Черномазые тоже смотрят телик. И приходят в экстаз. Обезьяны, что с них взять — увидели и повторяют. И начинают рыскать по западному Вегасу, бить витрины и жечь гаражи. Ну, подождем немного, проверим, как дела у такси «Тигр». Копы подавляют волнения. Зачинщики отправляются за решетку. Прибыли снова начинают расти.

Ясно и то, что пока для бизнеса — не лучшие времена. Рынок «медведей», знаете ли. Чтобы увеличить прибыли, надо расширяться. Наймем побольше пушеров среди ниггеров, которых не жалко и в расход, если что, — и снова вернемся на рынок «быков»[145].

Вертолет летел низко-низко. Из иллюминаторов было видно разоренные деревни. Уэйн заговорил об интеграции — давайте толкать побольше порошка в западном Вегасе и попробуем внедриться на рынок негритянской части Лос-Анджелеса.

Пит рассмеялся — мафия никогда не позволит этого — да ты и сам в курсе.

Мало ли. Я в курсе, что там может быть Дерфи. Это я точно знаю.

Дананг: горячее солнце и горячий морской ветер. И соленые брызги в лицо.

Тот тип, что обещал пушки, так и не явился. Пит рассердился. Уэйн предложил ему отвлечься и сходить в армейский клуб — там вроде что-то намечается.

Они добрались на рикше. Их рикша был сущим тяжеловесом и неплохо бегал. Какие-то молокососы взялись с ним тягаться. Пьяные были в дымину. Гонки рикш позабавили их.

Пит глотал драмамин. Уэйн — соляные таблетки. Они кружили по подъездным дорожкам. Заехали на военно-морскую базу и увидели трибуны и прочее.

Молокососы, увидев такое, вдарили по тормозам. Четыре колеса заскользили и застопорились.

Жара стояла страшная.

Пит и Уэйн рассмеялись. Салаги выглядели позеленевшими, точно вот-вот блеванут.

Представление было бесплатным. Народ начал стекаться, так что Питу и Уэйну пришлось становиться в очередь. Жара стояла — как на сковородке.

Сцена располагалась практически на уровне земли. Скамеек стояло — рядов на шестьдесят. На сцене выступали «Хипстер Херби и Хо» — местные комики самого низкого пошиба.

Хо был тряпичной куклой, надетой на руку Херби. В другой руке Херби держал микрофон и занимался чревовещанием. Шевелил губами. В общем, смахивал на торчка или алкоголика.

Они нашли места — и сразу же оказались зажатыми сверху и снизу. Они сидели ряду в десятом.

Стоявшие на сцене громкоговорители транслировали звук. Хо «гневался». «Я боюсь солдат! Мне страшно! Они ши-кар-но убивают вьетконговцев!»

Было душно. Снижаясь, солнце шпарило с удвоенной силой. Пита затошнило. Собравшиеся вяло хмыкали. У Хо были красные рога, как у черта, и красная детская пеленка вокруг тела.

Хипстер Херби спросил: «Отчего ты так не любишь дядюшку Сэма?»

Хо запищал: «Я ездил в Америку, а меня не пустили в Диснейленд!»

В толпе послышались редкие смешки. Хо продолжал нести вздор: «Я отомщу! Я заминирую Диснейленд! Я убью Дональда Дака!»

Веселья это толпе не прибавило. Режиссер концерта знаком приказал ему: давай закругляйся, надоел, скучно.

Хо распалялся: «Я пробовал сидячие забастовки! Пробовал молебны! Я пристрелил Дональда Дака!»

Режиссер концерта кивнул звукорежиссеру. Тихо заиграл саксофон. И Хипстера Херби поперли со сцены.

Он поклонился. Из Хо посыпались опилки. Занавес опустился. Зрители вяло похлопали — хрен с этой куклой и ее алкашом-кукловодом.

Тут саксофон заиграл громче. Занавес поднялся. Пит увидел, как на сцену ступают дли-и-и-и-инные ноги.

Нет. Этого не может быть. Пожалуйста, пусть это будет правдой. Медленно и синхронно — занавес и саксофон — первый выше, второй громче.

Да — это оказалось правдой.

Пит увидел ее ноги. Пит увидел ее. Поймал ее воздушный поцелуй. Уэйн улыбнулся. Тут же подключились «Бондсмены». И Барби запела вьет-рок.

Толпа засвистела, завыла и завопила.

Барби танцевала. Шимми-шимми. Барби скинула туфлю. Та взлетела высоко в воздух. Толпа кинулась ловить туфлю. Пит прыгнул выше всех.

