– Понимаю. Ты хочешь контролировать свое будущее. – Сев в постели, она обернула свою грудь покрывалом. – Но точно так же ты хочешь контролировать и мое. А я не позволю себя контролировать.

Взглянув на нее, он кивком указал на пятна крови на простыне в том месте, где она сидела:

– У тебя нет выбора. Я лишил тебя невинности.

– По моей собственной просьбе. И я однозначно не собираюсь портить тебе жизнь, заставляя тебя следовать какому-то правилу поведения, на которое было плевать даже моей собственной матери.

– Моя жизнь не будет испорчена, будь ты проклята! – сказал он. Его лицо пылало так, что это на мгновение дало ей надежду. Однако затем, обернувшись к ней спиной, он стал собирать свою одежду. – И это единственный выбор, который у нас есть. В отличие от твоего отца, я верю в то, что вести себя нужно достойно. И я планирую заботиться о тебе теперь, когда я…

– Только если ты позволишь мне заботиться о тебе в ответ, – сказала она мягко. – Я совершенно ни в чем тебя не виню, Макс. Я знаю, что жена вроде меня не входила в твои планы.

– Планы меняются, – ответил он коротко.

В горле у Лизетт встал комок.

– У тебя в жизни и так уже произошло достаточно перемен. Сейчас не время для скоропалительных решений.

– Ты хочешь сказать, что не выйдешь за меня, если окажется, что я – не герцог? – произнес он раздраженно.

Нелепость этих слов заставила Лизетт рассмеяться.

– Ты прекрасно знаешь, что меня не волнует, герцог ли ты. Но, как бы там ни было, в данный момент мы ничего не можем предпринять по этому поводу. Мы даже не французские подданные.

– Поверь, – сказал он резко, – я мог бы это устроить.

Вероятно, мог бы, подумала Лизетт, а вслух сказала:

– А, но тогда бы обо всем узнала пресса, которая стала бы сплетничать о том, что ты женился неизвестно на ком. Они начали бы искать информацию, и все то, о чем ты так волновался, когда отказывался плыть сюда со мной, превратилось бы в достояние общественности.

Услышав, как он шепотом выругался, Лизетт добавила:

– Сейчас нам лучше оставаться инкогнито. Не думаю, что нам следует что-либо предпринимать, пока мы не выясним, в чем там дело с твоим братом и с моим. – Внезапно ей пришла в голову мысль, от которой желудок девушки сжало. – Кроме того, ты можешь не захотеть на мне жениться после того, как мы узнаем всю правду.

Выражение его лица смягчилось.

– Что бы ни затеял твой брат, это не имеет никого отношения к нашему совместному будущему. Во всяком случае, для меня. В этом ты можешь не сомневаться.

Лизетт даже описать не могла, как приятно ей было это слышать. Возможно, еще есть шанс на то, что они будут вместе.

– Все равно, нам нужно повременить с решением до того, как будущее прояснится.

До того, как она поймет, что его чувства глубже, чем просто страсть. Что он будет готов оставаться с ней в болезни и здравии, пока смерть не разлучит их. Меньшего она от него не примет.

А любовь? Что насчет любви?

Горло Лизетт сжало, и она попыталась отогнать от себя эту мысль. Просить у него любви было бы слишком многим. Если она будет жаждать ее, если позволит себе влюбиться в него, велика была вероятность того, что он разобьет ей сердце.

К сожалению, сердце девушки, похоже, не желало внимать предостережениям разума. Она уже в него почти что влюбилась.

Потому Лизетт протянула к нему руку.

– Я устала от разговоров, – прошептала она, желая хотя бы на время забыть обо всех тех трудностях, что на них свалились. – Возвращайся в постель. Видок не вернется до вечера, потому у нас есть еще несколько часов друг на друга. И нам не следует тратить их впустую.

Ей хотелось вновь потерять голову в его объятиях.

Лицо Макса вспыхнуло, а его жаркий взгляд заскользил по ее телу. Однако затем он расправил плечи и посмотрел ей в глаза.

– Пока ты не согласишься выйти за меня, мы больше этого не сделаем.

Девушка ощутила шок, который, впрочем, быстро сменился возмущением.

