне. Я прокашлялся и деликатно ответил, припоминая, что на военных советах женщинам не место:

— Мы не должны покидать стен Желтоцветья. Против нас — закаленные воины, годами мечом добывающие себе пропитание. Они не забудут выставить дозоры и ожидают удара во сне.

— Хорошо. — Перевел русло разговора Рудо. — Сотня бронированных всадников залетает в открывшиеся ворота. Что будем делать дальше?

— Ну… Для начала всё должно быть как можно естественнее… — Начал я. Повинуясь моему взгляду, Эбеле положила на стол набросок плана города, аккуратно нарисованный на пергаменте.

***

Полнолуние. Позавчера писанная рукой Этана весточка покинула голубятню и к утру прошедшего дня дошла до стана лунных братьев. Солдаты предупредили семьи — пастухи увели животных за стены. Нашли несколько трупов — разведчики Сынов Луны нашли первых жертв.

Прохладно. Из окна длинного дома моих солдат видны ворота. Главный тракт завален незадолго до площади — насыпь из глиняного, каменного и деревянного хлама возвышается метра на три. Арбалетчики под командованием Зарбенгу и Афолаби засели в домах у завала, мои копейщики — в длинном доме. Самые опытные из солдат сейчас бегут к воротам с Рудо во главе. Они пропустят лунных братьев вперед, те ворвутся с гиканьем и криками, их запрут, возьмут заготовленное в сторожке оружие и ударят в тыл!

Я сглотнул и унял дрожь — на меня смотрят воины. Сильнее сжав копье и ручку щита, успокаиваюсь.

Ворота открылись со скрипом. Тихо, не цокая не подкованными копытами, квагги лунных братьев беззвучно ступили на тракт Желтоцветья. От одного взгляда на них становится жутко.

Впереди едет двухметровый бвана — богато украшенный стальной нагрудник, сетка бармицы защищает шею, кольчуги — предплечья и ноги. Квагга накрыта тканью и ужасает — высокая, мускулистая, тяжелая. Следом — шагом — въехали еще две. Рудо с парнями открыли ворота до конца и что-то втолковывают пришельцу, размахивая руками. Вместо ответа лидер Сынов Луны достал тяжелый меч, какой бывает только у бван — массивный, тяжелый, со множеством ветвей от основной полоски металла — и рассек воздух. Голова Рудо скатилось вниз, а тело, нелепо размахивая руками, рухнуло, обагряя тракт кровью.

Хозяин лунных братьев что-то крикнул моим солдатам, открывающим ворота. Те, ошеломленно замерев, замешкались. Кто-то сразу упал на колени — замешкавшимся трем парням отсекли головы. Удовлетворенно остановившись, процессия Сынов Луны двинулась дальше. Чувствую на себе испуганные взгляды спрятавшихся со мной солдат. Считаю бван.

Трое… Семеро… Пятнадцать… Сорок… Шестьдесят… Восемьдесят… Сто пять.

Они идут, а солдаты у тела Рудо отбивают поклоны неспешным лунным братьям.

Слышу лай. Сигнал!

Тихонько открываем двери длинного дома и идем по огородам к забору. Отодвигаю засов, открываю дверь. Слышу крики, ругань — замыкающие лунные братья, обнажив мечи, озираются в поисках врага. Он впереди — арбалеты уже начали обстрел первых рядов. Настал наш черед…

— Храбрость в воле! — С лютым криком и копьем наперевес, выбегаю на тракт. Замыкающий бвана ставит кваггу на дыбы и летит в мою сторону, высоко подняв меч. Удар! Копье коленопреклоненного солдата пронзило животину снизу. С нечеловеческим хрипом квагга рухнула, погребенная под весом всадника. Подскочив к нему, Саед проткнул копьем переносицу. Хруст костей.

— Они не бессмертны, братья! — Закричал он что есть мочи. — Храбрость в воле!

— Храбрость в воле!!! — Прогремели тридцать копейщиков, образуя стену щитов.

— Дротики наизготовку! — Кричу, встаю позади, раскручиваю пращу. — Стреляй!

Пятнадцать дротиков взмыли вверх. Бваны на кваггах растерялись. Я услышал далеко впереди щелчки арбалетов.

— Закрывай ворота! — Кричу повскакавшим коленопреклоненным — те опомнились и ринулись запирать Желтоцветье. Ловушка захлопнулась.

Командир всадников рявкнул двадцати бванам на западном наречии — даже не поцарапавшись от ливня дротиков, они медленно разворачивают квагг, убирают мечи и достают короткие копья, сращиваясь в единый штурмовой кулак. По спине прошел холодок — наш хлипкий строй эти твари просто разнесут. Копейщики отшатнулся на полшага — каждый солдат понял, что грядет.

— Храбрость в воле! — Заорал я и, с ужасом в глазах, перебираю омертвевшие ноги, заставляя себя первым бежать на этот жуткий стальной, но пока еще стоящий каток. Молю, чтобы я был не один.

— Храбрость в воле! — Слышу рев Саеда.

— Храбрость в воле! — Вторит ему Камо.

— Храбрость в воле!!! — Кричит строй.

Врезаюсь в единый кулак бван, копьем бью по квагге не глядя, мажу! Уворачиваюсь от укола всадника, колю в пах, попадаю.

Ливень дротиков накрывает толпу — падают, сраженные стрельбой, два копейщика, но четверо бван сползают по квагге мертвые. Те пятятся — мы давим числом.

Тощий Саед подошел ближе с копьем и что есть силы метнул его — хлынула кровь из пробитой шеи, еще одно мертвое тело. Камо отбивается от двоих и падает без руки, крича от боли, истекая кровью. На место шуйцы встают два воина из его отряда.

— Храбрость в воле… — Эхом раздается по полю боя. Каждый защищает свой дом, детей, жену, мать — пути назад нет, эти твари поработят всех.

Бваны дрогнули. Миг — и двое уже бегут. Секунда — еще трое. Минута — бегут все. С криками радости и наслаждения солдаты побежали следом…

— Стена щитов!!! — Кричу я. Саед ударами ладони приводит в чувство взбесившихся воинов. Дождавшись подкрепления, мы встаем тремя рядами. — Копья наизготовку. Шагом. Вперед. Марш!

Вдалеке мы увидели всполохи пламени — Желтоцветье горит.

— Бегом! Марш! — Ору. Бежим, перед нами — хаос и соединяющиеся остатки лунных братьев. Тела арбалетчиков и их сыновей, горят дома, площадь, гостиница, особняк Эебеле… Разрушены заборы, женщины с криками выбегают из домов, бваны арканят их и вяжут. А эти твари, завидев нас, перестраиваются… Сорок лунных братьев, сохранивших строй и порядок, во главе с хозяином.