Онвыставилменязадверь.

Ондействительновыгналменя.

Человек, который смотрел на меня так, будто я была его последней едой на этой планете, выгнал меня из моего собственного номера, словно я была никем, пустым местом.

Что за ублюдок?

Мне следовало бы с радостью прогуливаться по коридору, потому что каким-то образом я избежала окончательного решения Джерико Форджа. Теперь я могу вернуться к выяснению вопроса, как собрать деньги, чтобы спасти свою сестру.

Тогда почему я так чертовски зла?

Потому что часть меня хотела его так же сильно… и он ясно дал понять, где именно моё место по большому счёту.

Нигде.

На самом деле, очень отрезвляюще.

А это значит, что я буду идти босиком, возвращаясь с позором к себе в квартиру, прячась от толпы, одетая в мятое вечернее платье. Потому что чёрта с два я пойду и попрошу у Жана Филиппа другой номер. Он доказал, кому был верен, когда сломался под давлением Форджа, появившегося в дверях карточного зала, как один из четырёх всадников апокалипсиса.

Смех доносится со стороны лифта, когда я сворачиваю за угол. Из дверей выходят четыре человека. Две женщины, идущие первыми, приостанавливаются, увидев меня, заставляя третью женщину и блондина столкнуться с ними. Это человек, которого я слишком хорошо знаю. Человек, который частично ответственен за то, что происходит сейчас.

Чёртов Бастиен.

Всё, что я хочу сделать, это убежать и спрятаться под камнем. Но это невозможно. Меня поймали у всех на виду. Я ничего не могу сделать, притворяясь, что это не так.

С его лица исчезают все следы веселья, как только он видит меня. Он проталкивается мимо женщин, просматривая каждый мой дюйм.

— Что, чёрт возьми, произошло?

— Не прикидывайся, что тебе на самом деле есть до этого дело, Бастиен.

Черты его лица ужесточаются. Мне интересно, является ли это свидетельством того, что Бастиену действительно не всё равно. В любом случае, в данный момент это не имеет значения. Прямо сейчас я должна придумать, что, чёрт возьми, собираюсь делать дальше, чтобы получить десять миллионов долларов за семь дней.

— Он причинил тебе боль? — на лбу Бастиена проявляется вена, которую я никогда раньше не видела. На самом деле, за то десятилетие, что я его знаю, я никогда не видела, чтобы он выглядел хотя бы отдаленно таким злым, как сейчас.

Не важно.

Я обхожу его, чтобы попытаться добраться до дверей лифта, но Бастиен протягивает руку и ловит рукав моего халата.

— Инди. Подожди. — Он подталкивает женщин другой рукой. — Идите, подождите в номере.

Женщины, на каждой очень высокие каблуки и платье, которое едва прикрывает их сиськи и задницу, одновременно впиваются в меня взглядом, пока ноют ему.

— Но, Бастиен…

— Идите, — приказывает он, и они убегают.

Я вытащила рукав из его захвата и нажала кнопку вызова лифта.

— Если он, блядь, причинил тебе боль, я убью его.

Я удивлена, услышав, что голос Бастиена может звучать по-настоящему тревожно. Но это не значит, что я поделюсь с ним тем, что произошло между мной и Форджем.

— Не твоё чёртово дело.

— Инди… Я могу быть грёбанным ублюдком, но, по крайней мере, я не делаю больно женщинам. Если они не просят об этом. Что, чёртвозьми, произошло?

— Ничего. Ничего не случилось. Теперь я иду домой.

Его обеспокоенный тон исчезает.

— Он увидел тебя обнажённой и вышвырнул? У тебя есть третий сосок, которого я не помню? Имею в виду, я тогда был пьян.

Я поворачиваюсь к нему лицом и, как только вижу лицо Бастиена, понимаю, что именно этого он пытался добиться своими оскорбительными словами.

— Что ты хочешь от меня, Бастиен?

Он прикрывает глаза.

— То, что я хотел в течение десяти грёбаных лет — ещё один шанс с тобой.

— Этого никогда не будет.

— Может и так. А может, и нет. С моей точки зрения, ты выглядишь так, как будто у тебя не осталось выбора. Я знаю — тебе нужны грёбанные деньги, Инди.

— К чему ты клонишь?

