Мур сообщил:
— Я частенько бывал на мели. Вот и теперь крупно задолжал в «Дюнах».
Уэйн пожал плечами. Они проехали мимо автобусной остановки. Там всхлипывала чернокожая девчушка.
— И про твоего папашу я слышал. Говорят, он большая шишка в Неваде.
Какой-то грузовик проехал на красный. У водителя была банка пива и пушка.
— Моего отца знает куча народу, и все мне об этом сообщают. Так что я уже не удивляюсь.
Мур улыбнулся:
— Ага, кажется, вы с ним не шибко ладите.
Конфетти на пути следования президентского кортежа. Плакат в окне: «Большой Ди любит Джека и Джеки[3]».
— И про тебя я кое-что слышал. Что кое-какие твои наклонности не нравятся папочке.
— Например?
— Скажем, дружеское отношение к ниггерам. И то, что ты возишь Сонни Листона[4] на своей машине всякий раз, когда тот приезжает в Вегас, потому что ваша полиция опасается, что у него будут проблемы из-за выпивки и белых женщин; и что он тебе нравится, а вот славные итальянцы, которые помогают поддерживать в вашем городе порядок, тебе не нравятся.
Машина подпрыгнула на колдобине. Уэйн налетел на приборную панель.
Мур уставился на Уэйна. Уэйн — на него. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Мур снова проехал на красный. Уэйн моргнул первым.
Мур подмигнул:
— Сегодня вечером мы знатно повеселимся.
Вестибюль отеля был роскошный. Ковер на полу — необычайно густой. Аж каблуки ботинок в нем утопали.
Люди подбегали к окнам, показывали пальцами — смотрите, смотрите, вот тут проезжал президентский кортеж. Джей-Эф-Кей проезжал прямо под окнами. Джей-Эф-Кей махал рукой. Джей-Эф-Кея пристрелили со-о-овсем близко отсюда.
Люди разговаривали. Незнакомцы запросто разговаривали с незнакомцами. Мужчины в ковбойских костюмах. Женщины, одетые а-ля Джеки.
Вновь прибывшие осаждали стойку портье. Мур сымпровизировал и повел Уэйна в бар. В баре яблоку было негде упасть.
На столике стоял телевизор. Бармен то и дело прибавлял звук. Мур двинулся к телефонной будке. Уэйн уставился на экран.
Картинка запрыгала и устаканилась. Потом пошли звуковые помехи. Копы. Тощий тип. Слова «Освальд»[5], «оружие», «симпатии к красным».
Какой-то человек размахивал винтовкой. Сновали репортеры. Камера отъехала дальше. Вот он, тот тип. Напуганный и побитый.
Было шумно. И накурено — топор вешай. У Уэйна подкосились ноги. Какой-то мужик сказал тост: «За то, чтобы Освальда…»
Уэйн прислонился к стене. Его толкнула локтем какая-то женщина — мокрое от слез лицо в потеках туши для ресниц.
Уэйн прошел к телефонной будке. Мур держал дверь приоткрытой.
Он говорил: «Гай, послушай».
Он говорил: «Вытираю тут сопли мальчишке — пустячное дело об экстрадиции».
Слово «пустячное» вывело Уэйна из себя. Он дал Муру под дых. Мур пошатнулся. Штанины его брюк задрались. Черт — за голенища ботинок засунуты ножи. А в носке спрятан кастет.
Уэйн сказал: «Уэнделл Дерфи — ты о нем не забыл?»
Мура точно загипнотизировало. Мур уставился в телевизор. Уэйн проследил за его взглядом и увидел на экране фотографию. И прочел подпись: «Убит офицер Джей-Ди Типпит».
Мур неотрывно смотрел на экран. Мур задрожал. Мур затрясся.
Уэйн сказал: «Уэнделл Дер…»
Мур отпихнул его и выбежал вон.
Совет управляющих снял для него о-о-очень большой номер. Коридорный рассказал, что Джей-Эф-Кей частенько останавливался в этом номере и трахал тут женщин. Ава Гарднер[6] делала ему минет на террасе.
Две гостиные. Две спальни. Три телевизора. Откатные фонды. Шесть штук наличными. «Убей нам негритенка».
Уэйн прошелся по номеру. История живет. Джей-Эф-Кей любил далласских птичек.
Он включил все телевизоры. Три разных канала. Три разных ракурса. И потихоньку начал вникать в произошедшее.
