Словом, противоречивые слухи никак не проясняли ситуацию, а ещё более запутывали её. Рано утром Ибрагим без предупреждения явился в сераль и срочно потребовал аудиенции у валиде-султан. Евнух-управитель побежал к Сафие доложить о неожиданном визите великого визиря. Ждать пришлось долго. И он с бьющимся сердцем маялся в приёмной зале. В роскошном парчовом халате с золотым ремешком, переминаясь с ноги на ногу в своих бархатных туфлях со вшитыми жемчужинами, пытался успокоить себя, разглядывая повторяющиеся витиеватые узоры на покрытых голубым изразцом стенах.
Наконец Сафие вышла в халате и лёгком тюрбане, пышная и красивая в своей зрелой красоте. Но лицо её было отмечено лёгкими помятостями, с небольшими мешками под глазами и морщинками у глаз. Бледна, удивлена, раздражена. Появление визиря застало её за утренним туалетом, когда Сафие, после лёгких упражнений и массажа, которому её подвергали каждое утро, самым тщательным образом занималась своим лицом. Ибо это был ранний час, а не час для аудиенций. И это Ибрагим знал. Значит, случилось что-то серьёзное. Опять, наверное, интригует та часть придворных, которые сгруппировались вокруг несгибаемого старика муфтия! Они все недовольны влиянием валиде на молодого Мехмеда. Назначение Ибрагима великим визирем они встретили с возмущением и ропотом и не скрывают своего желания разделаться с ним.
Сафие встала у дверей, бросив на Ибрагима высокомерно-недовольный взгляд, дожидаясь его объяснений. Ибрагим красноречиво показал, что желает, чтобы разговор проходил наедине. Брови валиде поползли вверх. Она сделала лёгкий жест рукой — и свита поспешила выйти. Ибрагим почтительно склонился перед матерью-султаншей, демонстрируя своё смирение, а в глубине души ликуя, что султанша будет ему обязана.
— Говори, — коротко приказала она.
Ибрагим поднялся.
— Высокочтимая валиде, — произнёс он, глядя ей в глаза. — В гареме была некая Эрдемли, жена султана. Несколько месяцев назад она каким-то образом исчезла из сераля... — он сделал паузу, следя за выражением лица Сафие, но оно стало ещё высокомерней. Валиде подняла голову, она была готова к этому: наверное, они обнаружили тело женщины, коляску или что-то ещё.
— Её... убили? — спросила она тихо, тем самым невольно подтверждая, что Эрдемли всё же покинула дворец.
Значит, его догадка о бегстве невольницы и причастности к этому матери-султанши — правда!
— Нет, госпожа. Она жива и в данный момент находится в венецианских владениях, в городке Спалато на побережье Далмации.
Валиде ничем не выдала, как её оглушила эта новость. Однако она заговорила не сразу.
— В Спалато! Но это же так далеко! — вырвалось у женщины. — Как она там очутилась?
— Пока неизвестно. Но будет установлено. Вместе с невольницей султана находится её сын — шехзаде Осман!
На этот раз почтенная Сафие не выдержала удара. Она отпрянула, глаза её широко распахнулись.
— Сын? — вскрикнула она. — Сын Эрдемли? Но это невозможно! Ведь он умер!
Ибрагим молча ещё раз склонился перед султаншей, не считая нужным приступать к объяснениям без её просьбы.
— Откуда это известно, Ибрагим? — спросила женщина, и визирь с удовлетворением отметил, что обычное высокомерие исчезло из её голоса.
— Получено секретное донесение из Венеции. Речь идёт о войне и мире и самых важных государственных делах, а также об Эрдемли и её сыне. Бегство из сераля — преступление вопиющее само по себе. Сама она, без чьей-то помощи, не могла бы его организовать. Но из полученного мною документа явствует, что враги нашего великого господина и нашей веры хотят воспользоваться ситуацией, чтобы нанести нам ущерб. Если сами не подстроили этого заранее... Столь важные сведения я должен срочно сообщить нашему господину. Хотя и страшусь его гнева. Ханум[103], я должен буду испросить позволения провести расследование. Если оно подтвердит основные сведения, то можно с уверенностью говорить о заговоре против нашего господина.
Валиде быстро взяла себя в руки. Ситуация была совершенно ясна — она и Эсперанца находились в смертельной опасности! Ярость Мехмеда, который подвержен внезапным вспышкам, может оказаться испепеляющей.
— Когда, Ибрагим, ты испрашиваешь аудиенции у Повелителя?
