— Меня могли построить, чтобы внедрить в человеческое общество в качестве одного из ваших кораблей, — предположил он. — А вдруг все креллы — мятежные ИИ, изначально созданные людьми? Это бы объяснило, почему на мне ваши надписи. А может, я…

— Ты не крелл. Я это чую.

— Возможно, в вас говорит какая-то иррациональная человеческая предвзятость, — заметил он. — Но моя подпрограмма, которая может имитировать признательность… признательна.

Я кивнула.

— Она для того и нужна, — добавил он. — Оценивать, выражать признательность.

— Никогда бы не подумала.

— Я могу оценивать миллион раз в секунду. Можно сказать, что из всех ваших замечаний это, вероятно, единственное наиболее оцененное.

— Я была бы признательна, если бы ты хоть изредка помалкивал о том, какой ты великий, — сказала я, но при этом улыбнулась и убрала рацию в рюкзак.

— А за это замечание я не признателен, — негромко произнес он. — Просто чтобы вы знали.

Выключив рацию, я встала и потянулась. На меня пялились ближайшие бюсты Первых граждан, среди них и молодой Кобб. Странно смотреть на изображение человека, когда теперь я его так хорошо знаю. Как-то не к месту эта молодость, разве он не родился сразу суровым пятидесятилетним мужчиной?

Я закинула рюкзак на плечи и зашагала обратно к зданию летной школы.

У главного входа стоял полицейский.

Я замерла на месте. Затем, обеспокоенная, подошла.

— Курсант Найтшейд? — спросил полицейский. — Позывной Штопор?

У меня упало сердце.

— Адмирал Железнобокая хочет с вами поговорить.

Я кивнула.

Полицейский повел меня в корпус, где я однажды встретила Йоргена с адмиралом. С каждым шагом нарастало ощущение, что меня отчислят. Я это предчувствовала. Ночные посиделки у девчонок были плохой идеей, но… дело не в одном маленьком нарушении.

Я вошла в здание. Похоже, столкновение неизбежно. Я сама его заслужила за то, как дважды поступила с Йоргеном. Кроме того, адмирал — самая могущественная фигура в АОН, а я дочь труса. Удивительно, что она до сих пор не нашла повода меня выгнать.

Пора с этим покончить. Да, я боец, но хороший боец знает, когда в битве не победить.

Полицейский привел меня в страшно захламленный кабинет. Железнобокая пила кофе за столом, сидя спиной ко мне и просматривая доклады.

— Закрой дверь, — сказала она.

Я подчинилась.

— Это заметка службы безопасности у ворот. Вчера вечером ты не уходила. Устроила себе убежище в хозяйственном чулане или что-то вроде того?

— Да, — ответила я с облегчением. По крайней мере, она не знает, что мне помогли.

— Ты ела еду из столовой? Украденную лично либо принесенную кем-то из товарищей?

Я заколебалась.

— Да.

Адмирал отпила кофе, по-прежнему не глядя на меня. Я уставилась ей в спину, на седые волосы, готовясь услышать: «Ты исключена».

— Может, хватит ломать комедию? — Она перевернула страницу. — Уходи из школы. Я не буду отбирать у тебя курсантский значок.

Я сдвинула брови. Зачем просить?.. Почему бы не сказать прямо? Она в своем праве, ведь я нарушила ее требования.

Железнобокая развернула кресло и вперила в меня холодный взгляд.

— Нечего сказать, курсант?

— Почему это вас так волнует? Я просто девчонка. Я не представляю для вас угрозы.

Адмирал поставила чашку и поднялась. Расправила тщательно подогнанный белый мундир и шагнула ко мне. Как и большинство остальных, она была гораздо выше меня.

— Думаешь, дело в моей гордости, девочка? Если я позволю тебе остаться в АОН, ты непременно подведешь к гибели хороших людей, когда сбежишь. Поэтому я предлагаю еще раз. Уходи со значком. В нижнем городе его хватит, чтобы обеспечить тебя перспективной работой.

Она сурово смотрела на меня. Внезапно все обрело смысл.

