Кирьян забрал у Регула птенца.

Гриир беспомощно посмотрел на некроманта. Судя по полностью потерянному выражению лица, превращение дочери стало для него неожиданностью.

— Регул, выйди из фургона. Мадлен, посмотри бурдюки у дальней стены, возможно, в некоторых из них вода осталась свежей.

Мадлен послушно вошла в фургон. Бросила взгляд туда, где лежала одежда Эйвис. От тела девушки даже золы не осталось.

— Кто вы, господин Бордран? — голос Кирьяна был сух и требователен. Мадлен принялась проверять бурдюки, но старалась делать это как можно тише, чтобы слышать разговор наставника с отцом Эйвис.

— Я?

— Да придите же в себя. Жива ваша дочь, только в птицу превратилась.

Мадлен ощутила движение магии. Очевидно, Кирьян приводил собеседника в чувство.

— Я Гриир Бордран, судовладелец из Эффы.

— Вы — человек?

— Да. К чему эти вопросы? — в голосе Γриира проскользнуло недовольство. — Верните мою дочь.

— Нет.

Мадлен замерла, услышав короткий звук удара. Потасовка была короткой, и Кирьян снова повторил вопрос.

— Я человек. Моя жена тоже, — тихо ответил Гриир. В его голосе Мадлен послышалась обреченность.

— Что за существо ваша дочь?

— Эйвис тоже человек. Она — сильная волшебница, — Гриир явно гордился дочерью, — но она больна. Когда Эйвис пользуется своим даром, то словно выгорает. С каждым годом ей все хуже. Последние десять месяцев Эйвис чувствовала себя плохо все время. Она почти не вставала с кровати. Мы обращались к целителям, но они так и не смогли сказать, чем больна моя дочь.

— И вы привели ее в Сухие земли? Зачем?

— Эйвис угасала у меня на глазах. Я был готов использовать малейший шанс, лишь бы ее спасти. Колдунья из Шиньи сказала, что Эйвис постоянно теряет магию. Если я смогу сделать так, чтобы магия не покидала ее тело, то моя дочь будет жить. Сначала я думал, что это глупость, но потом, по совету колдуньи, Эйвис впитала в себя силу амулета, и ей стало лучше. Ненадолго.

— Я все ещё не понимаю.

— Чаша Мастермана.

Мадлен знала, что этот артефакт считался средством от всех болезней. Достаточно сделать из него глоток, чтобы излечиться.

— Οн не существует, — возразил Кирьян.

— Никто не знает наверняка. Для Эйвис испить из кубка — единственный шанс излечиться.

— И поэтому вы поили дочь отравой? — Кирьян явно имел в виду настойку на сорока травах.

— Без зелья Эйвис не смогла бы преодолеть дорогу.

— Вы уверенны, что она — ваша дочь?

— Да как вы смеете…

— Я не хочу обидеть ни вас, ни вашу жену, — не стал настаивать на своих подозрениях некромант, — но Эйвис — не человек.

— Отдайте ее мне.

— Смотрите, не помните крылышки.

— Что с Эйвис?

— Могу с уверенностью сказать только одно — ваша дочь сейчас здорова и ничем не болеет.

— Она ведь вернет себе человеческий облик?

— Не знаю.

Мужчины смолкли.

Мадлен проверила последний бурдюк и вернулась на свое место на облучке. Для этого ей пришлось втиснуться между наставником и Грииром. Получилось не очень вежливо, но ученица некроманта могла позволить себе не придерживаться этикета так тщательно, как леди из высшего общества.

— У нас осталось пять мехов, — отчиталась Мадлен о результатах.

— Мало, — нахмурился Кирьян.

— Что будем делать с протухшей водой?

— Выбросим, — пожал плечами некромант. — Только нужно найти укромное место, чтоб стража не сразу нашла.

— Этот город когда-нибудь закончится? Мы уже второй день по нему едем, — Мадлен снова посмотрела на полуразрушенные здания вдоль дороги.

— Сомневаюсь. Мне кажется, Сухие земли — это один большой город.

— Разве такое возможно? — Мадлен с недоверием посмотрела на наставника. Кирьян пожал плечами, не собираясь настаивать на истинности своего предположения.

— Раньше я не видел здесь ни оборотней, ни людей. Впрочем, последний раз я был здесь больше полувека назад. Не удивительно, что многое поменялось.