Он сжимает губы, и я почти вижу, как вращаются колёсики в его голове. Бастиен всегда просчитывает ходы. Я практически вижу, как он делает это сейчас.

— Что, если я могу помочь?

— Как? — я отвечаю коротко, потому что не попаду в его ловушку. Не снова. Эта игра должна была помочь мне спасти Саммер. Всё, чего я добилась в итоге — попала к акуле по имени Джерико Фордж.

— Скажи мне, сколько денег тебе нужно и зачем.

Мужчины, у которых моя сестра, ясно сказали мне никому не рассказывать, что происходит. Никакойполиции, никакогоИнтерпола. Никого. Если я это сделаю…

Мой желудок скручивается при воспоминании о том, как они сказали, что сделают с ней.

— Я не могу сказать тебе.

Челюсти Бастиена напрягаются.

— Тогда что, если бы я знал, что есть ещё одна игра, в которую ты могла бы сыграть и которую могла бы легко выиграть?

Искушение сильное. Слишком сильное, чтобы сопротивляться. Или, может быть, это моё отчаяние толкает меня.

— Где?

— Где же ещё? Монте-Карло.

Конечно, это будет Монако. Другое любимое место Бастиена для игры на деньги его семьи.

Но я потеряла каждый цент, который у меня был. Я могла бы оплатить рейс, но у меня не осталось достаточно средств для вступительного взноса. Я потратила всё, что у меня было на сегодня.

Но, если мне удастся достать деньги…

Сейчас я похожа на игромана. Я уже знаю, что происходит, когда я в отчаянии сажусь за стол. Я принимаю глупые решения, которые заканчиваются тем, что я стою в коридоре отеля, когда на мне нет ничего, кроме халата.

— Я не могу.

Взгляд Бастьена падает на мои босые ноги и поднимается по моему телу, как будто он осматривает товар на продажу.

— Я предоставлю тебе ставки.

Ой, подождите, он думает, что я продаюсь.

— В обмен на что?

— Моя семья хочет, чтобы я остепенился. Чтобы появилось следующее поколение де Виров, продолжившее фамилию. Дети моей сестры не могут наследовать титул. А граф не хочет потерять его в другой ветви родословной. Не хотела ли ты когда-нибудь стать графиней, Инди? Ты уже ведёшь себя, как королева. Ты отлично подходишь на эту роль. Подходишь мне идеально.

Я дважды моргнула, пытаясь осознать, что он только что сказал.

— Ты хочешь, чтобы я…

— Выходи за меня.

У меня в желудке всё переворачивается.

— Ни за что на свете, — шепчу я.

Выражение лица Бастиена не изменилось, хотя я просто отбросила его предложение ему в лицо.

— Ты была готова продать себя Форджу. Почему не мне?

— Мы оба знаем, что ты тот, кто поимел меня за столом.

— Не так, как я хотел бы поиметь тебя, как свою жену. — Он подходит ближе и проводит пальцем по лацкану халата.

— У тебя есть другой план? Как насчёт роскоши дать себе время, что-нибудь придумать?

Я делаю шаг назад, чтобы оказаться вне его досягаемости. Он чертовски хорошо знает, что у меня нет другого плана. Я не могу позволить, чтобы моя сестра была продана, как секс-рабыня, независимо от того, насколько сильно она облажалась. Я всё ещё размышляю над отсутствием вариантов, когда лицо Бастиена теряет свою напряжённость, и он превращается в беззаботного парня, которого я знаю.

Пожав плечами, он отступает к концу коридора, где его ждут женщины.

— Я уезжаю с острова в понедельник в пять. Моё предложение остаётся в силе. Подумай об этом, Инди. По крайней мере, я тот дьявол, которого ты знаешь.

Выбравшись с заднего сидения такси в своём золотом платье и белых курортных шлепанцах, на которые я обменяла халат в магазине сувениров, я чувствовала себя хуже, чем если бы совершала утром позорную прогулку на этом острове. И что ещё хуже, когда я открываю дверь своей квартиры незадолго до полуночи, Аланна сидит на моём диване, сжимая своими тонкими пальцами блюдце с чашкой эспрессо. Я сказала ей остаться сегодня дома и, что позвоню ей утром. Но меня не удивляет, что она не послушала.