– Вы пытаетесь угрозами заставить меня поступить так, как вам того хочется, ваша милость? – спросила она напряженно. – Потому что, уверяю, пусть мне и понравилось быть с вами, я не нуждаюсь в мужском внимании настолько отчаянно, чтобы согласиться на любое ваше требование в стремлении получить его.

– Это не угроза. – Он скрестил руки на груди. На своей все так же обнаженной, бугрившейся идеальными мышцами груди. – Однако каждый раз, занимаясь любовью, мы рискуем зачать ребенка, а я не позволю тебе привести в этот мир ублюдка, над которым будут смеяться и издеваться.

Сердце Лизетт упало. Она открыла рот.

– Из всех оскорбительных… – Вне себя от гнева, она соскочила с постели, потащив покрывало за собой. – Как ты мог подумать, что я бы позволила своему ребенку страдать в положении ублюдка?

Взгляд Макса оставался твердым.

– Ты отказываешься выйти за меня. Что еще я должен думать?

Подойдя к нему, девушка ткнула пальцем ему в грудь:

– Если у меня и правда будет ребенок, уверяю, что я выйду за тебя. Я не такая глупая!

Внезапно его глаза удовлетворенно блеснули, и до Лизетт дошло. Черт бы побрал ее вспыльчивость! Она только что сказала ему в точности то, что он хотел знать, – что у него был способ заставить ее выйти за себя.

– Раз так, – протянул он, беря ее за руку и стараясь притянуть к себе, – то давай вернемся в постель.

Лизетт выдернула руку.

– О, даже не надейся. Тебе не удастся обрюхатить меня, чтобы заставить выйти за себя замуж. – Развернувшись на пятках, она зашагала к шкафу и достала оттуда пеньюар, который оставляла там на случай своих визитов. – Полагаю, ты прав, Макс. Мы не должны больше этого делать.

Во всяком случае, до тех пор, пока он не поймет, что единственный брак, в который она вступит, будет настоящий.

Сбросив покрывало и надев пеньюар, она кинула на Макса беспечный взгляд:

– Теперь, думаю, мне нужно сходить в ванную. Следует использовать время, оставшееся до приезда Видока, с умом.

Лизетт двинулась было к двери, однако затем остановилась, вспомнив об одной вещи. Вернувшись к кровати, она сдернула с нее окровавленную простыню и швырнула ее в камин. Макс молча смотрел на то, как девушка разводит огонь.

Когда она стала раздувать пламя, он спросил:

– Избавляешься от улик, да?

Сдержавшись, чтобы не сверкнуть на него глазами, она стала собирать свою одежду.

– Слуги считают, что мы женаты, помнишь?

Макс с уже ставшим для нее привычным, однако от того не менее возмутительным ехидством поднял бровь:

– Тебя тревожит не это. Тебя тревожит, что они могут сказать о произошедшем Видоку, а он – твоим братьям. После чего они отправились бы прямо ко мне. – Его голос стал дерзким. – И ты, черт возьми, прекрасно знаешь, что если они появятся у меня на пороге, я не стану уклоняться от брака.

О, как же он был самоуверен! И как возмутительно прав.

Отказываясь удостоить его слова даже гневной отповедью, она поспешила к двери. Ей нужно было убраться подальше от него, пока она не наделала глупостей… Например, не столкнула этого наглого, невыносимого осла с балкона!

Или не приняла его предложение вместе со всеми немыслимым условиями, которые он поставил.

Глаза девушки защипало от слез. Будь он проклят! Макс был единственным человеком из всех, кого она знала, способным превратить самое романтичное мгновение на свете в просчитанное деловое предложение.

Но, когда она уже выходила из комнаты, он добавил тихо:

– Предупреждаю, дорогая. Я тоже не играю честно, когда хочу что-то получить.

По телу Лизетт прокатилась волна возбуждения. Возможно, его предложение не было совсем уж холодным расчетом. Но от этого оно не становилось ни лучше, ни более приемлемым.

Из последних сил стараясь сохранить спокойствие, она развернулась к нему. Несмотря на свои растрепанные волосы, небритый подбородок и отсутствие приличествовавшей его статусу одежды, он выглядел герцогом до мозга костей. На его лице по-прежнему было выражение величавой уверенности в себе, которое одновременно манило девушку и приводило ее в бешенство.