Люди, часто пользующиеся метро, в таком случае или делают вид, что не заметили, или недовольно чуть отодвигаются, или, если личность скандальная, то высказывают недовольство тем, кто на них чуть не приземлился.

Но девушка улыбнулась, слегка двинувшись.

— Пардон! — с улыбкой проговорил Стёпка. — Качает. Не меня. Вагон.

— Ничего страшного, — отозвалась девица тоненьким голоском.

— Мог прям на вас свалиться — тогда было бы страшно, — болтун всегда найдёт тему для разговора.

Девушка чуть смутилась и ничего не ответила, но взгляд был доброжелательным, случайный болтливый попутчик её пока не утомлял, она даже из вежливости наушник вытащила из уха.

— Это мне всё равно, что станется. А вы такая хрупкая, будьте бдительны. Всякие шаткие личности могут свалиться на голову.

Девушка еле слышно прыснула от смеха.

— Если надоел, то скажите, я уйду. Нет, не уйду: куда же я из поезда денусь! Просто отодвинусь.

Степан не мог понять, что происходит, но чувствовал, что нельзя упускать эту девушку. Вроде бы и не в его вкусе, хоть и симпатичная. И молчаливая. Но что-то кричало внутри, что пусть будет выглядеть глупо, но как-то должен её зацепить.

Лиза думала о том же. Парень болтал без умолку и явно клеился — личностей с таким поведением она всегда считала несерьёзными. После трудового дня, когда вдобавок пришлось задержаться на работе, ей редко хотелось с кем-то посторонним болтать, тем более, в метро; она устала, а впереди ещё нужно постоять на остановке под пронизывающим ветром, помёрзнуть, дождаться нужного общественного транспорта и ехать в свой район. А там тоже топать от остановки до дома придётся. Елизавета ненавидела общественный транспорт больше, чем пробки. Без своей машины чувствовала себя, как без рук. А сегодня в такую погоду, как назло, пришлось отдать автомобиль папе, которому срочно понадобилось съездить на дачу. Но всё это стало неважно. Лукавый, но располагающий взгляд высокого улыбающегося парня затягивал её, хотелось его слушать, какую бы ерунду ни говорил, и пусть бы до остановки проводил — она не против. С ним было легко молчать.

Ещё три станции впереди и только потом ей выходить.

У кого-то в вагоне зазвонил телефон: заиграла песня "Взлетай".

Лиза подумала, что очень не хочется, чтобы песня прервалась — пусть бы человек не отвечал на звонок. Но, увы, паренёк с зачехлённой гитарой за спиной, бодро начал разговор.

Что-то с этой песней было не так. Почему она отзывалась такой родной тоской на душе, как клин улетающих журавлей, как последние жёлтые листья, как пустынное шоссе в дождливую погоду…

Новый знакомый, чьего имени девушка не знала, казалось, испытывал то же самое — он явно размышлял о песне, потому что продолжал смотреть в сторону паренька с гитарой.

Степан не понимал, что с ним происходит. То к девушке привязался ни с того ни с сего, то чуть ли не захотел подпеть песне, хотя не все слова помнил… или все? Гитара ещё эта… как будто недавно держал её в руках, хотя давно не играл… Сегодня точно был очень странный день. Наверное, пора взять отпуск, пусть и погода отвратительная. Да даже отвратительная погода таковой не казалась! Что происходит?! А ещё, очень хотелось, выйдя из метро, обнаружить снегопад, и порадоваться этому, как в детстве, порезвиться, наплевав на угрюмых прохожих. Написать что-то пальцем на припорошенных машинах, слепить первый грязноватый снежок, соскабливая тонкий слой снега с асфальта или газона, испачкаться, но потом тем же снегом оттереть грязь с рук. Жаль, что не было перчаток с собой…

На следующей станции вошли несколько человек. Мило общающиеся парень и девушка — красивая пара — встали рядом с противоположным выходом — на всех следующих станциях платформа была с другой стороны, поэтому они никому не мешали. Их слегка мокрая одежда принесла сводку погоды — шёл дождь. Или снег?!

Стёпа посмотрел на рваные джинсы девушки и усмехнулся — только сам не знал, чему. Все носят. Да и не замёрзнет она — в мегаполисе все живут перебежками: от метро до кафешки, от торгового центра до дома, от офисного здания до машины…

Поезд дёрнулся, трогаясь, и у девицы с плеча слетел рюкзак — висел на одной лямке. Он не упал на пол, лямка осталась на руке, но свалился аккурат Лизе на колени, и из него наполовину высунулся кошелёк: видимо шнурок был плохо затянут.

