Паренек не отвечал.

— Известно ли тебе, что испытывает человек, которого заживо варят в кипящей воде? — продолжал давить Нойрос.

— Я… я не виноват… — выдавил, наконец, Занн. — Я все равно не могу ничего… Зачем вы это?

«И действительно, зачем? — мысленно спросил себя Нойрос. — Что я хочу от этого парня? Если только я не задумал… Нет, нет! Что за дурные мысли?»

Между тем за закрытой дверью амбара послышалось какое-то движение: едва слышные переговоры и стук. Когда Занн удалился по нужде, Нойрос подошел к двери и прислушался.

— Отпустите нас! — услышал он вдруг слабый голос. — Отпустите, умоляю!

Похолодев, Нойрос отошел от двери.

«Разве есть место жалости в сердце кромешника? Кромешник! О, это позорное слово…»

Нойрос вспомнил тот день, когда встретил на улицах Акфотта Декирия Ганата. Он до сих пор помнил то едкое презрение, которым одарил его придворный вельможа.

Вечерело. Еще несколько часов — и их с Занном сменят другие караульные.

Вдруг на дороге показалась фигура коренастого человека, быстрыми шагами направлявшегося к ним. Это был новоиспеченный комендант Тешая — Кайрен. Он выглядел явно чем-то обеспокоенным или даже рассерженным.

— Вы Сфиро не видели? — бросил Кайрен, нервно озираясь вокруг.

— Н-нет, господин, — ответил Занн. — В последний раз мы видели его утром — он с товарищем сдал нам пост.

— Проклятье, его нигде нет! Похоже, что чертов макхариец дезертировал!

— Н-но как же это могло произойти… — пробормотал Занн таким тоном, будто сам был виноват в исчезновении Сфиро.

— Да просто! — гаркнул Кайрен. — Взял и сбежал, как трус! Ух, попадись он мне теперь…

И тут они услышали чей-то крик неподалеку. К ним со всех ног бежал человек — им оказался Гапул. Он был запыхавшимся, растрепанным, и на нем просто не было лица.

— Дурные вести, Кайрен! — прохрипел Гапул, тяжело дыша. — Прибыл посланник из Хирсала… И… и… Мятежники взяли там верх! Город во власти врагов веры — о горе нам!

Нойрос стоял в каком-то отупении, глядя на Гапула невидящим взглядом. Голова все еще гудела со хмеля.

«Хирсал… — он не сразу вспомнил, что означает для него это слово. — Хирсал… Ах, Хирсал! Хирсал! Именно в Хирсал отправилась Десма! Это означает, что сестра теперь либо мертва, либо находится в плену у восставших…»

Когда Нойрос до конца осознал положение дел, его охватило страшное волнение — такое, которое он не испытывал раньше никогда. Безумный план созрел тогда в его голове. План, который в дальнейшем полностью изменит жизнь Нойроса Традонта.

Кайрен с Гапулом скрылись из виду, а Нойрос, переминаясь с ноги на ногу, стал кидать тревожные взгляды на амбар, который они с Занном охраняли. Где-то через полчаса тяжелейших душевных терзаний Нойрос, в конце концов, обратился к своему напарнику:

— Послушай, Занн… Я думаю, мы… мы должны освободить тех несчастных.

— Нет… не стоит… — Занн был смущен, но как будто не сильно удивился такому предложению.

— Пойми, мы должны это сделать! Смелее! Убежим вместе с ними в Хирсал — подальше от Кайрена и прочих тварей!

— Сир, это… это измена.

Нойроса охватила злость. Он понимал, что парень ни в чем не виноват и, по сути, прав. Но какие-то жалкие остатки совести все же мешали Нойросу просто молча пронзить его саблей.

— Делай, как я говорю! — вскричал он. — Я заставлю тебя!

— Простите… нет.

Нойрос понял, что еще мгновение — и парень кинется наутек. Выхватив саблю из ножен, он нанес неуверенный, слабый удар по шее Занна. Отрубить голову он не сумел, однако оставил на шее парня глубокую рану. Занн повалился на землю, тщетно пытаясь зажать рану рукой.

Но Нойрос уже не глядел в его сторону. Он бросился к амбару, где томились узники Ревнителей. Нойрос вынул тяжелый деревянный засов и распахнул массивную дверь амбара.

На свободу вышли оборванные, напуганные, уже поверившие в неизбежность мучительной смерти, тешайцы. Чего только Нойрос не увидел на их лицах: восторг, умиление, исступленную благодарность. Но некоторые выглядели угрюмыми, растерянными — они еще пока не верили в свое избавление.

