Но однажды кто-то из знакомых сказал, что Юра только за шоколадки с ним дружит. И Демид при первой же лёгкой дружеской стычке это и высказал. Юрка обиделся и ушёл. Совсем ушёл. Так и не помирились. Правда, встретились потом случайно будучи взрослыми, тепло обнялись, о том о сём поговорили, никаких обид. Но и не друзья. Жизнь раскидала их. К слову, Юрка преуспел, бизнесом обзавёлся. И при встрече сказал хорошую фразу, что жизнь Демида, его дом, вещи и шоколадки стали для него ориентиром, заставили добиваться большего. Пообещал себе, что добьётся того же, не чтобы кому-то что-то доказать, а потому что ему такая жизнь пришлась по душе. Вот такой вклад получился. Но дружбу всё равно было жаль.

Вот и сейчас, глядя на Стёпку, брюнет подумал, что парень многого может добиться, если будет ради кого и ради чего.

Парни, довольные беседой, вернулись в дом, где девчонки мирно попивали чай — но это спокойствие было мнимым, потому что две пары глаз с беспокойством взглянули на вернувшихся ребят, ища следы преступления.

— Василис, можно тебя на пару слов? Пожалуйста! — взмолился Демид, а девушка лишь растерянно кивнула, вышла из-за стола и направилась вверх по лестнице вместе с парнем.

— Позволишь составить компанию? Или я тебе не нужен: у тебя чай есть, — подколол Стёпа, плюхаясь на стул напротив Лизы.

— Что происходит? — Елизавета въедливо смотрела в Стёпкины глаза, вынуждая его не отшучиваться.

— Ничего. Я нарочно это сделал — достал Васёнку. Эти двое горе-влюблённых вечно будут ходить вокруг да около. Вот и решил помочь, пусть мажорчик поревнует. Но чуть по морде не получил. Не ожидал от него. Но всё прекрасно. Мы друг друга поняли. И они, надеюсь, между собой тоже разберутся.

— Наконец-то, — лаконично ответила Лиза, после прошедшего удивления, отразившегося на лице.

— Да. Ещё бы тебя понять, — уходя от взгляда серо-голубых глаз, проговорил Степан.

Лиза смотрела и думала, почему всё это время она видела в нём только недостатки? Ведь достоинств тоже много. Додумался до такой игры! Как будто заново познакомилась с этим парнем. Бывает, что общаешься с человеком и нет к нему никаких особенных чувств, а потом резко что-то переключает «тумблер», и начинаешь видеть всё в другом свете.

— А ты ведь можешь быть серьёзным… — с досадой проговорила Елизавета: то ли на парня, то ли на себя.

— Эх, Лиз. Я с шестнадцати лет работаю, в девятнадцать уехал один в неизвестность — в мегаполис на поиски работы, потому что в родном городишке ловить было нечего. Мне никто не помогал. Всё сам. Ты думаешь, я не серьёзный? С шутками просто жить легче.

Лизе стало стыдно. Она ведь ничего не знала о нём, кроме тех, чаще смешных, рассказов из детства. Такие люди, как Стёпка, много болтают, но мало рассказывают о себе. Кажется, что всё знаешь про них, ведь эти личности постоянно «трындят». Но, задумавшись, приходишь к выводу, что душу они открывать не спешат и личное прячут глубоко внутри.

— Знаю, что напоминаю тебе братца и ты нас постоянно сравниваешь, но я — не он, — Стёпа пошёл напролом. Он поднялся и налил себе чай, а потом вернулся на место.

— Это я уже поняла, — запоздало ответила Лиза. Не хотелось говорить парню в спину, когда тот суетился с чаем.

— Я тогда наговорил тебе гадостей, извинился, конечно, и мы тему замяли. Но до сих пор на сердце тяжко. Я как вспомню тебя такую хрупкую, как котёнка, заплаканную, то себя сволочью чувствую. Хочется оберегать тебя и никому в обиду не давать. Даже себе, — снова поток откровенности. И самое сложное для Елизаветы — что парень говорил всё это с неподдельной нежностью.

