Вернулся в комнату, оделся, засунув тощие жилистые ноги в шлепки, спустился вниз. Вытащил из кладовой молоко, масло, пшено, развел огонь. Через три четверти часа посыльный принесет деньги. После этого надо будет пойти в Цирк, проверять Механизм. Вроде все отлажено идеально, но Механизм штука сложная и требовала постоянного ухода. Сложная, огромная. Йохан потратил больше пятнадцать лет, чтобы его создать. Теперь большая часть времени уходила на отлаживание. Он не без некоторой гордости думал, что вот этой своей игрушкой поднял экономику Баэмунда не меньше, чем грабежи торговых путей. Каждый сезон Цирк собирал зрителей с пяти княжеств. Слава пошла дальше и посмотреть на представления приходили гости с материка. Приплывали по делам, но на Арену шли целенаправленно, зная куда идут. Наслышаны.

Йохан поежился. Юг. Казалось бы, не должно быть холодно, но его часто пробирала дрожь. То ли сырость, хотя от моря дом стоял далеко, то ли возраст. А может и то, и то. А может из-за Цирка. Там тоже воды полно.

Огонь только разгорался, когда раздался стук в дверь. Рано. Он ждал посыльного не раньше, чем через полчаса. Тяжелую дубовую дверь с витиеватым орнаментом открывал с недовольным видом.

Посыльный оказался юнцом, неуловимо напомнившим мужа Сильвии. Не внешне, а общей самоуверенностью в движениях. То есть не понравился Йохану сразу. Богатые доспехи, гросс-мессер на боку. Небольшая походная сумка, с другой стороны, смотрелась нелепо. Позади посыльного два крейкглинга. Тоже хорошо экипированные.

— Рано.

— Что?

— Я говорю, ты пришел рано.

Толстые дугообразные губы расплылись в улыбке.

— Так ведь рано не поздно.

Странный парень. Слишком уж дерзок. Даже по меркам местных баннеретов. Тем более для посыльного. Йохан взглянул на него еще раз. Высокий, под доспехами проглядывает богатая одежда, пронзительные глаза над крупным носом.

— Любое время ценность. Мое особенно. Мое время, я бы сказал, по-настоящему драгоценно. И я его распределяю по жизни дозировано и очень точно. Поэтому если жду курьера в девять часов, то и прийти он должен в девять.

— Я бы еще понял ваш выговор, если бы опоздал…

— Это не имеет значения. У меня расписание и курьеру в нем определено свое место.

Глаза посыльного сверкнули, голова задралась вверх.

— Я Тибо айт Досандо. Не просто посыльный.

— Бонифаций айт Досандо, я так понимаю твой родственник?

— Это мой отец — отвечал Тибо гордо.

— Понятно. Но для меня ты просто посыльный.

— Это почему?!

— Ты ведь мне деньги принес, верно?

— Верно.

— Вот поэтому. И мне неважно кто их принес — князь или сын одного из сенешалей Баэмунда. Принес деньги, значит посыльный.

Йохан протянул руку.

Тибо смотрел на него исподлобья, достал из сумки кошель.

— Очень уж вы смелый для простого механика.

— Я не простой механик — ответил Йохан, взял деньги и закрыл дверь.

Отойти не успел. В дверь опять постучались. Сильно, требовательно.

Йохан поморщился. Вернулся, открыл дверь.

— Что еще?

Тибо стоял набычившись, играя желваками.

— Вас не удивило, что в качестве посыльного к вам пришел не обычный курьер?

— Я уже ответил на этот вопрос.

— И я не привык, что передо мной закрывают двери.

— Мне закрыть ее еще несколько раз?

— Зачем это?

— Чтобы ты привык.

Ноздри баннерета раздулись. Он открыл рот и хотел сказать что-то гневное…

Сзади загрохотали металлические лапы. Кролик прыгал по коридору. Судя по округлившимся глазам Тибо, игрушка только что проскочила в дверном проеме за спиной Йохана. Значит все-таки штифт слетает. И при затянутой пружине…

— Здорово!!! — выдохнул Тибо. Я о ваших игрушках только слышал. Ни разу не видел. Честно!

Пацан. Двадцатилетний бугай с бычьей шеей. Увешан железом с ног до головы, но при этом мальчишка.

— Я, почему сам пришел-то? Я вас попросить хотел! — теперь голос почти умоляющий.

