— Переоденься, — мрачно проговорил Хагайло, указывая на плащ Ревнителя, который Нойрос, за неимением лучшей одежды, до сих пор носил на себе.

— Как скажешь, — пожал плечами бывший служитель Чаши, скидывая зеленый плащ на землю. — Хирсальцам не составит труда опознать во мне уроженца Акфотта. Да и заставлять вас лгать было бы тоже неправильно. Я не намерен скрывать своего прошлого, Хаг, но я бы хотел от него отречься.

Близился закат. Нойрос, Хагайло и их люди поднимались по склону холма. Над ними возвышались угрюмые стены Хирсала.

Дозорные у городских ворот поначалу отнеслись очень настороженно к появлению неожиданных гостей, но после упорных и оживленных переговоров их все же удалось убедить в том, что перед ними — жители Тешая, которые бежали из захваченного врагами города.

Тяжелые ворота со скрежетом отворились, и изможденные путники вошли в Хирсал.

Это был древний, красивый, живописный город с гордыми белокаменными зданиями, некоторые из которых были построены еще во времена независимости от Сиппура.

Новость о прибытии тешайцев разлетелась с фантастической скоростью. В Хирсале начался настоящий переполох: народ валил на улицы, все кругом шумели и суетились, а Нойроса, Хагайло и их людей пришлось окружить оцеплением из солдат новой мятежной армии города.

Теперь они двигались к центру города — именно там, на главной площади Хирсала должно было решиться, как повстанцы воспримут появление в городе бывшего Ревнителя, и главное — Нойрос, наконец, узнает, что стало с его сестрой.

Народу было огромное количество. Отряд из Тешая еле-еле пробивался сквозь толпу к возвышению у дворца Каллармун — красивейшего и древнейшего здания Хирсала.

На возвышении ожидали три человека в кольчугах и серых плащах — как показалось Нойросу, глядели они не слишком приветливо. Когда все, кто прибыл из Тешая, оказались прямо перед ними, толпа как бы угомонилась, и кругом стало заметно тише.

Вперед вышел Хагайло.

— Я — Хагайло из Тешая, — начал он громко и раскатисто. — Я простой плотник и всю жизнь прожил в нищете, также как и большинство из вас. Так вышло, что мне и моим друзьям удалось очистить родной город от приспешников Бракмоса, но потом явились Ревнители и сокрушили нас. Один из них совершил предательство, освободив моих людей и убив одного из своих главарей. Имя этого спасителя — Нойрос Традонт, и он пришел вместе с нами!

Вмиг поднялся жуткий гвалт. Люди бесновались, громко выкрикивали что-то и размахивали руками.

Тут один из тройки хирсальцев, стоявших на возвышении, воздел руку кверху, после чего толпа постепенно стала затихать.

Это был среднего роста мужчина с черной бородой, крупными бровями и носом и властным суровым взглядом — по-видимому, один из лидеров восставшего Хирсала.

— Приветствую, Хагайло! — у этого человека был сильный резкий голос с хрипотцой. — Приветствую, славные воины Тешая! Итак, Ревнитель перед нами, — и ты утверждаешь, что теперь он на нашей стороне. Предположим, я поверю в это. Но не окажется ли так, что семейные узы победят в нем стремление бороться за правое дело? Традонт — фамилия, известная во всем Сиппуре. Отец этого парня делает для Бракмоса кучу темных делишек, и его появление здесь вызывает большую настороженность. Что скажешь, Нойрос?

— Друзья! — произнес, переведя дух, Нойрос, окинув собравшихся смелым взором. — Да, друзья, — позвольте именно так к вам обратиться, ведь я пришел как друг и ищу вашей помощи и поддержки. Ныне я отвержен — воистину отвержен. Все, чему я поклонялся, все, во что верил до сей поры — все истлело, обратилось в прах в моем сознании. Я презираю ложных сиппурийских идолов, ненавижу узурпатора Йорака Бракмоса и отныне готов биться против аклонтистов вместе с вами бок о бок!

— А что насчет твоей семьи? — сдвинул брови чернобородый.

— Семья меня более не тревожит, — объявил Нойрос. — Я действую по собственной воле, и мой отец уже не в силах принудить меня к чему-либо.

И тут подал голос второй из троицы — худосочный парень лет двадцати семи, гладко выбритый и с высокими скулами:

— А что ты будешь делать, Нойрос, если узнаешь, что твоя родная сестра у нас в плену? Будешь ли препятствовать, если мы решим казнить ее?

