— Нет. Они не знали друг друга.

— Расскажи подробней, как происходила передача бумаг.

— Когда Филиппо приносил бумаги, я просил его подождать в одной комнате и запирал её на ключ. Филиппо там ел, спал, развлекался. Челеби находился в другой комнате, и они друг друга не видели. Уходили они так же, по очереди.

— А Филиппо знал, кому предназначены документы?

— Думаю, что нет. Хотя, может быть, и догадывался.

— А что делал с бумагами Челеби?

— Не знаю. Я не видел. Но конечно, он подробно знакомился с ними. После того как я передавал их ему, он запирался со своими людьми в комнате, а меня туда не пускали.

— Они могли делать какие-то записи по этим документам?

— Думаю, что могли.

— Кто приносил в дом бумагу, чернила и перья?

Маклер исподлобья посмотрел на Реформатора. Его лицо исказила кривая ухмылка.

— Мой слуга. По просьбе турок.

— И сколько времени они знакомились с документами?

— Вы имеете в виду вообще или в ночь?

— И так, и так.

— Это продолжалось месяца два... чуть больше. А ночью — несколько часов. Мы расходились ещё до рассвета.

— А что ты делал, пока твой Челеби изучал бумаги сенатора?

— Я отдыхал в отдельной комнате... Иногда присоединялся к Филиппо.

— И он никогда тебя не спрашивал, кому понадобились документы?

Порко покачал головой.

— Не может быть! — воскликнул Лунардо.

— Ну, только в первый раз я сказал, что это интересно любопытным людям и все. Думаю, он понимал, что рискует.

— Где этот твой Челеби сейчас?

— Не знаю. Он покинул Венецию. И больше пока не возвращался. Он уехал сразу, как только узнал, что сенатор Феро исчез. Мы встречались через несколько дней. Он был встревожен. Больше я его не видел.

— Ага, — проговорил Лунардо, всматриваясь в Порко. — А как узнали, что Феро исчез?

— От Филиппо. Он сказал, что его отец ушёл с кем-то на ночную встречу и не вернулся.

— Ну ладно. К сенатору вернёмся позже. Кто из вас первый предложил продать документ — ты или Филиппо?

— Филиппо. Я требовал с него долг. Тогда он однажды предложил... бумаги отца. Он сказал, что отец ведёт какие-то секретные переговоры и делает записи и что если они меня заинтересуют, то он смог бы мне их передавать ненадолго для ознакомления в качестве уплаты долга...

— И ты их взял. А потом нашёл Челеби?

— Да. Турок это заинтересовало.

— И они платили тебе деньги вместо Филиппо, тем более, как ты говоришь, этот Челеби богат, так что ты был весьма доволен! Так?

— Да.

— Много дукатов заработал? Больше, чем долг Филиппо, я думаю. Что, он тоже у тебя с процентами? — Лунардо цинично подмигнул.

Маклер нашёл в себе силы обидеться и поджал губы.

— Не сходится, — заметил Реформатор.

— Что... не сходится?

— Многое не сходится. Во-первых, ты говоришь, что не читал документ, а сам пошёл искать турок. Значит, ты знал, что это может заинтересовать именно их...

— Я же говорил, — Порко торопливо провёл языком по высохшим губам, — что познакомился только с первой частью «Кизил элма». Тут бы даже глупец догадался, что это для турок. И...

— Всё равно не сходится, — Лунардо мрачно взглянул на маклера. — Может быть, ты и вышел на турок сам, но значительно раньше. По моим предположениям, уже года три назад. Стало быть, ты сразу знал, к кому идти — к туркам. А вот почему? Во-вторых, я думаю, что не Филиппо обратился к тебе с предложением продать в счёт долга бумаги отца, а ты его подвёл к этой мысли. Филиппо бы никогда не додумался до этого, потому что никогда не интересовался делами отца, а занимался только собой. О том, что бумаги секретные и могут кого-то интересовать, — он бы в жизни не догадался. И, наконец, именно ты ссудил Филиппо деньгами совсем незадолго до всей этой твоей аферы с бумагами сенатора.

— Клянусь...

Перехватив суровый взгляд Лунардо, маклер замолчал.