К Нойросу подошел крупный мужчина с ясными голубыми глазами, мясистым носом и короткими русыми волосами.

— Хагайло, — представился он, протягивая Нойросу свою мощную ручищу. — Я никогда не забуду, что ты сделал для моих людей…

— Нойрос. Мое имя Нойрос. Отблагодарите позже… Нам нужно выбираться из этого города. Хирсал свободен от власти Бракмоса, поэтому…

— В Тешае у нас жены и дети… — проговорил Хагайло в тяжелой задумчивости.

— Мы вернемся! — с жаром заверил Нойрос. — Вернемся и отвоюем этот город. — Сиппурийская армия сейчас далеко на севере и не сможет помешать нам.

— Хорошо! Я вижу, ты храбр и отчаян, Нойрос. Впрочем, как и все мы… Бежим! Неподалеку в городской стене есть калитка, о которой не знают Ревнители.

И Нойрос пустился в бега вместе с тешайскими бунтовщиками. Последняя нить была порвана, и теперь он в полной мере ощутил, каково быть отверженным. Быть вне закона.

Когда они добрались до калитки, о которой говорил Хагайло, беглецы начали по очереди проходить через нее, покидая пределы Тешая. Нойрос твердо решил, что пойдет последним. И когда все освобожденные им тешайцы (а их было больше полусотни) прошли через калитку, он услышал крик позади.

— Сто-о-о-ой! Сто-о-о-о-о-о-ой! Стой, говнюк! Куда-а-а?!

Кайрен несся прямо на него с саблей наголо.

«Теперь я не побегу, — твердо решил Нойрос. — Если это и есть моя расплата — да будет так».

Он вынул из ножен свое оружие и вступил в схватку с косоглазым бойцом.

Кайрен был подобен разъяренному вепрю. Оттопыренные уши и перекошенное от злобы лицо делали его облик поистине устрашающим.

— Предатель! — выкрикивал он, брызжа слюной. — Скотина! Я убью тебя медленно!

Но гнев Кайрена играл против него. Удары его были сильны, но не точны. Нойрос уворачивался и делал ответные выпады — тренировки со Сфиро не прошли зря.

Но сражаться было намного тяжелее, чем на испытании при вступлении в орден. Ярость акфоттского Ревнителя придавала ему силы.

Сопротивляться Кайрену становилось все труднее — очередной жестокий удар выбил саблю из рук дезертира, после чего Нойрос споткнулся и повалился навзничь на землю.

— Что тебе отрубить сначала? — прорычал Кайрен, направляя на поверженного противника свою саблю. — Я жду ответа!

Послышался глухой удар. Вдруг Нойрос увидел, что Ревнитель обмяк и упал без чувств на землю. Над ним возвышался Хагайло с огромной дубиной в руках.

— Спасибо! — крикнул Нойрос, все еще не веря в произошедшее.

— Я спас одну жизнь, а ты — намного больше, — улыбнулся Хагайло. — Нельзя сказать, что мы квиты.

Поднявшись на ноги, Нойрос подобрал саблю, и, молча подойдя к оглушенному Кайрену, вогнал клинок глубоко в его живот.

Свет жизни покинул косые глаза акфоттского Ревнителя.

А Нойрос с Хагайло поспешили прочь из города. Оказалось, они несколько отстали от своего «отряда», который уже успел добраться до небольшого перелеска.

— Мои люди знают, что делать, — одобрительно кивнул тешайский лидер. — Первым делом необходимо вооружиться — пусть даже дубинами.

Когда Нойрос и Хагайло находились на открытом пространстве, их внезапно настиг всадник на рыжей лошади. Это был не кто иной, как Сфиро.

Тешаец встрепенулся, однако Нойрос дал ему знак, что все в порядке.

— Похоже, ты дезертировал, друг, — усмехнулся Сфиро, гарцуя неподалеку от беглецов.

— Беру с тебя пример, — невесело отшутился Нойрос.

— А ты не думал, что я мог просто отсутствовать по какому-то делу, а теперь вернулся и сейчас покараю тебя за измену?

— Не думаю. Иначе бы ты со мной не разглагольствовал.

— Послушай, Нойрос, — начал Сфиро уже более серьезным тоном. — Этим людям ты уже не нужен. Идем за мной! Грядет война, а во время войны солдатам удачи всегда есть чем поживиться.

— Нет, друг, — покачал головой Нойрос. — Мы отправимся в Хирсал и укрепимся в этом городе, чтобы в дальнейшем оказать сопротивление лорду Бракмосу и его деспотическому режиму.