Она теперь не просто средство для достижения цели. Она моя. А я забочусь о том, что принадлежит мне.

Неожиданный поворот событий, но я об этом не сожалею.

— Фордж, поставь меня.

Инди шевелится в моих руках, но я пока не готов её отпустить. Я прохожу к главной ванной комнате, находящейся в моей каюте, и сажаю её на стойку.

— Я в порядке. Клянусь. Он просто немного увлёкся своим ножом, когда перерезал ремешок.

Мой гнев снова поднимается на поверхность, когда она говорит нож.

— У него не должно было быть возможности сделать это. Это вина моя и Кобы.

Я тянусь к краю её кофты и поднимаю её.

Инди хлопает меня по рукам.

— Стоп. Что ты делаешь?

— Забочусь о тебе.

Она расслабляет руки, и я стряхиваю их. Я стараюсь не заострять внимание на том факте, что никогда в жизни не говорил таких слов.

— Ну, ты мог бы спросить разрешение у девушки, до того как снимать её кофту, — говорит она приглушённо, когда я стягиваю разорванную ткань над её головой, оставляя её в лифчике.

— Ты не просто девушка. Ты моя жена. — Я бросаю обрывки на пол, прежде чем присесть, чтобы оценить травму. Она права. Это лишь царапина, и не так плоха, как можно предположить из-за крови. Это хорошо, потому что теперь мне не нужно отправлять вертолёт за хирургом, чтобы зашить её.

— Факт, который ты не рассказал своей любовнице, когда уговорил её нанять мою сестру. Интересно, почему?

Острый язычок Индии может доставить ей неприятности, но это ни в коей мере не беспокоит меня. Я точно знаю, как могу с ней справиться. Но прямо сейчас не время шлёпать её задницу.

— Она мне не любовница. — Я удивляю сам себя, сообщая Инди эту информацию. Я не перед кем не отчитываюсь. Я никогда не чувствовал такого желания. Но по какой-то причине она заставляет меня нарушать все правила.

— Но она была ею, не так ли? — спрашивает Инди, когда я хватаю губку и смачиваю её, чтобы вытереть засохшую кровь.

— Это имеет значение? — я открываю шкаф, чтобы достать аптечку и нахожу тампон, пропитанный спиртом. Я разрываю упаковку, когда она пререкается в ответ.

— Почему ты всегда отвечаешь на вопрос с… Ауч! Больно. — Её плечи поднимаются к ушам, когда она шипит от боли, и это похоже на удар в сердце.

Я дую на порез, желая успокоить причинённый мной дискомфорт.

Блядь. Эта женщина станет для меня концом.

— Было бы ещё хуже, если бы я тебя предупредил.

Я встречаю её взгляд, смотря на неё снизу вверх, желая извиниться. Яникогданеизвиняюсь.

— У тебя дерьмовая врачебная этика, — говорит она, хмуря брови.

— Хорошо, что меня обычно не просят ухаживать за больными. — Я достаю тюбик мази с антибиотиком, и она вздрагивает. Ещё один удар.

— Больно не будет. — Я жду, когда она кивнёт, потом использую стерильную марлю, чтобы намазать мазь на рану.

— Ты не ответил на мой вопрос. Почему ты не сказал мне, что устроил мою сестру на работу к любовнице?

Я стискиваю зубы.

— Она не моя любовница. У меня её нет. У меня есть чёртова жена.

— С которой ты никогда не спал. Я достаточно знаю о мужчинах, чтобы понять, что если они не получают секса дома, то получают его где-то ещё.

— Мы с тобой женаты меньше суток. Ты действительно думаешь, что я получаю его где-то ещё? — я кладу руки на её бедра, выше поцарапанных коленей. Она смотрит на меня, как я и думал. — Если только это приглашение?

— Возвращайся к уходу за больной, Фордж. Твоя игра в обольщение нуждается в доработке.

Ванная комната наполняется звуком моего смеха, и взгляд Индии обостряется.

— Ты должна бояться меня, и всё же насмехаешься надо мной на каждом шагу.

— Единственное, чего я боюсь — чем ты будешь обрабатывать мне колени, чтобы очистить их.

Я не отвечаю, пока её бок не покрывается большой повязкой, защищающей двухдюймовый порез. Я достаю бутылку перекиси из-под раковины и держу её перед ней.

