Ему никто не отвечал, все внимательно слушали. Барон кивнул и продолжил:
— До города далеко и провести их туда тихо не получилось бы. Напомню, мы готовились к осаде и лишние рты, к тому же вражеские, нам были ни к чему. А что творили эти гады в пригороде мы хорошо видели, когда шли к Бушдиру. И нами было принято решение по поводу пленных.
— Нами? — спросила княгиня.
— Мной! Мной было принято решение поступить по законам войны. И, уверяю вас. Тем фракам я сделал одолжение. Всё! Их уже не существовало еще до того, как отдал приказ.
— То есть, как их не существовало? В каком смысле?
— В прямом. Это были рыцари Ордена Змея глубин и быть в плену или тем более в рабстве, для них хуже смерти. В этом мире им не было уже места. А мы все сделали на раз-два и по возможности безболезненно. И я поучаствовал. Такие приказы, когда отдаешь, сам в стороне стоять не должен. У меня до вечера руки от крови мокрые были. До воды далеко, а питьевую тратить нельзя было. Кое-как обтерся, но все равно все липкое было — и оружие, и ужин. А вы с малагарцами, как-то иначе поступаете?
— Когда как, — ответил Арман, — хотя такого, чтобы убить уже взятых в плен, не припомню.
— Выкупа ждете? А если отказываются платить? Не могут или не хотят?
— Всегда найдется работа для них. Баэмунд — город, который не прекращает строиться. И островков вокруг еще много. А кто-то развлекает нас.
— Развлекает?! — вот теперь барон был действительно удивлен.
— Да. Фрайхерр айт Досандо наверняка упоминал о Цирке, в котором мы находимся. Это ведь не просто место для приема гостей. Здесь происходит много интересного. Цирк — это место для игр!
— Играем босяки и бродяги!
Здание Цирка может и было относительно новым, но уже успело насквозь отсыреть. Капало с потолка, сочилось даже по решеткам. Вода была везде, и мокрый Хальдор смотрелся в камере как норма. Тем более рядом с бассейном, где возился Николас.
Курти этот «Неправильный» Николас казался слишком уж правильным, как будто вчера родился и все для него были добрыми и честными. Но при всей наивности толк от него был.
Сейчас Николас отбил точным ударом край плитки у бассейна, быстрыми движениями заточил ее о пол и с помощью этого нехитрого инструмента настрогал от нар рейки. Их положили боком на пол и получили несколько дорожек в пять-шесть футов длиной.
Сначала не могли определится, как разыгрывать места. В углу вмещалось человека два-три, в зависимости от габаритов. Жак предлагал разыграть по одному. Чей усач придет первым, тот расположится у самой стены, второй — сразу за ним и так далее. Шепелявый здоровяк хотел, чтобы играли кентовками — и распределить тараканов не на шесть игроков, а на две команды. Жак, Сютрель и Шпринка с одной стороны. Шепелявый, Карел и он, Курти на второй. И в таком же порядке размещаться в углу. То есть хватило бы и двух тараканов. По одному на команду. После короткого спора решили, все же играть каждому за себя. Так вроде справедливее. Хотя Курти был уверен, что дело тут не в справедливости. Жаку наплевать на своих дружков, а при игре по одному, у него больше шансов оказаться ближе к стене. В целом, по сравнению с другими обитателями камеры, у них у всех были неплохие шансы не попасть сегодня на Арену. Но одно дело быть подальше от входа, а другое — совсем невидимым.
— Ну что?! Начали! — Жак громогласно объявил и без того очевидное. — Курти видел, как недовольно посмотрел на него Шепелявый и почувствовал, как он еле сдерживается, чтобы не врезать «Бате».
— Чей первый винта дорежет до костровой решетки, тот садится в куток, чей второй тот пристает за ним и так далее. Крытника можно шугать громко базлом, можно дровами за ним стучать, а вот лапать невмазняк, пусть сам улю дергает, без подгонялова! — продолжил Жак.
Судя по выражению лица Шепелявого, он не все понял и снова размышляет, не дать ли Жаку в морду.
— Таракана можно подгонять криком, можно стучать за ним пальцами, но трогать нельзя, — перевел Курти.
— Начали, — хмуро произнес Шепелявый и поднес сжатые ладони к черте.
