— Перелома вроде нет, — она щелкнула несколько раз пальцами перед его лицом, чтобы убедиться, что он ее слушает, и добавила, — Но лучше тебя, дурака, поскорее перевязать.

— С радостью, — прохрипел он, осторожными движениями поднимаясь на ноги, и окончательно убедился, что, несмотря на боль, колено функционирует вполне уверенно, — Но сначала сделаем нашу работу.

— Не надо называть это работой.

— Хорошо, назовем это внеурочным заданием.

— Кража со взломом и вандализм — вот что это такое.

— А это самая настоящая транспортировка и хранение запрещенных веществ, — указал Ленар рукой в пробитую им дыру, из которой скромно выглядывал металлический уголок ящика с этикеткой, содержащий всем-известно-что, — Если вам от этого будет легче, считайте себя народной дружиной, которая пресекает нарушение закона по личной инициативе.

— Нет, легче не стало, — натужно прохрипел Радэк, встав на четвереньки и вытаскивая из цистерны первый ящик, — Кажется, этот уже вскрывали.

— Да, Октавия любит иногда пригубить, — посмотрел Ленар на Вильму, — Я не говорил, что между вами много общего?

— Нет, — отвернулась Вильма, — Разве что, раз десять или двадцать.

— Давай мне, — принял Ленар у Радэка первый ящик и взвесил его руками, — Тяжелый. Вроде, она выпила не так много. Давайте быстрее. Нам нужно успеть за пятнадцать минут перетащить их до вентрального техшлюза, выбросить к чертовой матери в космос и смотаться отсюда до того, как хозяева что-нибудь заподозрят.

— Не спешите, — произнес голос, от которого у Ленара все внутри похолодело, и он обернулся.

В дверном проеме стояла Октавия, на лице которой был недовольный вид, а в руке цилиндрическая рукоять, с одного конца обхватывающая ее запястье капроновым темляком, а с другого оканчивающаяся двумя острыми металлическими жалами. Перед ней, словно перед Медузой, застыл в испуге мраморный памятник начинающих похитителей, выгружающих ящики из-под полы и местами испачканных кровью. Возможно, в будущем они все будут вспоминать этот момент со смехом и слезами, но в тот момент их решимости едва хватало на то, чтобы проглотить скопившуюся слюну. Ленар первым оттаял от конфуза, и произнес самый идиотский вопрос, который только мог прийти в голову человеку, пойманному за воровством с поличным:

— Вы что, уже пообедали?

— Нет, — зачем-то ответила Октавия, и в знак своего недовольства нажала на кнопку, пропустив между жалами синюю искру и угрожающий треск.

— Тогда что ты тут делаешь? — наконец-то придумал Ленар еще более идиотский вопрос.

— Бесшумная сигнализация, — она отогнула рукав и продемонстрировала небольшой металлический браслет на своем предплечье.

— Проклятье… — досадливо каркнул Ленар и вновь посмотрел на Вильму, — И почему я сам не додумался поставить такую?

— Сейчас не до шуток, — закатились глаза Вильмы к потолку.

— Вот именно, — согласилась Октавия, — Что бы вы тут ни делали, я требую, чтобы вы сделали все обратно и покинули мое судно.

— Боюсь, мы не можем себе этого позволить.

— Я вам позволяю и он тоже, — электрошокер неодобрительно посмотрел на Ленара своими блестящими глазками, — Верните ящики в БЦ.

— Не слушайте ее, — жестом остановил Ленар пришедшие в движение статуи, — Октавия, ты, кажется, не до конца понимаешь истинный расклад вещей.

— У нее в руке шокер, который может дернуть тебя двумя сотнями тысяч вольт, — вполголоса подсказал Радэк, — А у тебя лишь грязные штаны.

— На моей стороне правое дело, — устав держать в руках ящик, Ленар сдался и опустил его на палубу, — Я очищу этот корабль от опасного груза, хочешь ты того или нет.

— Я не выпущу из этого помещения ни единого ящика, — настояла Октавия, повысив тон и оскалив резцы, — То, что происходит на моем судне, вообще не должно вас касаться.

— Вообще-то нас это коснется, — заявил Эмиль, так же опустил ящик на палубу и встряхнул уставшие руки, — Если вас поймают на горячем, всему мультисоставу могут устроить обыск, а у нас срезана заплатка с Балластной Цистерны.

— Да, я уже говорил ей об этом, но она упирается.

— Положите ящики на место, — указала она шокером на дыру в палубе, — И уходите.