Вот-вот схватит. И тут…

Что-то защемило в груди. Стало не хватать воздуха. Левая рука отказалась повиноваться ему.

Вот она. Высокий каблук, блестки, зеленая и…

Левая рука безжизненно повисла. Запястье онемело. Рука отказалась служить ему.

Вскинув правую руку, он поймал туфлю. Поцеловал ее и рухнул наземь, не выпуская из рук добычи. Лицо Барби над ним расплылось — белым-белым…

Мятеж. Бунт. Восстание.

Эн-би-си то и дело крутила повторы. А телевизионные мудрецы анализировали ситуацию.

Литтел смотрел телевизор.

Негры швырялись бутылками с «коктейлем Молотова» и кирпичами. Грабили винные магазины. Шеф полиции Паркер осуждал хулиганов. Бобби призывал к реформам. Кинг — к протесту.

Кинг то и дело отвлекался от темы. Грозил новыми акциями протеста. Особое внимание уделяя западной части Вегаса.

Литтелу вспомнились слова Дракулы: «Надо усмирить этих зверей, Уорд. Не хотим же мы, чтобы они болтались вокруг наших отелей — да еще в таком разгоряченном состоянии».

Пит продает отличное успокоительное, но, кажется, сейчас оно не особо действует. Да и Пит сейчас не тот. На прошлой неделе звонила Барби. Сказала, что у Пита был сердечный приступ.

Дело серьезное. Правда, сейчас его состояние стабильно. Прежнего здоровяка Пита уже нет. Барби была настроена решительно и умоляла его: «Потяни за ниточки. Поговори с Карлосом. Уговори Пита уйти на покой. Верни его домой. Пусть останется. Сделай это — для меня».

Литтел сказал, что попробует. Позвонил в Дананг. Поговорил с Питом. Голос у Пита оказался охрипшим. Усталым. Слабым.

Литтел позвонил Карлосу. Тот сказал: пусть решает сам Пит.

Литтел выключил телевизор и принялся рассматривать новую фотографию, вырезанную им из газеты.

«Вашингтон пост»: Кинг на похоронах своего помощника. Помощника звали Лайл Холли, он покончил с собой. Он был подсадной уткой ФБР, а точнее — Белым Кроликом. Агент Лайл Холли — самоубийство.

Кинг — Красный Кролик. Бейярд Растин — Розовый. Брат Лайла Дуайт — Синий. Стоят рядышком. Красный и Розовый скорбят, Синий ухмыляется.

Он вырезал фото из газеты и внимательно его изучил. Он хотел почувствовать НЕНАВИСТЬ. Потом снова включил телевизор, чтобы увидеть бунтующих негров. Смотрел повторы. И снова преисполнялся гневом.

Но работа прежде всего. Он по-прежнему курсировал между Вегасом и Лос-Анджелесом. Однажды заметил за собой хвост. Проигнорировал его и рассердился пуще прежнего.

Он понял: мистер Гувер сомневается в тебе. И Синий Кролик тоже. Сомнения подрывают операцию «Черный кролик». Белый Кролик погибает. Ты видел его последним. Ты высказал свои опасения. Тебе звонил мистер Гувер. Ты притворяешься. Он не верит.

Значит, выборочная слежка. Давно ее не было. Логика спотыкается об эмоции.

За тобой следили до этого. До операции «Черный кролик». Это тебе сказал мистер Гувер. Слежка велась по его распоряжению. Он же ее и возобновил — после самоубийства Лайла.

Вывод: тогда он не подозревал. А теперь — подозревает.

Он работал. И путешествовал. В Вегасе виделся с Дженис. В Эл-Эй — с Джейн. Ни там, ни там слежки не было.

Джейн его пугала. Джейн знала его. Мистер Гувер знал о Джейн. Его агенты подбросили документы куда следует. Теперь у нее был фальшивый диплом Тулейна.

Он проверил хвосты. Теперь он делал это каждый день. И еще ни разу не засекал. Он по многу раз пересматривал трансляции негритянских бунтов. Переслушивал слова Кинга. Досье Лайла он помнил практически наизусть.

У него созрел план. Он решил: надо увеличить обороты. Полетел в Вашингтон по делам профсоюза. Остановился у офиса Конференции. Слежки по-прежнему не было видно.

Поговорил с Бейярдом Растином. Нашел каморку, где работал Лайл. Быстренько обшарил ее: порылся в портфеле, в коробках и прихватил с собой пишущую машинку Лайла и папку с докладными записками.