Что ж, в этот раз ей удалось взять верх, однако больше такому не бывать. Во всяком случае, он сделает все для того, чтобы это не повторилось. Максимилиан не любил, когда из него делали дурака, и ему уж точно не нравилось не знать, что она замыслила.

Девчонка должна была уяснить, что она может проворачивать подобные трюки с кем угодно, кого им понадобится одурачить, однако с ним они не пройдут. Между ними двоими недосказанностей оставаться не должно.

Герцог медленно улыбнулся. У него был способ этого добиться. Уже очень скоро мисс Бонно узнает, что не только она умеет играть в эту игру.

Лизетт стало очень сложно притворяться спящей, когда миссис Грисли заговорила вновь.

– Простите меня, мистер Кейл, – начала она, – но чем именно занимается управляющий?

Затаив дыхание, Лизетт слушала, как герцог с этим справится. Он упорно отказывался от предложенной ей профессии, и теперь она даже не могла ему помочь, не перестав изображать сон.

К ее удивлению, герцог отвечал с явным знанием дела:

– Он собирает арендную плату. Проводит инвентаризацию. Осматривает фермы, следит за поземельной книгой общинных земель…

Герцог продолжал перечислять обязанности управляющего, а Лизетт поражалась его знаниям. По правде говоря, она никак не смогла бы ему с этим помочь. Папá всегда говорил ей, что управляющий «следит за поместьем», не интересуясь, чем тот на самом деле занимается. А ведь папа был всего лишь виконтом. Она думала, что богатого герцога с обширными владениями еще меньше интересовала хозяйственная сторона жизни этих владений.

И, по крайней мере, в случае Лайонса оказалась совершенно неправа. Мистер Грисли тоже начал задавать вопросы, однако герцог отвечал на каждый из них со все той же легкостью. Поразительно.

Когда мужчины углубились в вопросы арендной платы и огораживания общинных земель, Лизетт окончательно перестала что-то понимать. Мерный рокот голоса Лайонса и покачивание повозки начали ее убаюкивать. Она и правда легла очень поздно, а встала очень рано. До Брайтона путь был еще неблизкий…

Когда Лизетт неспешно проснулась, она увидела, что в дилижансе темно, а герцог сидит, обняв ее рукой за плечи. Ее голова соскользнула к нему на грудь, а рука обвила его талию.

В ужасе она выпрямилась. Щеки девушки запылали от смущения. Герцог убрал руку с ее плеч.

– Где мы? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– В предместьях Брайтона, – ответил герцог своим низким голосом, от звука которого у нее внутри начинало твориться что-то неслыханное.

Лизетт не смела поднять на него взгляд. Она почти что лежала у него на коленях! Какое унижение! Должно быть, он считал ее самым вульгарным существом на свете.

– Вы спали очень крепко, – сказала миссис Грисли. – Должно быть, вы хорошенько устали, дорогуша.

Ее голос был настолько добрым, что Лизетт вздрогнула, ощутив стыд из-за того, что ее фальшивая размолвка с «мужем» стала причиной самой настоящей ссоры между мистером и миссис Грисли. Хотя они, по всей видимости, уже помирились. Ее соседка по-приятельски прислонилась к мужу, который, похоже, не возражал.

Лизетт отвернулась к окну. Слава богу, этот кошмарный этап их поездки подходил к концу. Случай с Грисли был лишним свидетельством того, что путешествовать инкогнито не так-то просто.

Герцогу тоже было об этом известно, и он попытался воспользоваться сложившейся ситуацией. Лизетт не питала иллюзий относительно того, что устроенное представление позволило ей победить. Она лишь получила передышку, вот и все. Герцог мог покончить с маскарадом в тот самый момент, когда понял, что Грисли, возможно, знают то, что ему нужно. Объявить, что она на самом деле не является его женой, и напрямую задать им интересовавшие его вопросы. И одним налетом разрушить ее жизнь и, возможно, карьеру Дома.

Почему он этого не сделал? Потому что был джентльменом?

