— Да нет же! — воскликнула Кьяра и даже ногой притопнула от нетерпения. — Я никого не собиралась травить! В этом флаконе

было приворотное зелье! Для герцога АшНавара.

— Значит, — дознаватель скрестил руки на груди и покачался с пятки на носок, сверля стоящую напротив девушку, пронзительным взглядом, — вы утверждаете, что приобрели у ведьмы приворотное зелье, вот в этом вот флаконе, — он снова качнул фиолетовым фиалом в воздухе, а затем аккуратно положил его на прежнее место, — и хотели с его помощью эм…приворожить к себе Его Высочество герцога АшНавар?

— Да! — кивнула Кьяра и тут же затрясла головой, — То есть, нет! Что вы меня путаете! Не хотела я никого привораживать!

— Но вы же сами только что признались, что приобрели это зелье у ведьмы для герцога АшНавар! — вышел из себя шесс дознаватель. — А теперь снова идете на попятную.

— Я просто забрала это зелье у ведьмы для герцогини АшНавар, — Кьяра сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Этот дознаватель обладал редкой способностью выводить фрейлину из себя. Она уже и не помнила, когда была так зла и настолько взбудоражена. Обычно, Кьяре удавалось держаться с поистине королевским достоинством и высокомерием. А тут, поди ж ты, что делает с человеком тюрьма и несправедливые обвинения. Или все дело в самом шессе дознавателе? Кьяра нахмурила свои идеальные брови, раздумывая над этим. Страх перед пытками отступил на задний план, как и угроза несправедливых обвинений, впрочем. Теперь девушке казалось, что стоит рассказать этому недалекому шессу все, как было на самом деле и ее оправдают, выпустят из этих застенков и…

Что будет дальше, Кьяра старалась не думать. Перво-наперво, надо как-то отвести от себя обвинения в государственной измене, а уже все остальное она будет решать потом. Когда выберется из казематов.

— Я не собиралась никого ни травить, ни привораживать. Зелье было приобретено для Ее Высочества, герцогини АшНавар! — уже спокойно повторила девушка, глядя дознавателю прямо в глаза.

— Вы пытаетесь меня запутать, шиисса! — взревел шесс, ни капли не проникшись. Его круглое лицо стало красным и лоснилось от пота, рот перекосился, а маленькие глазки сверлили девушку, словно буравчики. — Теперь вы утверждаете, что хотели отравить герцогиню?!

— Я вообще никого не хотела травить! — в свою очередь возмущенно воскликнула Кьяра. Все с таким трудов возвращенное спокойствие слетело с нее, как по волшебству. В запальчивости она не заметила, как приблизилась к столу, возле которого стоял дознаватель, и точно также уперлась в деревянную столешницу руками, подалась вперед, теперь ее лицо находилось как раз на уровне лица дознавателя. — Я всего лишь взяла этот флакон у ведьмы и отдала его принцессе, в свите которой состою. А уже герцогиня АшНавар желала с помощью этого зелья снискать благосклонность своего супруга, Его Высочества, брата короля. Только и всего!

— Только и всего? — дознаватель тоже наклонился вперед. Их лица разделяло совсем маленькое расстояние. Настолько маленькое, что Кьяра чувствовала на своих щеках дыхание мужчины. — А как вы объясните тот факт, шиисса, что в этом флаконе был самый, что ни на есть настоящий яд. И вы собственноручно влили его в бутылку с красным леорийским вином, предназначенную для Его Величества, короля Шархема!

Кьяра вздрогнула и отшатнулась.

— Я не знаю, — она замотала головой, — я ничего подобного не делала. С чего вы вообще взяли, что..

— Королевский маг подтвердил, что лишь вы касались этого флакона и бутылки с вином. У вас не получится оговорить Ее Высочество. Так что лучше признавайтесь по-хорошему или я велю устроить вам незабываемые минуты. Поверьте, шиисса, — дознаватель тоже выпрямился, сложил руки на груди и теперь смотрел на девушку с превосходством, — у шесса Ритра, — он кивнул в сторону палача, что все это время молча подпирал стену, — еще не было осечек. Все признаются, рано или поздно.

