Первый - Варвадар Бидр, угрюмый, необщительный, глубокие морщины на лице которого говорили о перенесенных испытаниях; его прежняя жизнь в Большом городе была покрыта завесой тайны, но умные люди подмечали тонкую кость, длинные пальцы и хорошую выправку, свойственную для знати. Почему он оказался на севере, никто не знал, но от хорошей жизни не уходят в лес. Одно было известно точно: жрецов из Большого города Варвадар ненавидел всем сердцем.
Второй - человек без рода и прошлого, просивший называть себя просто Райзабом; это имя, так же как смоляные волосы, смуглая кожа и темные глаза, говорили о том, что он - южанин по крови. С виду Райзаб казался добродушным тюфяком, но на деле был бесстрашным воином, не лишенным хитрости. О его жизни в Эндросе ходили лишь слухи, не более. Поговаривали, что он был рабом, а может, просто слугой в богатом доме; на его глазах хозяин убил мать, а может, сестру... В одном слухи сходились точно: тем хозяином был маг из Большого города.
В северных провинциях, самых отдаленных из земель Эндроса, всегда было много недовольных 'городом-государством', который, как жирный паук, опутал своей паутиной равнинные земли. Около тридцати лет назад еще молодые, но уже много повидавшие Варвадар и Райзаб бежали на север и примкнули к группе таких же отчаявшихся людей, как они сами. Преступники, беглые рабы и прочий сброд - эти люди грезили о борьбе с Большим городом, но нападали на безоружных торговцев и продовольственные обозы, опасаясь убивать стражников. Недаром на севере их презрительно прозвали изгоями.
Ни Райзаба, ни Варвадара это не устраивало. Они нашли единомышленников, людей без прошлого, но с верой у будущее - так появилось Убежище, место, где каждый, независимо от цвета кожи, происхождения и веры, мог найти приют. Прошли годы, о сомнительной репутации изгоев никто больше не вспоминал - теперь это слово наводило страх на добропорядочных граждан.
Изгои, повстанцы, разбойники - их называли по-разному, восхищались и осуждали, но всегда в охотку пересказывали любые слухи о них. Нападение на сборщиков податей и корабли, везущие в Эндрос новых рабов, волнения в городах, срыв показных казней, которые устраивали власти - любые новости о действиях изгоев передавались из уст в уста, несмотря на сенаторский запрет и жреческую угрозу отречения. Простому народу нравились изгои, но одобрить их в открытую никто бы не осмелился. Бороться против Сената и жрецов?.. Великое Небо! Смешно было даже думать об этом.
Силы изгоев по капле крепли год за годом. Власти, поначалу не воспринимавшие смутьянов за угрозу, назначили внушительную награду тому, кто выдаст их логово. Но все попытки отыскать изгоев обернулись прахом, ведь Убежище надежно скрывали дикие леса. 'Пойти против Сената? Да они безумные, не иначе!' - шептались жители Эндроса. 'Прятаться в диком лесу? Да они злые духи!' - ужасались северяне.
Когда черный мор выкосил две трети Убежища, старейшины приняли тяжелое решение: оставить насиженное место и найти новый дом, который не будет напоминать о пережитом горе.
На равнины изгоям путь был заказан, вглубь леса идти тоже было опасно: не хотелось гневить лесное лихо. Подходящее место нашлось восточнее, у подножья Грозовых гор - неприметная долина, спрятанная посреди небольшого ущелья. Взяв с собой лишь необходимое, изгои совершили долгий переход, но прежде сожгли старые дома, а вместе с ними - саму память о болезни.
С тех пор минуло шесть лет. От старого Убежища, где Сантар родился и пережил самые веселые - и горькие - минуты своей жизни, осталось одно лишь название. Первая зима на новом месте была тяжелой, но сообща изгои выстояли. Сантар на собственной шкуре ощутил, как тяжел труд дровосека, плотника, кровельщика... Они вместе с отцом выстроили новый дом, после чего помогали тем, у кого в семье не осталось ни одного мужчины. Старейшины сделали план будущего поселения, раздав каждой семье по участку, чтоб не строились где попало. Что и говорить, это Убежище получилось куда красивей прежнего, хоть и приобрело отчетливый северно-бревенчатый колорит: каменотесов среди изгоев не оказалось.
