– Твоя сестра в самом деле нашлась, – вдруг сказала она. – Она сейчас в одном из посёлков.

Дыхание перехватило. Это невозможно! Зачем она продолжает врать? Надеется уговорить меня уехать добровольно?

– Я не верю!

– Ты столько лет ныла, что тебе нужна семья, мы нашли её тебе, а ты слиняла?!

– Ты врёшь! Я не верю, я не вернусь!

– Ты же не думаешь, что здесь будешь свободной? – полным ярости голосом спросила она.

– Свободны только мёртвые, – произнесла я её любимую фразу. Она часто повторяла это раньше, когда я пыталась убежать. – Я знаю. Но здесь я хотя бы человек, а не игрушка!

Её взгляд сложно описать словами. Кажется, она решала – убить меня, избить или снова сжать в невыносимо тесных объятиях.

– Я… – наконец дрожащим голосом ответила Койя, – никогда не считала тебя игрушкой. Я просто пыталась тебя защитить.

Я невесело рассмеялась. Наверно, это было неоправданным хамством, но меня слишком сильно раздирали чувства, которые уже нельзя было скрывать.

– Защитить? Меня? Ты? Ты уничтожила меня! Ты сломала мне жизнь. Отняла семью. Сделала домашним зверьком. Ты – мой единственный враг, Койя. Я никогда не вернусь. Я тебя ненавижу.

Я никогда не смела так с ней разговаривать. Койя не из тех, кто пропускает мимо ушей даже мелочи.

– Я не собираюсь оправдываться, – произнесла Койя. – Я делала то, что должна была.

– И сейчас ты должна вернуть меня или убить. Я знаю, Нэйвин говорил. Таков закон. Я многое знаю. Убивай, потому что я никуда не поеду. Тебе же это раз плюнуть.

Я уже нарочно выводила её из себя. Койя сильнее. Она может просто вывезти меня насильно. Я должна заставить её меня убить.

– Ты говорила, что только из-за тебя я жива. Что все вокруг – сволочи, только и мечтающие меня убить. Ты была не права. Любая сволочь на этих улицах в тысячу раз лучше тебя. Ты никогда

– Ну так не дай мне шанса ею стать. Выживи здесь, – мрачно ответила Койя.

Я воззрилась на неё. Неужели?..

– Убирайся.

Койя открыла дверь и жестом указала мне на выход. Я замерла, не веря ей.

Несколько шагов к дому, как в тумане. Койя Сова просто отпустила меня?..

– Котёнок! – раздался позади её оклик.

Я обернулась. Койя подбежала ко мне, схватила за руку и надела на запястье выключенный наруч.

– Возьми, – строго сказала она. – Это новый. С ним будет веселее. Маячка нет, не бойся. Но если что… свяжись со мной. Пока я здесь, напрямую. Когда уеду… там стыковочный, через Дакко. Дозвонишься, в общем.

– Но…

– Возьми и убирайся, пока я не передумала! – рявкнула она, развернулась и зашагала к машине.

Я ждала, пока она сядет в машину и уедет. Она не задержалась ни на миг, словно боялась изменить своё решение. Я смотрела ей вслед, пока меня не вернули к реальности голоса посторонних прохожих. Надо возвращаться в комнату. Всё-таки ночь.

Мия

Ночью я не спала. И Рина, похоже, тоже. Мы ничего не сказали друг другу, когда я вернулась домой, но она явно понимала, что подставила меня. Я слышала, как она ёрзает в кровати.

Зато к утру я наконец смогла закрыть глаза и впасть в тяжёлую дрёму. Не знаю, звонил ли будильник, но я его не слышала. На работу бегом примчалась к одиннадцати, готовая выслушать порцию ругани от начальника.

Марн не стал обманывать меня в ожиданиях и принялся орать раньше, чем я успела завязать ленточки фартука. Ничего, покричит и уймётся. Надо бы сегодня убежать пораньше, чтобы успеть продать косу.

Как же всё-таки странно, что Койя отпустила меня. Неужели… неужели что-то хорошее в ней всё же есть? Я всегда желала ей зла. Я хотела, чтобы в одном из патрулей или во время налёта её убили. Иногда я даже хотела убить её сама.

Она просто ушла. Позволила мне сделать то, что я хочу. То, что ей совсем не нравилось. И всё же я не могла её простить. Я никогда не забуду тот день, когда мы с ней впервые встретились.