Тощий тип звался Ли Харви Освальдом. Тощий тип пристрелил Джей-Эф-Кея и Типпита. Типпит был сотрудником далласского полицейского управления. В полиции все друг друга знают. Мур, скорее всего, был знаком с ним лично.
Освальд сочувствовал коммунистам и любил Фиделя. Он работал в типографии, выпускавшей учебники. Он пристрелил президента в обеденный перерыв.
Сотрудники далласского полицейского управления его сцапали. В управе народ кишмя кишел: копы, репортеры, операторы с телекамерами.
Уэйн плюхнулся на кушетку. Закрыл глаза — и увидел Уэнделла Дерфи. Открыл глаза — и увидел Ли Освальда.
Он выключил звук и уставился на фотографии, которые хранились в его бумажнике.
Вот его мать — она сейчас в городишке Перу, штат Индиана.
Она ушла от Уэйна-старшего в конце сорок седьмого. Уэйн-старший побивал ее. Иногда доходило до переломов. Она спросила Уэйна, кого он больше любит. Тот ответил: «Папу». Она его шлепнула — а потом заплакала и попросила прощения.
Он не простил ей шлепка, уехал жить к Уэйну-старшему. И только в мае пятьдесят четвертого — собираясь в армию — позвонил матери. Она сказала: «Постарайся не участвовать в глупых войнах. Не стоит ненавидеть так, как Уэйн-старший». Он прекратил всякое с ней общение. Совсем, окончательно, раз и навсегда.
А вот его мачеха.
Уэйн-старший бросил маму Уэйна и стал обхаживать Дженис. Уэйну тогда было тринадцать. Он был сексуально озабочен, и Дженис ему понравилась.
При Дженис Льюкенс-Тедроу комнаты ходили хо дуном. Она играла в беззаботную супругу. Она здорово играла в гольф. Она мастерски играла в теннис.
Уэйн-старший опасался ее «огонька». Она наблюдала, как рос и взрослел Уэйн. Она тоже была неравнодушна. Она оставляла двери открытыми — провоцировала его. Уэйн-старший об этом знал. Ему было плевать.
А вот его собственная жена.
Линетт Спраул Тедроу. Примостилась у него на коленях. Выпускной вечер в университете Бригама Янга. Его контузило. Он закончил курс с отличием и получил диплом химика. Summa cum laude[7]. Он жаждал действия. Он стал работать в полиции Вегаса. В жопу summa cum laude.
С Линетт он познакомился в Литтл-Роке. Осень пятьдесят седьмого. Гуляния на центральной площади. Полупьяные работяги. Чернокожие ребятишки. Солдаты Восемьдесят восьмой воздушно-десантной дивизии.
Появляются какие-то белые хулиганы. Белые хулиганы отбирают у чернокожего мальчишки бутерброд. Линетт отдает ему свой. Хулиганы нападают. Капрал Уэйн Тедроу-младший заступается — и побеждает. Пыряет ножом одного ублюдка. Ублюдок вопит: «Мамочка!»
Линетт западает на Уэйна. Ей семнадцать. Ему двадцать три. Да еще и колледж закончил. Они трахались на поле для гольфа. Их поливала дождевальная машина. Он рассказал обо всем Дженис.
Она сказала: «Вы с Линетт слишком рано кончили. Думаю, драться тебе понравилось не меньше, чем заниматься сексом».
Дженис его знала. У Дженис было преимущество — она могла наблюдать за его манерой ухаживать, так сказать, в домашних условиях.
Уэйн выглянул в окно. Там сновали бригады телевизионщиков. Везде стояли припаркованные фургоны телекомпаний. Он прошелся по номеру. Он вырубил телевизоры. Три Освальда, один за другим, исчезли.
Он достал дело. Сплошные копии под копирку: Полицейское управление Лас-Вегаса. Шерифская служба округа Даллас.
Дерфи, Уэнделл (второго имени нет). Чернокожий мужчина. Род. 6.06.27, округ Кларк, штат Невада, рост 188, вес 75.
Привлекался за сводничество — март 1944-го и позже. «Часто посещает залы для игры в кости». Арестовывался только на территории Вегаса и Далласа.
Ездит на «кадиллаке». Предпочитает одежду ярких цветов. Отец 11 внебрачных детей. Поставляет клиентам негритянок, белых женщин, гомосексуалистов и трансвеститов-мексиканцев.