- Хороший дом, - сказал отец Сантару, когда их крохотный деревянный, крытый тесом домик был готов. - Как думаешь, ей бы понравилось?
Сантар промолчал: он не мог говорить о матери даже с отцом.
Просторная, окруженная невысоким ущельем долина оказалась самым настоящим 'убежищем'. Большую часть проходов, ведущих в долину между скал, изгои завалили. Остался лишь один центральный проход, укрепленный дозорными пунктами, и два тайных, защищенных ловушками, на которые изгои-назары были большие мастера.
Население Убежища понемногу пополнялось. Зараза, выкосившая треть северян, сделала свое дело. Недовольные поднимали бунт против местной власти, после чего им оставалось только одно: идти на виселицу или бежать в лес. Большинство выбирало втрое, но в Убежище попадали единицы. Изгоев не надо было искать - стоило только зайти глубже в лес, как они появлялись из-за деревьев, точно духи. Это была своего рода проверка на прочность: мало кому хватало смелости просто пересечь границу диких лесов, не говоря уже о том, чтобы полезть в чащу. Старейшины справедливо опасались засланных шпионов, поэтому новичок должен был доказать свою преданность общему дело единственным надежным способом - кровью.
Детей среди изгоев было немного, но все же не меньше, чем в любой северной деревушке. Все мальчишки из Убежища мечтали вступить в ряды повстанцев. Они с детства учились жить в лесу, читать следы, ставить ловушки и обращаться с оружием.
Сантар всегда знал, что пойдет по стопам отца. Это было его целью, но не мечтой. Быть может, в глубоком детстве он мечтал о чем-то - например, чтобы отец проводил больше времени дома, а мать чаще улыбалась... Никто и никогда не узнает всей правды о детских мечтах Сантара - они умерли вместе с его матерью. Болезнь унесла с собой беззаботную жизнь; Сантар справился, возмужал и знал только одно - бороться до победного конца. Что будет там, после этой победы, Сантар даже не задумывался. Перед ним была только цель - борьба, ставшая для него смыслом жизни.
Отец говорил ему: 'Вступить в бой с магом то же самое, что сражаться со злым духом из лесной чащи'. Смышленый Сантар читал между строк: жрецы - противники посильнее аристократов. Можно тягаться с теми, у кого есть власть, золото и двенадцать легионов, но как тягаться с теми, кто обладает неведомой силой? Маги могут читать мысли, швырять энергетические шары, управлять погодой и исцелять! 'А еще насылать болезни' - говорили изгои. Доказательств того, что черный мор наслали маги, у них не было, но это не мешало строить догадки.
Сантар слушал учителей, слушал стариков, а также тех повстанцев, кто возвращался из долгих походов живыми. От их рассказов его злость лишь крепла. Каждый раз, беря в руки меч, Сантар представлял себе врага, жреца в длинном балахоне, прячущего лицо за маской, и вспоминал то, что отец рассказывал о своем детстве...
Ему было четырнадцать, когда в поселение прибыл вооруженный отряд; судя по одеждам, это были послушники из Храма Вечного Солнца. Они собирали подати для какого-то праздника. Глава селения, старый кмех, чье лицо было иссушено жаркими пустынными ветрами, сказал, что денег нет. Он попросил дать отсрочку, пока не будет готова новая партия луков: в прошлом году редкое дерево урс, из древесины которого делали основу кмехских луков, зацвело позже обычного... Маговские прихвостни не слушали старика. 'Раз нет денег, дай людей, - сказали они. - Мы продадим их на невольничьем рынке в Хадуте!' Старик предложил себя, но выродки только посмеялись над его словами и отобрали тех, за кого могли выручить хорошие деньги: двух мужчин и пятерых юношей, среди которых был отец Сантара. Их связали общей веревкой и повели к следующему селению, но не дошли туда: на вторую ночь перехода пленники сумели освободиться и передушили своих погонщиков во сне. Им было невдомек, что жрецы Храма Вечного Солнца сразу же почувствовали гибель своих слуг. Когда беглецы вернулись в родное селение, они застали там пепелище: маги, не утруждая себя деталями, покарали тех, кого посчитали виновными в убийстве.