— Ты выживешь. Обещаю. Булыжник был довольно добр к тебе.

— Единственный способ, чтобы я не кричала, пока ты чистишь мои колени, если ты расскажешь мне о себе и Джульетте.

Теперь она торгуется со мной. Это эмоциональный шантаж. Почти выпытала информацию из меня. Переговорщик во мне одобряет это.

— Это так? — говорю я, поднимая её со стойки и ставя в душ. Как ни странно, она не делает шума из-за того, что её перенесли.

— Да. Таковы мои условия.

Я тянусь до подвижной насадки для душа и включаю воду, позволяя ей литься несколько секунд, прежде чем она достигнет приемлемой температуры.

— С чего ты взяла, что можешь установить условия этих переговоров? — спрашиваю я, мой тон скорее более любопытен, чем что-либо другое.

— Потому что тебе есть, что сказать.

От этих слов я останавливаюсь и смотрю на неё, мои брови подняты.

— Вот как?

— Тебе не нравится смотреть, когда мне больно. — Она улыбается, как будто обнаружила карту с местом, где спрятан Святой Грааль.

— И ты думаешь, что я стану с тобой торговаться, чтобы не видеть, как тебе больно?

Улыбка Индии становится шире, и я могу сделать не так много, чтобы удержать улыбку на её лице, а не гримасу.

— Ага.

— Сними юбку, если не хочешь, чтобы она промокла.

На этот раз её брови поднимаются.

— Подожди… Что?

Я кладу руку ей на бедро, засунув палец за пояс.

— Твоя юбка. Снимаем или нет. Обещаю, я не наброшусь на тебя при виде твоих трусиков.

— Уверена, что именно так все пираты говорят девушкам, чтобы заставить их раздеться.

— Что ты сказала? — спрашиваю я, на этот раз действительно в замешательстве.

Щёки Инди становятся розовыми.

— Я не хотела называть тебя вслух пиратом.

Ах…

— Ты не первая, кто называет меня пиратом. Уверен, что не будешь последней. — Я тяну за пояс юбки, Инди шлёпает меня по руке.

— Также я не надела трусики, поэтому…

Моё внимание обращается к её лицу, поскольку тепло, которое не имеет ничего общего с паром, наполнившим душ, наполняет моё тело.

— Ты была на публике. В юбке. Какого хрена ты не надела трусики?

— Я вообще-то не собиралась в эту поездку.

Мой кулак сжимается вокруг насадки для душа.

— Тогда нужно было купить несколько.

— У кого? Твоей любовницы?

—Она не моя любовница. И если ты скажешь это снова, я тогда точно покажу тебе, где я получаю своё удовольствие.

Вместо того, чтобы струсить от моего тона, Инди улыбается и стягивает юбку через бёдра, обнажая свою голую киску.

Бляяядь.

— Хорошо, — говорит она. — Я не люблю делиться, даже если у меня нет ни малейшего понятия, почему ты женился на мне.

Я стою перед своим мужем, в душевой его ванной, обнажённая, за исключением бюстгальтера без бретелек. Мои слова и тон могут звучать уверенно, но это только потому, что я умею отлично скрывать эмоции. Сердце бьётся сильнее, когда его серый взгляд скользит по моему телу, опускаясь, пока не останавливается на маленьком серебряном шарике, выглядывающем из моих губок.

— Откуда, чёрт возьми, он там взялся?

Энергетическая волна несётся сквозь меня.

— Мой пирсинг? Он был там всё это время.

Из-за его шока мои бёдра покрывает влажность.

Фордж изучает моё лицо, и я абсолютно не представляю, что он надеется найти. Но, как будто кто-то взмахнул волшебной палочкой, огонь гаснет и возвращается лёд.

— Я постараюсь не причинить тебе боли.

Тёплая вода, омывающая мои колени, жжётся, хотя он накрывает струйки воды рукой, чтобы они промывали мои ссадины.

— Где ты с ней познакомился? — спрашиваю я, пытаясь отвлечься.

— Тебя это не касается.

— Когда ты порвал с ней?

Он мягко промывает губкой одно колено. Я смотрю вниз, чтобы увидеть, как кожа становится красноватой, но большая часть застрявших там камушков уже исчезла.

— Задолго до нашей встречи, — говорит Фордж. Я в шоке, он дал мне гораздо больше информации.