Она не может меня выгнать. Не потому, что не хватает полномочий, а потому, что ей нужно доказать свою правоту. Ей нужно, чтобы я ушла, сдалась, потому что именно так поступают трусы.

Она диктовала требования не для того, чтобы вынудить меня их нарушить, а чтобы сделать мою жизнь невыносимой и чтобы я уступила. Если она меня выгонит, то рот все равно не заткнет. Я буду утверждать, что мою семью опорочили. Буду кричать о том, что отец невиновен. То, как со мной обращались, только укрепит меня в роли жертвы. Запрещено ночевать в курсантском общежитии? Не кормят во время тренировок? Все это покажется ужасным.

Но если я уйду сама, она победит. Для нее это единственный способ победить.

В тот миг я была могущественнее самого главного адмирала Армии Обороны Непокорных.

Поэтому я отсалютовала.

— Могу я вернуться к занятиям, сэр?

Она побагровела.

— Ты трусиха. И семья твоя трусы.

Я не отнимала руки от виска.

— Я могу тебя уничтожить. Довести до нищеты. Не наживай себе врага. Если откажешься от моего щедрого предложения, другого шанса не будет.

Я не отнимала руки от виска.

— Ишь ты!

Адмирал отвернулась, тяжело опустилась на стул и продолжила пить кофе, словно меня здесь не было.

Решив, что меня отпустили, я вышла из кабинета. По-прежнему стоявший у двери полицейский не стал меня задерживать.

Пока я шла в класс, никто меня не догнал. Я сразу уселась в учебную кабину и здоровалась с остальными по мере того, как они подходили. Когда приковылял Кобб, я поняла, что жду не дождусь начала тренировки. Такое впечатление, что я наконец выбралась из тени, нависшей надо мной после гибели Бима и Зари.

Отчасти это случилось благодаря девчонкам и их доброте, но главным образом из-за разговора с Железнобокой. От нее я получила то, что нужно для продолжения борьбы. Она меня взбодрила и, как ни странно, вернула к жизни.

Я буду бороться. Я выясню, что на самом деле произошло с отцом. И Железнобокая пожалеет о том, что вынудила меня и к тому, и к другому.

Адмирал Джуди Айванс по прозвищу Железнобокая всегда просматривала записи битв. Обычно она делала это в главном командном пункте, где в центре круглого помещения располагался большой голографический проектор. Ей нравилось стоять посередине, чтобы вокруг светили огни, а остальная часть комнаты тонула во мраке.

Она смотрела, как они сражаются. Cмотрела, как умирают. Заставляла себя слушать переговоры пилотов, все до последнего слова.

Она пыталась вычислить цели врагов по траекториям красных и синих кораблей. Красные — АОН, синие — креллы. Уже много лет она не летала, но когда стояла вот так, в шлемофоне, а вокруг носились корабли, забытые ощущения возвращались. Гул ускорителей, рывок уходящего в крен корабля, треск деструкторов. Пульс битвы.

Иногда она воображала, как забирается в корабль и снова бросается в гущу сражения. И сразу гнала эти глупые мечты прочь. У АОН не так много кораблей, чтобы тратить их на пожилую женщину с замедленной реакцией. Обрывки устных преданий и некоторые старые исторические книги повествовали о великих полководцах, которые с оружием в руках наступали в первых рядах вместе с солдатами. Однако Джуди знала, что она не Юлий Цезарь, — в лучшем случае Нерон.

Тем не менее Джуди Айванс была опасна по-своему.

Она наблюдала за боем в тени медленно падающей верфи. Креллы привели почти шестьдесят кораблей — две трети от максимума, большую силу. Они явно знали: если эта развалина попадет нетронутой в руки АОН, подарок будет роскошный. На огромном корабле-станции оставались сотни подъемных колец.

Теперь же, согласно докладам, можно извлечь не больше десятка, а Джуди потеряла в этой стычке четырнадцать кораблей. В их гибели она винила себя. Она не желала выпускать все силы. Если бы она подняла все резервные корабли и всех пилотов и бросила их в бой, то могла бы заполучить сотни подъемных колец. А она колебалась, беспокоилась, что это ловушка, пока не стало слишком поздно.