Через пару кварталов фургон выехал на площадь, выложенную большими пятиугольными плитами. В ее центре стоял фонтан с почти целой статуей в центре. Стройная девушка поливала мраморные цветы из кувшина, а вокруг плескались огромные каменные рыбы. Наверное, когда-то фонтан был гордостью города. Сейчас в нем не было ни капли воды.

— Остановимся здесь, — Кирьян натянул поводья. — Мадлен, Регул, слейте протухшую воду в бассейн. Господин Бордран, раз уж вы до сих пор с нами, может, сходите за хворостом?

— А как же… — Гриир растерянно показал на сидевшую у него на ладони птичку.

— Вот, — Кирьян достал из фургона корзину с собранными по дороге и уже высушенными травами. — Отличное гнездышко для вашего птенца.

Нехотя Гриир посадил дочь в корзину. Желтый комочек пуха чирикнул и принялся клевать сухие веточки.

Мадлен вынула из фургона первые два бурдюка и бросила Регулу. Василиск ловко подхватил их и отнес к старому фонтану.

Закончив вместе с Регулом разгружать фургон, Мадлен принялась помогать ему выливать вонючую жижу. Внутри бурдюк оказался весь склизкий. В такой свежую воду заливать — только портить.

— Хорошо, что меня не может стошнить! — Мадлен демонстративно помахала перед носом ладошкой, словно это могло избавить ее от неприятного запаха. — Даже надушенного платочка нет, а ведь раньше я без него не выходила.

Она улыбнулась, вспоминая жизнь в родительском доме.

— Прости. Плохо пахнет. Не подумал.

— Ты ведь помог спасти ту девушку, — Мадлен положила ладонь на пустой бурдюк и почистила его с помощью магии.

— Да. Она хорошая. Огонь и свет.

— Как думаешь, Эйвис и есть та самая птица из пророчества?

Регул неопределенно пожал плечами.

— Надо у мэтра Кира спросить, — Мадлен освободила еще один бурдюк.

Регул кивнул.

— Неважный ты собеседник, — улыбнулась Мадлен на его молчание.

Василиск вопросительно посмотрел на нее.

— Почти не разговариваешь. Хотя, — она посмотрела на заполненный вонючей жижей бассейн, — здесь не самое приятное место для светских бесед. Подай мне лучше бурдюки, их надо почистить.

Забирая у Регула пустые мехи, Мадлен коснулась его ладони и замерла.

— Я тебя чувствую.

Бурдюки упали на землю. Мадлен схватила ладонь Регула и сжала ее. Все еще не веря, принялась ощупывать каждый палец, наслаждаясь вернувшейся чувствительностью.

— Теплая. Гладкая. Кожа такая нежная. Почему я тебя ощущаю?

Василиск пожал плечами.

— Мэтр Кир! — в голосе против воли проскользнули слезы. — Я ощущаю Регула!

— То есть?

— Вот! — Мадлен подняла вверх руку Регула. — Я его чувствую! Словно я — живая.

Кирьян медленно поднялся и подошел.

— Когда ты успела человека загрызть?

— Я не людоед, — обиделась Мадлен. — Сами попробуйте.

Кирьян, все ещё не сводя с нее подозрительного взгляда, взял Регула за вторую руку. Молча провел кончиками пальцев по ладони.

— Был бы ты девкой, я б тебе женился, — Кирьян выпустил руку василиска и вернулся к костру.

— Мэтр Кир…, но как же это… почему? — Мадлен прижимала теплую ладонь Регула к груди, не решаясь отпустить.

— В нем слишком много магии. Ее излишек перетекает в твое тело, и временно делает его живым, — ровным голосом ответил Кирьян. — Οтпусти Регула!

— Не могу, — Мадлен крепче прижала к себе ладонь василиска.

— Привыкнешь.

— Но… — тяжело вздохнув, Мадлен отпустила василиска. — Извини. Мне не стоило так реагировать. Просто… так хочется… снова … — она на миг закрыла глаза, беря себя в руки. — Забудь. Давай вернемся к работе.

Глаза запекло от невыплаканных слез. Понурившись, Мадлен заставила себя сосредоточиться на очистке бурдюков от слизи.

Обедали молча. Только когда погасили костер, и Мадлен, перемыв тарелки, сложила их обратно в мешок, Кирьян нарушил тишину.

— Господин Бордран, что планируете делать дальше?

— Продолжу путь. Моя дочь, — Гриир с болью посмотрел в корзину, где желтая пичужка перебирала брошенные ей хлебные крошки, — все еще нуждается в исцелении.