Кьяра обхватила себя руками за плечи и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Это… это просто невозможно. Все против нее. Королевский маг подтвердил, что лишь Кьяра касалась флакона и бутылки. Да и что другое он мог сказать, если на самом деле, так и было. Аделина не прикасалась ни к флакону, ни к вину. Она приказала это сделать ей, Кьяре. Неужели, герцогиня и в самом деле задумала темное дело, и воспользовалась для его осуществления руками своей фрейлины? А в то, что это досадное недоразумение, Кьяра уже не верила. Это сразу она не придала никакого значения тому, что герцогиня приказала влить зелье в бутылку леорийского вина. А ведь при дворе все знают, что только король питает определенную слабость к этому напитку. Его Высочество герцог АшНавар, предпочитает белое вино шархемских виноградников. По этому поводу не одна шутка была рассказана.

Эти умозаключения привели к тому, что Кьяра почувствовала, как вокруг ее шеи затягивается невидимая удавка. Ей никто не поверит и никто не поможет. Принцесса подставила ее, воспользовалась доверчивостью и преданностью своей фрейлины и теперь, если даже Кьяра и расскажет все как было, то доказать у нее ничего не выйдет. В глазах потемнело, дыхание перехватило, и в следующую секунду Кьяра ШиДаро упала в первый в своей жизни обморок. Она уже не успела заметить победную усмешку на лице шесса дознавателя.

— Что скажешь? — обратился он к палачу.

— Девчонка сказала правду, — глухо отозвался тот, стягивая с головы маску. — Ни словом не обманула.

— Хм… — шесс дознаватель потер подбородок в задумчивости, затем встряхнулся и кивнул своим мыслям. — Эту, — он кивнул на безвольное тело фрейлины, — в камеру. Пусть пока там посидит. Если что еще понадобится, я сообщу.

— Как скажете, шесс, — склонил голову палач, который никаким палачом и не являлся.

Младший актор Тайной Службы Его Величества уже не первый раз разыгрывает подобные комедии. Иной раз совершенно не обязательно приступать к более серьезным методам ведения допроса — вполне достаточно просто намекнуть арестанту, что подобные методы будут применены.

А шесс дознаватель покинув пыточную и поднявшись на верхние уровни королевского дворца, направился прямиком к своему непосредственному командиру и начальнику — докладывать о результатах допроса арестованной фрейлины.

В камине ярко пылал огонь, придавая огромному богато обставленному помещению толику уюта и отбрасывая красноватые

отблески на лицо сидящего в кресле человека. Длинные ноги его, почти упирались в каминную решетку, что наводило на мысль о высоком росте, а широкие плечи предполагали атлетическое сложение. И меж тем, сидящий в кресле мужчина был некрасив. Слишком маленькие, глубокопосаженные глазки, какого-то мутного, невыразительного цвета, слишком массивный подбородок, нос с горбинкой — все это придавало его облику некую незавершенность, неправильность, словно лицо этого человека состояло из отдельных фрагментов, плохо сочетающихся между собой. И тем удивительнее было, что даже при мимолетном взгляде на это суровое чело хотелось вытянуться в струнку или склониться в подобострастном поклоне. На всем облике этого человека лежала печать властности и могущества вершителя судеб. И это вовсе не было странным учитывая, что сидящий в кресле у камина мужчина был ни кем иным, как королем Шархема, Индаро Вторым АшЛарани, единственным правителем и самодержцем великого государства, по праву считающегося самым

могущественным во всем мире.

На сегодняшний день Его Величеству Индаро Второму не исполнилось еще и тридцати лет, а королем он стал в двенадцать, когда в результате бунта, сумевшими прорвать оборону дворца, мятежниками был жестоко лишен жизни его отец, предыдущий король Шархема Лазару Первый АшЛарани. Малолетнему тогда еще принцу, чудом удалось избежать участи своего венценосного родителя и сохранить жизнь себе и младшему брату. Но память о той ночи до сих пор тревожит

самодержца и не дает ему возможности иной раз спокойно почивать в собственной постели по ночам.