Хирсальцы вновь подняли шум.

— Убить бракмосского прихвостня! — крикнул какой-то старик.

— В темницу! — встрял кто-то еще.

— Да он трус!

— Яблочко от яблоньки…

Однако взгляд Нойроса оставался ясным и полным горделивой решимости. Теперь уже он сам, словно вождь, властно вскинул руку, призывая толпу к порядку. Его послушались не сразу, однако Нойрос не менял своей позы, и его упрямое желание сказать свое слово вызвало в людях любопытство, и они насторожились.

— Как я сказал, я — ваш друг, — в начал Нойрос, воодушевляясь. — И эти слова я произнес не для того, чтобы задобрить вас или отвлечь ваши мысли от моего прошлого кромешника. Я готов показать вам, что я теперь действительно на вашей стороне. Я избавил от смерти часть тешайцев, избавлю и остальных. Главное, чтобы вы, свободные люди Хирсала, были со мной! Итак… От слов к делу. Приведите Десму Традонт!

Толпа вновь загудела. Люди на возвышении встрепенулись: слова Нойроса прозвучали как приказ, а ведь он, вчерашний кромешник, явился в Хирсал как чужак и смиренный проситель. Тем не менее, его слова, по-видимому, совпали с народными чаяниями, и чернобородый вожак не осмелился заткнуть Нойроса, хотя и буравил его презрительно-суровым взглядом. Наконец, хирсалец коротко кивнул стражникам, после чего часть из них покинула площадь.

Собравшиеся продолжали шуметь. Нойрос теперь видел радостное оживление на лицах многих из них. Он тоже одарил их улыбкой, полной почтительного благоволения, ощутив, что между ним и хирсальцами устанавливается некий доверительный контакт.

Ожидание финального момента не затянулось слишком сильно.

И Десма появилась.

Солдаты ввели сестру Нойроса на площадь — растрепанную, в цепях и с разбитой губой, — но горделивый вид и дерзкий взгляд и сейчас не покидали дочь Пфария Традонта. Однако, когда Десма увидела своего брата, неподдельный ужас отразился во взоре пленной девушки.

— Итак, это твоя сестра? — с небрежением вопросил чернобородый.

— Да, это действительно Десма Традонт, — утвердительно кивнул Нойрос. — Мы родились с ней от одной матери и одного отца. А вот твоего имени я не знаю, друг, хотя мы с тобой и разговариваем.

— Улио, — бросил хирсалец, явно недовольный тем, как пренебрежительно с ним общается Нойрос. — Улио Кромсатель — так меня зовут в народе, и, поверь, не зря. Я бы с удовольствием покромсал и эту тварь, которая положила немало наших ребят прежде, чем ее схватили. Как тебе такая идейка, а?

В толпе послышались, было, злобные выкрики, но Нойрос вновь повелительно вскинул руку, и люди вскоре стихли.

— Я предлагаю следовать голосу разума! Десма — ценный заложник, и мы можем использовать ее против Йорака Бракмоса.

— Глупец! — свирепо прохрипела Десма. — Лорда Бракмоса никак не потревожит моя смерть!

— А вот на этот счет я бы с тобой поспорил, сестра! — с этими словами Нойрос окинул хирсальцев взором, полным воодушевления. — Внимание! Мне известны подробности относительно этой женщины, которые будут сейчас очень даже кстати. Являясь личным адъютантом лорда-протектора, она была также и его любовницей!

Снова шум и ропот.

— Лжец! — рявкнула Десма. — И вранье у тебя выходит так же бездарно, как и все остальное!

— Прости, Десма, — со снисходительной улыбкой победителя ответил Нойрос, — но на этот раз ты проиграла. — Тут он с торжеством возвысил голос. — Я читал твое письмо Йораку Бракмосу! Там ты клялась ему в вечной любви и просила прощения за то, что подвергаешь себя опасности против его воли. Уверуйте, свободные люди Хирсала! Эта женщина была для лорда-протектора чем-то большим, нежели праздным развлечением! И покуда она в нашей власти, акфоттский тиран не посмеет причинить вред жителям вольных земель. Неусыпно охраняйте ее, и скоро всем станет ясно, что, обескровленный и устрашенный возможной казнью своей возлюбленной, Бракмос не так уж непобедим!