— Чаю никто не хочет? — тихо спросила девушка.

— Я! — Василиса, как школьница-первоклашка, лихо подняла руку вверх.

— Поставлю чайник, — кивнула Елизавета и поспешила греться, споткнувшись на ровном месте, но чудом устояв на ногах. Ей так сильно хотелось в тепло, что ноги сами несли вперёд.

— Помогу уж тебе… недотёпушка, — проговорил Стёпа, следуя за девушкой. — Никто не слышал, не? — он начал озираться с издевательским видом.

— Что? — отозвалась Лиза. Она действительно не услышала последнее слово.

— Ничего-ничего, Лизок, пойдём, говорю, помогу тебе, хозяюшка наша… — забалагурил Степан.

Демид проводил парня недовольным взглядом.

— Проще его воспринимай, — посоветовала Василиса. Ей хотелось помочь мужчинам наладить более-менее сносные отношения. Их ссора, не дай боже, существенно осложнила бы пребывание здесь.

— Шут безответственный, — вынес вердикт Демид. — Я вот только не пойму, почему он моё ответственное отношение к жизни, к карьере, к деньгам мне в упрёк ставит? Я же не дурак, вижу, как он ко мне относится, — вдруг проговорил Демид, отчего Василиска даже вздрогнула, потому что была уверена, что диалога не выйдет.

Парень грел ладони у огня, который доплясывал заключительный танец, и смотрел на затихающие всполохи, выныривающие между раскрасневшимися угольками.

— Это нормальное состояние, когда можно просто жить и не задумываться, на что тебе купить еду или сколько копить на куртку. — Брюнет продолжил тираду. То ли его реально уже выбешивало поведение Стёпы, то ли он увидел в Василисе человека, которому можно довериться. — Я не считаю своё материальное состояние чем-то выдающимся или чем-то постыдным. Это норма.

Василиска подвинулась ближе к спонтанному собеседнику. Демид мимолётно взглянул на девушку и снова отвернулся к огню, но заметил, что её взгляд был искренне заинтересованным и не осуждающим. Когда на тебя так смотрят, то точно хотят узнать мнение — как есть, без прикрас и вежливого лицемерия.

— Понимаешь, ему кажется, что ты смотришь на него сверху вниз. Он пытается исправить это положение, как может… — попыталась объяснить Василиса.

— Ты тоже пойми меня правильно, дело не в том, что я не хочу общаться с теми, кто стоит ниже меня. Дело не в людях или моём отношении к ним, дело в отсутствии общих тем, — поделился брюнет, смотря то на собеседницу, то на угли, то себе под ноги. Останавливаться он не собирался и даже начал говорить чуть громче: — Вот недавно встретил одноклассника, было по пути, предложил его подвезти. Не знаю, как тебе объяснить… если бы он мне про музыку рассказывал, про осень, да даже про первые шаги ребёнка, который у него есть, то я бы проникся, мне было бы интересно. Но нет же! Он всю дорогу твердил, что жить не на что, что всё дорого, что пешком на работу добираться холодно, что квартира у него тоже холодная, а жена ворчливая…

Мне его проблем не понять! Ну, один раз я могу кивать, как китайский болванчик, и делать сочувственный вид. Один. Раз. Но как можно продолжать общение с таким человеком? Лицемерить и раздражаться? Что делать-то? Вот и не общаюсь. А со стороны кажется, что я зажравшийся мажор, который надменно игнорирует человека; которому начхать на всех, кто недотягивает до моего уровня. Да мне, собственно, плевать, что про меня думают. Но факт остаётся фактом.

«Сытый голодного не разумеет», — хотела озвучить Василиса, но Демид опередил её:

— Сытый голодного не поймёт — это истина. Но это не значит, что сытый считает голодного ничтожеством. И это также не значит, что сытый должен всю свою еду отдать голодному, который не сумеет ею правильно распорядиться, и в итоге оба станут голодать, — он закончил мысль и помолчал несколько секунд. — Меня унесло уже. Прости за софистику.

Демид резко поднялся, кивнул Василисе, благодаря за общение и показывая, что на этом его монолог окончен, и направился к воротам, которые вскоре почти бесшумно и медленно поползли вбок, выпуская парня.

Девушка молча проводила его взглядом.