— К счастью, — сказал он, — сегодня не день заседаний Государственного совета, в противном случае аудиенция состоялась бы сегодня утром. Значит, завтра утром. Однако, — он пристально глядел на Сафие, — учитывая особую важность сведений, которые необходимо донести до султана как можно быстрее (этим визирь намекал, что в случае, если кто-нибудь опередит его, он подвергается великой опасности быть обвинённым в утаивании важных сведений), я вынужден просить назначить аудиенцию сегодня вечером, если, разумеется, Его Величество соизволит принять меня.
Валиде-султан лихорадочно соображала. Ибрагим давал ей время, зная, что Сафие могла добиться встречи со своим сыном в любое время. Визирь ничего не сказал, но дал понять, что справедливо подозревает валиде в причастности к исчезновению Эрдемли, однако предоставляет ей право дать объяснения султану первой. Необходимо немедленно всё обсудить с Эсперанцей, чтобы подготовить нужным образом сына к поразительной и неслыханной новости.
— Хорошо, — наконец сказала Сафие. — Визирь, сделай так, как следует, — добивайся вечерней аудиенции. И расскажи то, что знаешь.
Великий визирь дожидался разрешения войти к Повелителю в просторных сенях приёмного павильона сераля, когда резные двери султанских покоев раскрылись и оттуда гордой походкой вышла валиде-султан. Она прошествовала, не останавливаясь, к выходу, удостоив Ибрагима надменным взглядом, по которому визирь так и не смог понять, что его может ожидать при встрече с Его Величеством. В конце концов он решил придерживаться ранее намеченной линии поведения. История с Эрдемли — лишь частный эпизод более серьёзных политических дел. На всякий случай он держал в руках донесения разведчиков и посла, полученные из Рагузы и Венеции. Наконец вышел паж и объявил, что Повелитель ждёт визиря. Великий господин Мехмед Второй сидел на троне на золочёных подушках, опухший, болезненный, одутловатый. Из его полуоткрытого рта исходило тяжёлое смрадное дыхание — результат излишеств в еде и питье. Трудно было догадаться, как и под каким соусом передала ему известие о беглой жене валиде.
— Великий господин, — проговорил Ибрагим суровым тоном, низко склонившись, — есть твёрдые доказательства, что против нас в Европе замышляется большая военная коалиция.
Мехмед, продолжая шумно дышать, глядел на него маленькими глазками из-под набрякших век. Тревога, написанная на мрачноватом лице визиря, начала передаваться и ему. Ибрагим продолжал:
— Мы имеем сведения, что коалиция неверных будет самая широкая. Она готовится в глубокой тайне, разрабатывая военную операцию. К кайзеру, который собирается предпринять новое выступление на Балканах, присоединились все итальянские государства, в том числе ваш смертельный враг — католический король Испании. Ведутся переговоры с Польшей и Московией об ударе в Крыму. Таким образом, брошены все силы, чтобы окружить нас и остановить наше победное продвижение в Европе.
— Без французов, англичан и венецианцев подобная коалиция была бы неполной, — заметил Мехмед сдержанно.
— Это так. Но позвольте заметить, — визирь снова поклонился. Полы его длинного халата вытерли мраморный пол. — Французы заняты войной с Испанией и сами пытаются науськать нас на испанцев, англичане тоже. Вы знаете, что английский посол при Порте Бартон только и ищет способов, чтобы обострить наши отношения с Испанией и сорвать устоявшееся перемирие.
Мехмед заёрзал на троне и ещё громче засопел.
— Что касается венецианцев, то вероломный дож и его патриции, боюсь, должны сыграть ведущую роль в готовящемся наступлении неверных... — Визирь кратко обрисовал суть плана, полученного из Венеции. — Удар будет нанесён с побережья Далмации и с Крита по Греции войсками в несколько тысяч итальянских и испанских пехотинцев и всадников. Десант должен быть переброшен на побережье на венецианских галерах в количестве 150 грузовых кораблей. Далее наступление неверных будет развиваться высадкой на Кипр, организованной всё той же венецианской флотилией. Одновременно на Балканах они будут поддержаны широким восстанием гайдуков под руководством воевод и господарей Сербии, Хорватии, Албании, Боснии и Валахии с Болгарией. Их недовольство и желание выступить против нас тлеют, и его сейчас разжигают несколькими операциями, в которых задействованы мерзкие ускоки. Их выступление станет сигналом, а началом восстания будет захват турецкой крепости Клисса в Далмации. Во главе восстания... — визирь запнулся, склонился в поклоне ещё ниже, не решаясь произнести неизбежное. — Во главе...
