Мне уже много лет и, честно говоря, я слишком, блядь, богат, чтобы позаботиться о своём стояке, дроча в душе. По прихоти я сказал ей, чтобы она сама всё уладила, но я не знаю, чтобы я сделал, если бы она упала на колени прямо там, в салоне.

Чушь собачья. Я точно знаю, что именно я бы сделал.

Я бы расстегнул молнию на своих штанах и смотрел, как её голубые глаза широко раскрылись, когда она увидела мой член. Я бы позволил ей лизать, сосать и пытаться проглотить меня, пока она полностью не вобрала бы член со слезами, льющимися из её глаз.

Тогда я бы схватил её за затылок, наклонил её голову назад и научил её…

Вместо того, чтобы опасть, мой член твердеет до боли.

Блядь. Блядь. Блядь.

Мне нужно сконцентрироваться, и не на том, как сильно я хочу нагнуть и трахнуть её в рот, в киску и в задницу.

Я захожу в свой кабинет, закрываю и запираю дверь, и направляюсь прямо в ванную комнату.

Пошло оно всё.

Через несколько секунд я раздет, и вода из душа льётся мне на плечи. Я обхватываю рукой свой член и дёргаю достаточно сильно, чтобы наказать себя за то, что позволил ей украсть мой железный самоконтроль.

Склонив голову, я прижимаюсь к стене, дёргая свой член, представляя её пухлые розовые губы, и как чертовски плотно они собираются обернуться вокруг моего члена, пока я показываю ей, как именно я хотел бы трахнуть её лицо.

Боже, я хочу это увидеть.

В моём сознании картинка становится ещё яснее, и я могу поклясться, что это самое провокационное зрелище, которое было в моей голове.

Индия Баптист — это другой уровень.

Иисус, блядь.

Мои яйца набухли. Я знаю, что не займёт много времени, чтобы выстрелить струёй по всей стене душа.

Я не должен кончать так быстро. Но нельзя отрицать, что я собираюсь взорваться раньше, чем буду готов.

Я не пытаюсь приглушить свой рёв, когда молния простреливает по моему позвоночнику, и я представляю, как Индия глотает каждую каплю спермы, выходящую из меня.

Я спотыкаюсь назад и приседаю на пол душа, позволяя воде литься на меня, как будто она сотрёт следы того, что я только что сделал. Но это ничего не изменит. Индия Баптист забралась мне под кожу.

Чёрт возьми. Я знал, что она станет проблемой. Я так и знал. Ещё я точно знаю, что собираюсь делать дальше.

Я осталась в салоне одна, когда по кораблю грохочет звук, похожий на крик раненого разъярённого животного.

Это был Фордж? Я встаю и поворачиваю голову, ожидая услышать звуки шагов людей, бегущих на помощь, но ничего не слышно. Белокурый парень вернулся с подносом и поставил его на круглый стол в дальнем углу салона.

— Ты слышал этот звук?

Он смотрит на меня безучастно.

— Мне платят, чтобы я ничего не слышал, мисс Баптист.

Ээ. Это неловко и странно. Теперь я хочу знать обо всех вещах, которые ему оплатили «не слышать».

— Просто для ясности, ты слышал его или нет? — спрашиваю я.

— Надеюсь, вам понравится ваш ужин, мэм.

Мне удаётся остановить желание закатить глаза.

— Я сказала, что ничего не хочу.

— Мистер Фордж сказал, чтобы вы ели, значит, вы будете есть.

Упрямо выставив подбородок, я скрещиваю руки.

— Нет, если мистер Фордж не планирует насильно покормить меня.

Может быть, новый бокал виски, который я сама себе налила, делает меня такой дерзкой или, возможно, дело в том, что я действительно ненавижу, когда незнакомцы указывают мне, что делать.

— Мистер Фордж в настоящий момент занят другими делами, но он будет крайне недоволен, если узнает, что его приказы не были выполнены.

— Тогда это его проблема, — говорю я, подойдя к дивану в противоположном углу салона от того места, где он поставил поднос.

Мой резкий комментарий вызван тем фактом, что мужчина оставил меня с отвратительным случаем женских синих яиц и теперь всё, что мне нужно — это чёртов оргазм, чтобы я могла прочистить голову и решить, каким, чёрт возьми, будет мой следующий шаг, если Фордж не сможет или не захочет помочь мне вернуть Саммер.