Скорее герцог просто понял, что Грисли не знали достаточно много для того, чтобы это ему помогло. Слава богу, что она упоминала в разговорах с ними как Тулон, так и Париж, и слава богу, что эти два города расположены в совершенно разных частях Франции. Иначе можно было быть практически уверенной, что Герцог Горделивый бросил бы ее в Брайтоне и отправился охотиться на Тристана в тот из городов, который назвали бы Грисли.

Ей удалось спастись. Но едва-едва.

К счастью, шанс того, что она встретит еще каких-нибудь соседей, был очень мал. Потому, когда они распрощаются с Грисли, она окажется в безопасности. Во всяком случае, до поездки в Париж.

Во Франции Лайонс ее никогда не бросит. Это было бы совершенно не по-джентльменски, а джентльменом он был однозначно.

Большую часть времени.

При воспоминании о его сильной руке, лежавшей у нее на плечах, по спине Лизетт пробежала дрожь. А когда она вспомнила, как его рука играла с ее, эта дрожь усилилась. Лизетт тогда должна была сразу же убрать руку. Почему она этого не сделала?

Потому что это было так… интимно. Ни один мужчина никогда еще не держал ее за руку так сильно и одновременно нежно. Даже сейчас, когда она просто сидела, сунув руку ему под локоть и прижавшись своим бедром к его бедру, Лизетт ощущала в животе тот же трепет, что и в те мгновения, когда он ласкал ее руку.

Она напряглась. Скримшоу был прав. Ей лучше проявлять осторожность. Это герцог заявил, что он – ее муж, и тем самым все изменил. Теперь у него нет причин относиться к ней как к сестре, нет причин снимать ей отдельную комнату… где бы то ни было.

От мысли о том, что она проведет несколько ночей в придорожных трактирах вместе с ним, у Лизетт внутри все затрепетало.

Боже, помоги ей. Лизетт лучше было быть осторожнее.

Она покосилась на герцога. По его внешнему виду совершенно невозможно было понять, о чем он думает. После ее небольшого представления Лизетт ожидала, что Лайонс рассердится гораздо сильнее. Однако он, признав свое поражение, вел себя так, словно ничего не произошло. Это встревожило ее еще сильнее. У него явно был припрятан туз в рукаве. Но какой?

Вскоре они достигли трактира со станцией дилижансов. Когда соседи Лизетт выбирались наружу, миссис Грисли прошептала ей:

– Не позволяйте мужчине запугать себя, дорогуша. Если вы не сумеете постоять за себя в самом начале брака, он принесет вам лишь горе.

Подобный мудрый совет из уст женщины, явно завязавшей своего мужа в узел, ошеломил ее. Заметила ли миссис Грисли в их отношениях нечто большее, чем Лизетт думала? Или это просто было ее обычным напутствием женщинам, недавно вышедшим замуж?

Не важно. Лизетт не придется мириться с присутствием герцога дольше, чем это потребуется для того, чтобы вытащить Тристана из неприятностей. Да и постоять за себя, когда Лайонс ее запугивал, не было для нее проблемой. С этим Лизетт могла справиться. Наибольшую опасность герцог представлял тогда, когда был милым.

Заключался ли его план в том, чтобы сразить ее своей добротой?

Весь следующий час Лизетт пыталась понять, в какую игру играет герцог, пока тот снимал им комнату, договаривался вместе с трактирщиком насчет парома в Дьеп, распоряжался относительно багажа и заказывал ужин. Как самый обычный человек. Герцог явно не имел представления о том, как путешествуют обычные люди.

С другой стороны, объявив себя управляющим имением, он вновь-таки изменил правила игры. У таких людей было достаточно денег, чтобы позволить себе приличную комнату в трактире, и они привыкли раздавать указания.

Лизетт вынуждена была признать, что выбор подобной роли оказался довольно разумным шагом с его стороны. Это ставило его в промежуточную позицию между джентльменом и лавочником. Ему приходилось работать, однако его должность требовала определенных навыков и лоска. Это частично объясняло и его произношение, и те познания, которыми он обладал. И он явно понимал, что достаточно хорошо знает эту роль, чтобы ее играть.

Хотелось бы и ей знать роль жены так же хорошо. Позволила бы настоящая жена заниматься всем ему, даже не высказав своего мнения? Стала бы жаловаться, что комнаты, которые им показывал трактирщик, слишком малы?