«Это как отопление. — Пронеслась у неё занятная мысль. — Когда живёшь в квартире, то мёрзнешь и страдаешь осенью в ожидании тёплых батарей. Это твоя проблема. Но стоит перебраться в собственный дом, как у моих мамы с папой, то начало отопительного сезона перестаёт быть для тебя проблемой. И вроде сочувствуешь окружающим, понимаешь их, жалеешь, что мёрзнут, но… это не имеет для тебя больше важности, это не часть твоей жизни, ты заморачиваешься другими вещами».

Василисе точно было что сказать в ответ на монолог, но Демид очень быстро ретировался, или это она слишком долго обдумывала сказанное им.

Впрочем, её поджидал ещё один подвох: у второго выхода — с кухни — стояли Стёпа и Лиза, которые хотели позвать засидевшихся пить чай, но так и притихли там, не посмев мешать беседе. Можно со стопроцентной уверенностью было утверждать, что добрую половину разговора они слышали. Увлёкшись, Демид высказывался довольно-таки громко, что нетипично для него.

Василиска поднялась, развела руками, состряпала физиономию «такова жизнь» и двинулась к ним.

— Подслушивать нехорошо, — первым делом выдала она, но с улыбкой.

— Ух, серьёзный тип, — закивал в такт своим словам Стёпа, имея в виду Демида. Сказано, естественно, было с иронией. — Мы нечаянно, правда.

— Угу, — виновато подтвердила Лиза, кутаясь в мягкий светло-бежевый плед. Первое, что она сделала, войдя в дом, так это накинула на плечи, как мантию, этот плед крупной вязки, и теперь его не снимала.

— Мало нам проблем с попаданчеством в иные миры, так давайте ещё межличностные конфликты разведём, — вздохнула Василиска, но опять-таки с лёгкой улыбочкой.

— Я больше не буду, — сам себе не веря, выдал Стёпа. — Честно. Клянусь! — паясничал он, приложив большую ручищу к сердцу.

Девчонки многозначительно переглянулись, они были солидарны в своём неверии в Стёпкины обещания.

Собравшись за огромным кухонным столом, троица в тишине попивала чай. Бывает такое, что на всех одновременно накатывает приступ молчанки.

Демид вернулся где-то через полчаса, но Стёпа и девушки всё ещё сидели на кухне, теперь уже перекидываясь незначительными фразами и доедая печенье-крендельки, купленные в супермаркете.

Брюнет окинул взором компанию: Стёпа уверенно посмотрел в глаза в ответ, а Лиза смущённо, как провинившийся ребёнок, отвела взгляд. Демид сделал вывод, что Василиса пересказала ребятам их разговор, впрочем, он не видел в этом ничего страшного. Сейчас парень уже успокоился, иногда полезно резко выплеснуть накопившееся, особенно, если есть кому выслушать и этот кто-то искренне желает тебя понять.

— Чайку́? — спросила Василиса, потянувшись за чайником. Её невозмутимый вид порадовал Демида и он, с чуть уловимой улыбкой, кивнул.

Ароматный напиток с долькой лимона приятно согрел. Прозрачное стекло чашки позволяло рассмотреть игру цвета: лимон «съедал» терпкий коньячный оттенок чая и превращал напиток в золотистый, под цвет листьев в осеннем садовом убранстве.

Купить лимон предложила Василиса, и теперь все признали её затею гениальной.

Дома было тепло и уютно. Просторнейшая кухня, переходящая в гостиную, гармонично соединившая в себе этно и хай-тек, определённо заслуживала оваций — в первую очередь, дизайнеру, придумавшему такую стильную красоту, а, во вторую, хозяину, рискнувшему на такой эксперимент. Мятно-зелёные и молочно-белые оттенки переплетались с серо-коричневыми, сталь соседствовала с древесиной. Современная многофункциональная встраиваемая техника находилась в окружении открытых полок с тщательно подобранной по цвету и расставленной по размеру посудой. Одна из стен имела грифельное покрытие, и на ней красовался миленький нарисованный кораблик в центре, и, потерявший актуальность, небрежно набросанный мелким почерком список продуктов — в левом углу.

Допив чай в тишине, изредка прерываемой фразами Василисы и Стёпы, Демид зевнул, спрятав зевок за сжатой в кулак ладонью.