— Ну что, мессер Порко, как было на самом деле? — спросил Реформатор, но так как тот продолжал молчать, Лунардо со вздохом пробормотал: — Клянусь, только ех necessitate rei допускаю я этот experimentum in corpore vili![131]

Он кивнул Джироламо. Помощник резко потянул за концы шнура в стороны. Голова Порко сначала запрокинулась, потом судорожно замоталась вместе с телом. Задыхаясь, сансери забарахтался на банкетке. Лицо его стало надуваться красным, и он, дёргаясь, завалился на бок на пол.

Джироламо наконец отпустил сансери. Лунардо достал из кошелька на поясе склянку, откупорил её и сунул под нос маклеру. Затем, взяв под мышки, помощник снова усадил его на банкетку. Посиневший придушенный Порко тяжело сидел на стуле с затуманенным взглядом.

— Всё-таки это гуманней, чем дыба или раскалённые угли, — заметил Лунардо здраво. Затем, смутившись, добавил: — Больше не лги, мессер Порко. Итак, это ты предложил Филиппо Феро, чтобы он, в счёт долга, передавал тебе документы отца?

Маклер мрачно кивнул.

— Хорошо. А незадолго до этого ты познакомился с Филиппо и сделал так, чтобы ссужать его деньгами?

Снова кивок.

— Я знаю, — продолжал сер Маркантонио, — что тебя кто-то надоумил просить у Филиппо документы, ещё до того, как ты с ним познакомился. И ты точно знал, что эти бумаги заинтересуют турок. Это так?

Ещё кивок.

— Кто тебе сказал про документы, сенатора и его сына Филиппо?

— Не знаю, клянусь Богом, не знаю!

Лунардо довольно улыбнулся.

— Хорошо, что ты не солгал мне и не сказал, что это турки сами тебя и надоумили. Но что же, тебе это привиделось? Явился святой Марк и...

— Нет. Они обратились ко мне. Кавалер и патриций.

— Расскажи подробней, кто они, как и где ты с ними познакомился. Но только не говори, что ты встретился с ними случайно, совсем как со мной. Джироламо!..

— Хорошо, я скажу! Я оказал услугу одному... патрицию. Он свёл меня с этим кавалером. Тот пришёл ко мне в маске и с большим кошельком денег и сказал, что я должен поработать на Республику. И он сказал про сенатора Феро...

— Ну, уж так ты с радостью и согласился поработать на Республику! А он тебе прямо так и предложил! Джироламо...

— Нет, нет! Он сказал, что знает, будто я сотрудничаю с турками. А они шпионы. И сказал... в общем, он вынудил меня, как вы! Если я не помогу, выдаст меня немедленно государственным инквизиторам.

— И ты сразу испугался? Не верю!

— Он перечислил кое-какие мои грехи... Вас и они интересуют?

— Нет. Что он именно сказал о сенаторе?

— Он сказал, что сенатор Феро скоро получит важные бумаги и что у него есть сын-повеса, и надо, чтобы эти бумаги попали к моим турецким друзьям. Вот что он сказал. И оставил много денег. И сказал, что ещё больше мне за эти бумаги заплатят турки. И я могу все оставить себе.

— Повтори, что он сказал о сенаторе и документах. «Что сенатор Феро скоро...» Как?

— ...получит важные бумаги.

— Ты не путаешь? Именно получит?

— Да. Получит.

— А как представился этот человек?

— Митридат.

— Митридат? Царь Понтийский? Но это же не настоящее имя!

— Он представился Митридатом, — Порко пожал плечами.

— Он венецианец?

— Не знаю. Не думаю.

— Может, ты знаешь о нём ещё что-нибудь, дорогой синьор Порко?

— Да. Митридат убил сенатора Феро и его сына, — заявил Порко.

Лунардо присвистнул.

— Вот так так! Ты это утверждаешь, потому что у тебя есть доказательства, или ты предполагаешь?

— Я знаю. Это точно не турки. И никто другой. Только Митридату это выгодно, чтобы не было свидетелей.

— Ну хорошо, — после долгой паузы проговорил Лунардо. — Пусть будет Митридат. Это он убил всех, это он затеял интригу, это он навёл тебя на сенатора Феро. В общем, все совершил какой-то мифический Митридат. Если ты, синьор Порко, думаешь, что ты мне что-то объяснил, то ты ошибаешься. Ты называешь этого человека Митридатом. Я же называю его убийцей и провокатором. Но я всё равно не знаю, кто он! Может быть, ты мне расскажешь, как зовут патриция, который тебя познакомил с Митридатом? Ведь у того есть настоящее имя! Или нужно опять прибегнуть к помощи удавки?