Открыв свой ридикюль и взглянув на лежавшую в нем скромную сумму, Лизетт вздохнула.

– Тогда я возьму тост и чай.

– Я могу купить вам полный завтрак, если хотите, – раздался сзади мужской голос.

И голос этот принадлежал не Максу. Лизетт продолжала смотреть на свой ридикюль. Она уже привыкла к подобному нежелательному вниманию за все эти годы.

– Благодарю вас, но я предпочла бы тост с чаем.

Однако мужчина намека не понял.

– Ну же, мисс, я же вижу, что вам хочется чего-то еще. – Воспользовавшись столпотворением, он придвинулся поближе и заговорил тише: – Разве гоже такой хорошенькой девчушке себе отказывать, а?

– А ей и не придется, – рявкнул голос у мужчины за спиной. – У нее есть муж, который счастлив купить ей все, что она пожелает.

Герцог встал между ними, презрительно глядя на незнакомца. В кои-то веки Лизетт была рада надменным манерам Макса.

Однако незнакомец оказался неожиданно упрямым.

– Послушай-ка, дядя, она не сказала, что замужем. И кольца у нее на пальце тоже нет.

– Это потому, что мы только что сбежали. – Макс собственнически обнял Лизетт за талию. – Я планирую купить ей кольцо, когда мы доберемся до Франции. Ну, ты знаешь, что говорят люди – золото там лучше по качеству. Не правда ли, дорогая?

От слов о том, что французское золото чем-то отличается от британского, Лизетт с трудом сдержала улыбку.

– Несомненно. – Она улыбнулась незнакомому джентльмену. – Мой муж знает толк в таких вещах.

Тот побледнел, поняв, что не разобрался в ситуации.

– Прошу прощения, сэр. Я не знал, что она ваша, – пробормотал он, пятясь.

– Ну, она – моя, – ответствовал Макс все тем же довольно убедительным собственническим тоном. – И не просите прощения у меня. Просите его у нее.

– Макс, это не важно, – прошептала Лизетт.

– Для меня – важно.

– Ага, сэр, вы и здесь правы. – Разглядев Макса как следует, мужчина понял, что ему явно не стоит лезть в драку с более высоким и крупным соперником. – Прошу прощения, мадам.

С этими словами он ретировался.

– Скатертью дорога, – прорычал герцог, провожая его убийственным взглядом. – Треклятый обнаглевший негодяй.

Лизетт рассмеялась, ощущая странное удовольствие от того, с какой решимостью Макс ее защищал.

– Знаете, вы выглядели нелепо, – сказала она. – Он ничего такого не имел в виду.

Макс сверкнул на нее глазами, хотя его взгляд и стал чуть менее сердитым.

– Имел.

– Ладно, полагаю, что имел, – признала Лизетт. – Однако он просто поступил так, как поступил бы каждый мужчина при виде, как он считал, доступной незамужней женщины.

Глаза герцога сузились.

– Вы говорите так, словно подобные идиоты встречаются вам каждый день.

– Встречаются, – ответила Лизетт просто. – Но я обычно не испытываю проблем с тем, чтобы их отшивать. Я, знаете ли, могу о себе позаботиться.

– Суть в том, что больше вам не нужно этого делать.

Лизетт сдержалась, чтобы не напомнить ему о том, что его роль в качестве ее защитника является временной. Буфетчица слушала их разговор с явным интересом – как и другие люди вокруг.

– И я рада этому, дорогой.

Лизетт обернулась к буфетчице:

– Насчет тоста с чаем…

– Она возьмет полный завтрак, – сказал Макс.

Пока женщина ставила тарелки на поднос, Лизетт покосилась на Макса:

– Спасибо. Но что насчет вас?

– Сейчас я не смог бы ничего съесть, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Он и правда выглядел несколько зеленоватым. Не знай она о произошедшем предыдущим вечером, Лизетт бы подумала, что у него морская болезнь. Она не хотела чувствовать к нему сострадания, однако герцог выглядел настолько несчастным, что не ощутить его было просто невозможно. Несчастным – но все таким же красивым, в своем сюртуке, бумазейных бриджах и сапогах. Его волосы растрепало ветром, а глаза были похожи на бурное море.

– Небольшой кусочек тоста вам не повредит, – сказала Лизетт мягко. – И вам уж точно нужно что-нибудь выпить. – Она обернулась к буфетчице. – Тост и чай его милости, будьте добры.