— Ой! Извините, пожалуйста! — засуетилась стройная девушка с роскошным хвостом блондинистых волос. Она забрала свою вещь, ловко запихнув содержимое внутрь и туго затянув шнурок.

— Ничего-ничего. Всё нормально, — сразу успокоила Елизавета.

— Вот, что я и говорил! Сегодня все пытаются на вас упасть! — Стёпка подхватил тему. — То я, то рюкзак.

Красавчик-брюнет в спортивной куртке, что был с девушкой, тоже не остался в стороне:

— Когда на девушку падают мужчины и деньги — это не худший вариант.

Все засмеялись и на волне разговора посмотрели друг на друга, не пряча взгляда. Узнали! Вспомнили!

— Лиза!

— Васёнка!

— Стёпка!

— Дёмыч!

Квартет принялся обниматься под ошарашенные взгляды остальных пассажиров. Как можно было болтать друг с другом и только потом так бурно отреагировать на встречу с хорошо знакомыми людьми?

Кто-то перестал жевать, кто-то проснулся, кто-то "вылез" из телефона. Временный разрыв шаблона. Но удивление продлилось недолго. В современном ритме и образе жизни, людей вообще редко что-то удивляет, а тем более — надолго.

Поезд остановился — очередная станция. Паренёк с гитарой вышел из вагона, накинув на голову глубокий капюшон куртки. Он укатил на эскалаторе вверх и, оказавшись на улице, подставил лицо «белым бабочкам», кружившим в вихре, танцующим в свете леденцовых фонарей и неона витрин. Кто-то не замечал снег, кто-то кутался в шарфы, быстрее ускоряя шаг, кто-то еле заметно улыбался, а некоторые, как и он, зачарованно и довольно смотрели на первый снег, как на волшебство, которое обязательно случается.

Снежинки, как машины на автостраде, словно соревновались в скорости: крупные, мохнатые, "упитанные" неслись быстрее всех, пытаясь добраться до земли первыми, не сходя с пути, а мелкие и лёгкие какое-то время кружили и метались из стороны в сторону, подхваченные ветром.

Паренёк неторопливо дошёл до стоянки у торгового центра и безошибочно направился к ожидавшей его машине — чёрному «Крузаку». Он, сняв гитару и взяв её в руки, уселся на переднее сиденье рядом с водителем — девушкой-брюнеткой.

— Взлетай! — шутливо проговорил он, и девушка хитро и довольно улыбнулась в ответ.

— Выше над крышами, — ответила она и двинулась в путь.

Два месяца спустя.

«Вот так: выкручивайся как хочешь: менять их жизни можно только, если сами того захотят! Но как подтолкнуть к этому? А ещё надо помогать желаниям сбываться! Но они сами часто не знают чего хотят. Сильно чего-то желают, но последствий этого желания так же сильно не желают. Резонанс. И как быть? Быть или не быть? Исполнять или нет?

Вот и приходится создавать другую версию реальности и тащить их туда. Давать полную волю, но указывать ориентиры. Квест, не иначе.

Весёлая мегера — так меня ещё никто не называл. Забавно. А ещё забавно, что моё имя редко спрашивают, вот и эти не спросили. Не важно кто ты, важно, что ты делаешь.

Самой смешно, но первое появление в образе зрелой женщины — всегда срабатывает. К ней доверия у людей больше почему-то. Молодую девушку или парня приняли бы более скептически…»

— Кас! Кассандра!

— Ойки! Привет, Китт. [2]

Рядом с помощницей Вселенной уселся парень с рюкзаком. Он — ангел. Отсюда — с крыши высотного здания — открывался чудесный вид на заснеженный город, подмигивающий иллюминацией и машущий ветками нарядных высоких новогодних ёлок, пестрящий витринами магазинов и сияющий празднично украшенными окнами высоток. Дорога делала петлю и уходила в сторону коттеджных посёлков, где было не менее нарядное убранство, где коттеджи и особняки, словно пряничные домики, были залиты снежной глазурью, где во многих дворах за заборами блистали свои живые наряженные хвойные красавицы, а гирлянды и подсветка на фасадах домов могла смело соревноваться с городской. А дальше — за ними — очаровывал своей простой красотой лесной массив, погрузившийся в умиротворение, торчащий макушками елей и мохнатыми головами сосен, словно присыпанный сверху сахаром, который налип на каждой веточке. Всё, как на ладони.