«Трасса» специально вела к костру. Местные тараканы теплолюбивые. Огромные, прежде Курти таких не видел, хотя по сравнению с теми мелкими, что видел у себя в Елове, медлительные. Второй ряд решеток, что подводил к костру, не обжигал, только приятно грел. Может не очень приятно для побывавшего вчера между прутьев Шпринки, но тараканам должно было понравиться. В конце каждой дорожки положили по тонкому щипку все той же рыбы, что припрятал Курти. Фоски залезли на верхние нары, наскребли с потолка мел и на широких тараканьих спинах вывели номера.
Николаса, как самого честного назначили «смотрящим», судить игру, хотя его кандидатура вызвала множество нареканий со стороны воров, так как никаким уважением «Неправильный» у них не пользовался. Настоял Шепелявый, заявив, что никакого кандидата от «ворья» он не примет.
Николас махнул рукой, и участники разжали руки.
Тараканы выскочили на дорожку и если кто-то ожидал, что они побегут прямо по трассе, то ничего про эту игру не знал.
Все шестеро усачей оказавшись на дорожке повели себя весьма своевольно.
Таракан Шепелявого начал тыкаться в рейки по бокам от дорожки, сначала в одну, потом в другую. Усач Жака встал на одном месте и осторожно шевелил усами в воздухе. Таракан Шпринки побежал, и резво, но только в другую сторону. Шпринка ругаясь, стал водить перед ним пальцем по полу, чтобы завернуть обратно, но тот упрямо полз в выбранном направлении.
Шепелявый начал стучать пальцем за спиной своего таракана, но тот вместо того, чтоб испугаться и бежать, с интересом обернулся и полез по пальцу вверх. Шепелявый стряхнул его и тот замер, как и таракан Жака.
Тараканы Карела и Сютреля полезли через рейки друг к другу. То ли знакомится, то ли драться и теперь оба арестанта стучали по рейкам, чтобы скинуть тараканов обратно.
А вот таракан Курти побежал. Сразу и в нужном направлении. Камера заголосила, засвистела. Курти просиял. И улыбался до того самого момента, пока таракан не остановился ровно в дюйме от конца трассы. Постоял, развернулся и медленно двинулся назад.
Курти бешено застучал перед ним пальцем. Таракан остановился. Курти убрал палец и тот снова медленно двинулся обратно к старту. Курти застучал опять и тот остановился. И так несколько раз. То ли слишком жарко было у решеток, то ли в одиночестве ему скучно было и тянуло к компании ему подобных. Ему подобные продолжали бесить своих хозяев тем, что двигались куда угодно только не прямо по трассе.
— Да не побегут они на свет, — сказал Мокрый, — от костра тепло — да, но и свет, а его тараканы боятся.
К нему прислушались, закрыли костровые решетки с матрасами. На тараканов это никак не повлияло, они продолжали бестолково крутиться на месте. Затем Николас сунул в костер одну из оставшихся реек, дождался пока она загорится ровно по всей ширине и застучал ею на «старте». Тараканы сначала нехотя затем довольно резво двинулись вперед, подальше от яркого света.
Курти облегченно выдохнул. «Его» таракан не успел вернуться к самому старту и когда все «бегуны» направились к финишу, то его был первый. Единственно столкнулся с тараканом Сютреля, который по-прежнему лез через рейки на соседние дорожки. Сютрель щелкнул по рейке, и тараканы разбежались. Своей победе Курти радовался до тех пор, пока Сютрель не похлопал его по плечу и гнусаво и покровительственно обронил:
— Ничего, повезет в другой раз.
— В смысле? Я же выиграл!
— Да ты чего мелкий?! Мой первым пришел, просто залез на твою дорожку, перепутал ты. Но ничего, бывает, они там все чуть не перемешались. Вот ты малец и запутался. Не парься. Твой не последний все-таки, а предпоследний. Хотя про место в углу, конечно, можешь забыть. — И подмигнул.
Рассказ барона оставил тягостное впечатление, но ненадолго. Внесли десерт, и княгиня стала рассказывать, что это. Дробленый миндаль жарят в патоке (патока, это такая сладкая масса из сахара, важно уточнила княгиня, — тростник добывается здесь же. На островах чуть западнее. У нас там плантации, — это было сказано с еще большей важностью).