– Его милости? – взвизгнула женщина.

Господи боже, да кто ее за язык-то тянул…

– Это что-то вроде нашей семейной шутки, – объяснил Макс. – Моя жена считает меня несколько… властным.

Буфетчица, похоже, по-прежнему пребывала в смятении.

– Высоким и сильным, – быстро добавила Лизетт. – Он имел в виду, что кажется мне высоким и сильным, как герцог.

Выражение лица женщины прояснилось.

– Ясно. Мужчины всегда такие, когда впервые женятся. – Налив чая, она поставила на поднос чашки и блюдце с тостом. – Они не сразу понимают, что мы, женщины, крепче, чем они думают. На недотрогах жениться не стоит, если вы понимаете, о чем я.

– Более чем, – произнес герцог печально. – Сложно представить кого-то, меньше похожего на недотрогу, чем моя жена. – Он улыбнулся Лизетт. – И слава богу.

Этот неожиданный комплимент заставил девушку покраснеть.

Взяв поднос, Макс кивком предложил Лизетт сесть за столик у иллюминатора, подальше от толпы. Когда они сели, он отхлебнул чая и немедленно отодвинул от себя чашку:

– Проклятье, гадость какая.

Сделав глоток, Лизетт тоже скорчила гримасу.

– На пароме на лучшее рассчитывать не приходится. Не стоит ждать, что вам подадут чай первого сорта за полшиллинга. – Она придвинула чашку к нему. – Но это все же лучше, чем ничего. Каким бы плохим ни был вкус, он успокоит ваш желудок и поможет вам с головной болью. Обещаю. Пейте.

– И кто теперь властный? – проворчал герцог, сделав, впрочем, еще один глоток.

Лизетт сдержала улыбку. Как ни странно, ей было приятно заботиться о нем. Она, должно быть, была никудышной заменой сотням его слуг, однако сейчас Лизетт нравилось играть роль жены. И ей не хотелось думать почему.

Увидев, что герцог смотрит на нее странным взглядом, Лизетт вздернула голову:

– Что?

– Вам могло хотеться сыграть эту роль, но у вас не всегда хорошо получаются подобные вещи, не правда ли?

Господи боже, он что, прочел ее мысли? И что он подразумевал, говоря, что у нее подобные вещи «не всегда хорошо получаются»?

– Я пытаюсь играть роль вашей жены, – произнесла она вспыльчиво. – Но я никогда не была женой и не знаю…

– Я говорю о том, что вы назвали меня «вашей милостью». Это было довольно впечатляющим отклонением от плана.

Лизетт вздрогнула.

– А-а-а. Точно.

Она сосредоточилась на завтраке, прекрасно осознавая, впрочем, что Макс продолжает на нее смотреть.

Герцог лениво провел пальцем по краю своей чашки.

– В «Золотом кресте» вы говорили серьезно, утверждая, что хотите стать одной из людей вашего брата?

Резкая смена темы разговора застала Лизетт врасплох.

– Да. А что?

– Просто это не похоже на жизнь, которой бы захотела женщина.

– А что вам может быть известно о жизни, которой хочет женщина? Вы ведь даже не женаты – вероятно, потому, что не нашли женщину, которая соответствовала бы вашим безупречным стандартам.

– Мы говорим не обо мне, – ответил герцог. Он явно был слишком умен для того, чтобы его можно было подобным образом заставить рассказать о том, что Лизетт столь страстно желала знать, – а именно, почему он до сих пор не женился. – Мы говорим о вас. Так скажите – какой жизни хочет женщина? Какой жизни хотите вы?

И вновь его вопрос застал Лизетт врасплох. Она много об этом думала, однако ей никто еще не предлагал облечь свои мысли на этот счет в слова. Опустив взгляд на чашку с чаем, Лизетт вертела ее в руке, размышляя, что бы ему ответить.

– Я хочу уметь сама о себе позаботиться и никогда не зависеть от мужчины в деньгах. – Это было самым главным. Но не единственным. – Хочу увидеть мир.

Почувствовав вдохновение, она подняла глаза.

– Я хочу использовать свои собственные мозги, а не притворяться, что их у меня нет, лишь для того, чтобы не уязвить гордость какого-нибудь мужчины. Хочу помочь Дому добиться успехов в его деле, чтобы показать Джорджу, что мы добились своего несмотря на то, как он с нами поступил.