Йохан вздохнул и посторонился, пропуская сына сенешаля в дом. Придется быть вежливым.

Тибо шагнул с крыльца, махнув сопровождающим, чтобы остались во дворе. Те прислонились к ограде, увитой виноградом и с любопытством, озирались.

— Что у вас? — Йохан не хотел идти вглубь дома. Это подразумевало бы, что он приглашает этого Тибо за собой. А ему нечего там делать. Поэтому он указал гостю на стул, а сам вышел в коридор. Кролик теперь атаковал дверь в столовую. Перед уходом надо будет штифт поправить, а то он ночью Лотте спать не даст.

Вернулся в комнату. Тибо предложения сесть не принял. Вытянув голову, пытался рассмотреть, кролика в руках Йохана.

— А далеко он прыгает? А правда, что он еще барабанить может? А где барабан тогда? Его кормить надо? А чем? Он тоже железо ест?

Баэмунд может гордиться своими рыцарями. Воистину славный муж.

— Барабанит другой. Этот прыгает. И кормить его не ничем не надо. Это механизм.

— А можно… — Тибо замялся.

— Что?

— Можно на НЕЁ посмотреть?! — глаза загорелись.

— Нет, — отвечал Йохан коротко и спокойно.

— Но почему?!

— ЕЁ я делал не для того, чтобы показывать на публике.

— Но вы же показывали ее на приеме у князя! — голос у мальчишки был воистину обиженный, — мне отец рассказывал. Да все потом об этом говорили.

— Так-то князь. Да и ему показывал только потому, что перед этим упомянул, над чем работаю и он, заинтересовавшись, позже спросил меня о результате.

— Тогда зачем вы ее создавали?!

Йохан чуть улыбнулся. Слегка приподнял уголок рта.

— А вы хорошее слово подобрали молодой человек. Именно, что создавал. Не конструировал, не собирал. Создавал. А вот зачем? Наверное, потому что мог. Когда чувствуешь в себе силы именно, что создать, то глупо тратить эти силы на мелочи.

— То есть вам нравиться ваша работа?

— Если бы не нравилась, какой смысл вообще работать?

— Так если нравится, и если считаете, что делаете что-то интересное и красивое, то почему бы не показать это тому, кто оценит? По-человечески похвастаться?

— Некоторые вещи создаешь для кого-то, а некоторые для себя. А кому надо я показал.

Тибо сидел с недовольным и теперь обиженным видом. Он не привык к отказам и шел сюда ради того, чтобы посмотреть на то, что считал чудом. Вроде не плохой парень и кажется не такой уж и дурак.

Йохан наклонил голову.

— Хотите посмотреть на лебедя?

Тибо вскочил, загремев всем имевшимся на нем оружием:

— Да! Конечно!

Иозеф повел его во внутренний двор.

— Но я вас потороплю. Я не шутил, когда говорил, что у меня мало времени.

Внутренний двор был не тесный, но был завален тем, что любой другой назвал бы хламом. Любой, но не механик. Неприлично крупных размеров шестерни, втулки, блоки и еще куча различных металлических деталей, человеку постороннему совершенно непонятных. Посреди всего этого, в центре дворика располагался небольшой пруд. Рукотворный, аккуратный. Вдоль берега плавал лебедь. Тибо с жадностью уставился на него. Смотрел недолго прежде, чем Йохан заметил, как глаза баннерета недоверчиво сощурились. Лебедь доплыл до берега и оттолкнувшись от него поплыл в другую сторону. Доплыв до середины пруда, вытянул шею вверх и расправив крылья захлопал ими в воздухе. Затряс головой и вернувшись в прежнее положение поплыл дальше. Тибо повернулся к Йохану и обвиняющее произнес:

— Это…

— … настоящий лебедь! — понимающе кивнул Йохан.

— Да! — растеряно закончил мысль Тибо, — вы на него…

— …железные накладки нацепили — Йохан кивал головой.

— Ну да! Я же вижу!

— Видите? — уточнил Йохан.

— Ну да! — повторил Тибо. Голос был полон возмущения.

Йохан подобрал у пруда багор с крюком на конце, ухватил им лебедя за шею и раскидывая по воде жухлые листья, притянул птицу к себе. Взяв на руки, щелкнул у лебедя под крылом и протянул птицу баннерету.

Тот взял с опаской и несколько секунд разглядывал птицу, держа на вытянутых руках. Выключенный лебедь уронил голову, не подавая признаков жизни.