Мужчина протягивает визитку.

— Пришлите любые фото и видео вашей сестры на этот адрес электронной почты.

Итак, блондин — это Коба. Поняла.

Я протягиваю руку и выхватываю её у него. Это чёрная карточка, в ней нет ничего, кроме е-мейла с длинным рядом чисел, за которым следует незнакомый домен.

— Это я могу сделать. Но ты не мог бы заодно забрать отсюда еду. Здесь она будет зря простаивать.

— Я выполняю приказы независимо от того, нравятся ли они вам. Приятного аппетита, мисс Баптист.

«Ну, хотя бы один из нас это делает», — думаю я, когда Коба поворачивается и покидает комнату.

Я подхожу к графину и освежаю свой напиток, но решаю отправить фотографии, прежде чем выпью. Моя способность делать что-нибудь полезное исчезает с каждым глотком виски.

Открыв свою электронную почту, я прикрепляю фотографии Саммер и видео, где она танцует в квартире Аланны прошлым Рождеством. Я набираю адрес электронной почты, проверяю его три раза, чтобы убедиться, что я не ошиблась, и нажимаю «Отправить».

Держа в руке бокал, я бросаю телефон на диван и делаю длинный глоток виски. Из закрытого подноса исходят восхитительные ароматы, и против моей воли мой желудок бурчит.

Чёрт побери. Я не хочу есть.

Любопытство берёт верх, и я поднимаю крышку, чтобы увидеть сочный кусок белой рыбы на том, что похоже на пюре из сладкого картофеля, посыпанное нарезанным миндалём, сыром Эдам с лимонно-масляным соусом.

Серьёзно? Кто-то приготовил изысканную еду в качестве закуски на ночь? Затем я вспоминаю, где нахожусь. На суперяхте, принадлежащей миллиардеру. Изысканные блюда — это, пожалуй, всё, что есть в меню, независимо от времени суток.

Я делаю ещё один глубокий вдох, и бокал виски в моей руке качается. Может быть, если я поем, это притупит моё похмелье утром…

Следуя такой логике, я сажусь и беру один кусочек. Он тает у меня во рту. Неуспеваюяопомниться, тарелка ужечистая.

— Я знал, что вы поедите.

Голос Кобы доносится из дверного проёма, и я поворачиваю голову.

— Иисус Христос. Ты напугал меня до чёртиков.

Он идёт вперёд, чтобы забрать поднос.

— Мистер Фордж сказал мне присматривать за вами.

— Куда он ушёл? Нам с ним нужно поговорить. — Я бросаю салфетку на серебряную крышку, прежде чем он уберёт её от меня.

— Он занят, — говорит Коба перед тем, как уйти тем же путём. Проходя через раздвижные стеклянные двери, он добавляет: — Я скоро вернусь, чтобы проводить вас в вашу каюту.

Я не пытаюсь отвечать. Вместо этого наливаю себе достаточно виски, чтобы забыть о своей единственной заботе в этом мире.

Когда я открываю глаза, яркий свет пронзает их, словно огненные копья.

— О Боже. Выключите свет.

Когда мне никто не отвечает и не закрывает падающий на меня солнечный свет, я прикрываю глаза и переворачиваюсь на гладких шёлковых простынях кровати.

Подождите. Какая кровать?

Испугавшись, я вскакиваю и прижимаю простыню к груди, несмотря на то, что с прошлой ночи я всё ещё одета в своё платье.

Я не помню, как выходила из салона. И, определённо, не помню, как попала в эту огромную кровать и прямо в одежде свернулась калачиком под простыней.

Поднявшись с кровати, я медленно обхожу огромную каюту. У неё такие же полированные деревянные полы, как и в салоне, но стены тёмно-серые, а простыни тёмно-синие. Тёмные и мужественные.

Это каюта Форджа. Всё, что мне нужно сделать, это глубоко вдохнуть, чтобы уловить нотку сандалового дерева и свежего мужского аромата, которые я почуствовала на нём ночью в Ла Рейне.

Я проверяю подушку рядом с той, на которой спала. На ней никто не лежал. Фордж здесь не спал. Где же он?

Мой мочевой пузырь протестует, что в данный момент ему неинтересно его местонахождение. Я быстро оглядываюсь и вижу дверь через комнату, которая, как я надеюсь, ведёт к помещениям.