— Допустим, мы сделаем, как ты просишь, — сделал Ленар шаг навстречу и поднял руки, когда шокер едва не клюнул его в живот, — Ты ведь понимаешь, что эта высоковольтная игрушка в перспективе ничуть не ставит тебя в выгодное положение? Мы можем рассказать о твоем секрете твоим людям или всему мультисоставу, и тогда в лучшем случае ты все равно лишишься вина, а в худшем тебя сдадут управлению системной безопасности, и ты попадешь в тюрьму, как наверняка и будет, если мы не вмешаемся.

— Я рассчитываю на вашу порядочность и солидарность.

— С каких пор прикрывать контрабандиста называется порядочностью и солидарностью? — слишком резко махнул Ленар руками и чуть не наткнулся на «высоковольтную игрушку», — Ладно, ты права, на самом деле никто в этой комнате не хочет сажать тебя в тюрьму, иначе нас бы тут сейчас не было. Но впереди еще целых полгода пути, а нам всем сегодня надо ложиться в криостаз. Что помешает мне запрограммировать Марвина так, чтобы он вывел меня из криостаза в случайный момент времени, чтобы я в свою очередь заявился сюда с ручным плазменным резаком, не спеша прожег любую преграду, которую ты тут сможешь наварить, и спокойно выкинул в космос все ящики, один за другим? Будешь тут сидеть и караулить груз все полгода?

— Я пытаюсь договориться по-хорошему, — настаивала она на своем, стараясь не вдумываться в гипнотические речи, — Если потребуется, буду сидеть тут все полгода.

— Как ты не понимаешь, что у нас есть с десяток способов отнять у тебя это вино, и исключительно ради тебя я избрал самый безболезненный? — взвыл Ленар в потолок

— Я понимаю это так, — описал ее шокер небольшую окружность, — Ты не вовремя струсил, сбросил вино, а затем вбил себе в голову все эти мысли про неотвратимость наказания, чтобы не чувствовать себя последним неудачником и нагадить мне точно так же, как ты нагадил себе!

— Ладно, — оскорбленно нахмурился он, — На самом деле трактовка моих помыслов сейчас имеет не такое уж и большое значение. Просто ты должна понять, что я настроен очень серьезно.

— И я тоже, — пустила она через шокер еще одну предупреждающую искру.

— Зачем тебе вообще все это? Тебя не устраивает твоя зарплата?

— Это вино поможет мне компенсировать штрафные санкции…

— Только не надо мне сейчас заливать в уши эту ерунду, — опустил Ленар руки, но тут же поднял их, когда Октавия сделала угрожающий выпад, — Спокойнее. Я совсем не хочу решать наши проблемы насилием. Опусти оружие, и мы спокойно поговорим.

— Я не опущу оружие, и нам не о чем больше говорить.

— Зачем тебе выручка с контрабанды?

— А разве это не очевидно? — с издевкой произнесла она и перехватила поудобнее шокер, который уже начал выскальзывать из вспотевшей руки, — Мне нужны деньги.

— Да, но зачем?

— А вот это уже слишком личное, — отрезала она.

— Хорошо, я понял тебя, — Ленар оглянулся на своих сослуживцев, на лицах которых испуг давно сменился усталостью от неопределенности и неподвижных поз, — Ребята, вы не против, если мы сейчас с Октавией выйдем за дверь и побеседуем без свидетелей? А вы пока подождите нас здесь.

— Ленар, ты совсем обалдел? — устало задала Вильма вопрос, на который и так знала ответ.

— Мы ненадолго, — его рука жестом предложила Октавии освободить дверной проем, — Не волнуйся, из этой комнаты есть лишь один выход, так что никуда твои ящики не убегут.

Короткими шажками Октавия спятилась, не опуская шокер, а проглядывающие через кожу напряженные жилы на ее руке предупреждали о том, что большой палец, лежащий на кнопке, испытывает страшный приступ чесотки. Боль в колене окончательно отошла куда-то на второй план. Ленар вышел из технической комнаты, стараясь двигаться плавно, словно под водой, и, протянув руку к панели управления, нежно нажал кнопку, и дверь за его спиной закрылась, отрезав их от четырех пар лишних ушей. В тот момент он понял, что действительно обращается со своими подчиненными не совсем справедливо, и пообещал себе срочно поменять свой образ жизни. Как только они прибудут в космопорт, он обязательно устроит им персональный банкет, накормит их мясом с серебряных тарелок и напоит изысканным вином из хрустальных бокалов, но сейчас он пообещал во что бы то ни стало избавиться от алкоголя, даже если ему придется грудью броситься на электрошокер и придавить Октавию своим слегка поджаренным восьмидесятидвухкилограммовым телом к палубе, чтобы его подчиненные смогли обезоружить контрабандистку и сделать буксир Один-Четыре чистым перед законом.