Перед глазами стояла картинка с безумно несчастным взглядом покрасневших глаз, и каким-то глухим отзвуком всё слышалось и слышалось «я просто хотела тебя защитить…».

Мне очень жаль, мне действительно очень жаль, Койя, но я никогда не смогу тебя простить.

***

…Очередной день. Я снова немного опоздала, придя на работу, и Марн снова принялся честить меня по чём зря. Но насторожиться меня заставили вовсе не его словесные изыскания, а то, что он вдруг резко замолк. Я с удивлением заметила, что он белеет, и было испугалась, что ему плохо, но он сурово рявкнул мне браться за работу – значит, всё в порядке. Я взяла поднос и на ходу обернулась – узнать, что так отвлекло Марна от его любимого занятия.

В дверях кафе стояла Койя. Сердце замерло – неужели она передумала и вернулась за мной? Но опасения тут же перебила другая мысль – почему Марн так переполошился, неужели они с Коей знакомы?

– Не стой, иди работай, и веди себя естественно, – тихо прошипел Марн мне на ухо, а потом решительно направился прямиком к Койе.

Койя тем временем заметила меня, но только поджала губы и начала было шагать к ближайшему столику, но её остановил Марн. Я не слышала, что он говорит, но видела по лицу Койи, что слова ей совсем не нравятся. Я подошла к Найре, другой разносчице, чтобы спросить, знакомы ли Койя и Марн, но не успела – Найра сама метнулась ко мне и взбудораженно произнесла:

– Ты посмотри, что делается! Это ж Птица! Женщина в форме Птиц! И нашивка такая крупная, командирская! Наверняка это сама Сова!..

Похоже, Койю легко узнать просто по слухам. В самом деле, женщин-командиров и так немного, а среди Птиц она одна.

– И что? – поинтересовалась я.

– И что? – округлила глаза Найра. – Ты как будто каждый день таких людей видишь!.. Аж жуть пробирает!

Я не стала объяснять, насколько же часто мне доводилось видеть «таких людей». Она отошла, качая головой. Осмотревшись, я поняла, что на Койю смотрят почти все в зале. Людей с утра мало, так что не обратить внимания на вошедшую Птицу было сложно.

Койя меж тем отошла от Марна, который ещё несколько секунд пытался ей что-то объяснить, но потом всё же понял, что его не слушают. Недовольно нахмурившись, он зашагал от усевшейся за свободный столик Койи к стойке.

– Вот ведь принесла нелёгкая, – пробурчал себе под нос Марн. – Найра, тащи новый ящик, тут кончилось всё! Мия, иди обслужи клиента!

Я подошла к Койе чуть медленнее, чем обычно, когда спешу к посетителю. Она не отрываясь буравила меня взглядом, и я успела прокрутить в голове сотни вариантов причин, по которым Койя могла прийти сюда. Койя начала разговор первой, чему я обрадовалась – не знаю, что я могла бы ей сказать и о чём спросить.

– Не бойся, я больше не приду, – сказала она.

– Как ты нашла меня?

– Соседки сказали, что ты здесь работаешь. Нам надо поговорить наедине.

Я огляделась. Марн внимательно за мной следил, хоть и делал вид, что сосредоточенно пересчитывает оставшиеся бутылки. Вряд ли он одобрит, что я ухожу, но Койи я боялась гораздо больше. В любой момент, если передумает, она может просто показать окружающим мою татуировку и увезти меня обратно.

Я отвела Койю в подсобку, несмотря на гневный взгляд Марна. Закрыв дверь, я повернулась к Сове в ожидании разговора.

Койя достала из кармана и протянула мне какую-то свёрнутую бумагу.

– Я поговорила с ней. Сказала, что ты жива и здорова, и она попросила передать тебе это.

Я осторожно развернула бумагу, и мне на ладонь выпала старая, затёртая и мятая, фотография. Это была фотография семьи – очень счастливой семьи – на фоне маленького дома в окружении подсолнухов. Мужчина крепко обнимал женщину, державшую на руках совсем ещё маленького ребёнка, рядом с ними стояла девочка лет трёх, вцепившаяся в длинную мамину юбку. На лицах – радостные улыбки. Яркий солнечный свет заливает картинку, и кажется, что бумага светится. Я перевернула фотографию и увидела неровную подпись: «Лето 28. Миальвен годик». Я снова посмотрела на изображение, словно теперь оно заново мне открылось.