— Не думай про то наше недоразумение. Оно мне помогло понять, что ты не так уж и сильно похож на моего брата. Ты повёл себя иначе. Достойно, — Лиза отчеканивала слова: вроде правильные и нужные в этот момент, но понимала, что не может выразить ими то, что на душе. Получалось скупо и холодно.

Стёпа сник, но маска шута всегда спасала: он поднял взгляд и наигранно задорно улыбнулся девушке, а потом вновь уставился в чайный омут в большой чашке. Степан подумал, что Лиза — словно Снежная Королева, дождаться от неё взаимности и теплоты — нереально. Может быть, этим она его и зацепила? Она ничего от него не хотела, не проявляла ни симпатию, ни агрессию, но таким образом и разбудила любопытство у парня, которое переросло в нечто большее. Добиться её не было делом принципа, это казалось недосягаемой мечтой. Ему очень хотелось узнать, какая она? Какая, когда подпускает кого-то близко, впускает в свой мир, в душу, которая была, будто Вселенная — непредсказуемая, меняющаяся, манящая, но такая спокойная с виду.

Лиза поднялась со своего места и обогнула стол — этот путь был самым коротким до лестницы. Но проходя мимо сидящего Стёпки, замерла и положила руку ему на плечо, легонько сжав его, подбадривая.

Этот жест оказался для Стёпы неожиданным, и он не сразу сообразил, как отреагировать и что сказать. Но потом, поддавшись чувствам, просто накрыл руку девушки своей, и, не вставая, посмотрел ей в глаза.

Ему всегда нравились блондинки — почему-то так получалось, что эти девушки сразу привлекали его внимание. Но, смотря в огромные Лизины глаза и на каштановые пряди, выбившиеся из не туго перехваченного резинкой хвоста, парень вдруг ощутил дрожь, прокатившуюся по телу волной. Да, эта девушка была другой: загадкой, которая никогда не надоест, которую можно разгадывать всю жизнь и всё равно до конца не узнать её.

Стёпа подумал, что ради её улыбки готов расшибиться в доску, сделать всё возможное и невозможное. Именно такие девушки становятся Музами — не только в творчестве, но и по жизни. Ведь жизнь — тоже искусство, и тут без вдохновения и мотивации счастье не создашь.

Степан смутился от своих мыслей, убрал руку и вновь посмотрел в чашку. Для него было дико — получить такой шквал эмоций за один раз, изменить мнение сразу о двух людях. Благо дело, хоть в хорошую сторону.

Лиза убрала ладонь с плеча и, как подумал Стёпка, развернулась, чтобы уйти, но холодные руки девушки (вечно она мёрзнет!) вдруг обвили его шею: она нежно обняла его со спины — вроде бы по-дружески, давая понять, что гордится им — Купидоном недоделанным, и что не сердится за прошлые обиды. А ещё показывая, что сердце у неё не изо льда, пусть и взгляд, и руки всегда ледяные.

Но для Стёпки, только-только признавшемуся самому себе, что безнадёжно влюблён в эту девушку, подобный жест показался мукой. Парень, всегда активный и красноречивый, будто сжался в комок и притих, и только удары сердца под Лизиными ладонями, прислонёнными к его груди, выдавали его волнение. Он думал, что ведёт себя неправильно и упускает шанс приблизиться к Елизавете, вот так — молча сидя, но Лиза довольно улыбалась: нетипичное поведение парня выдавало его с потрохами! Не будь у него чувств к ней, Стёпа вёл бы себя как обычно.

Выйдя из ступора, Степан взял Лизины ладони в свою, согретую о чашку, руку, не желая, чтобы она уходила.

— Холодные… — чуть охрипшим голосом тихо проговорил он, водя большим пальцем по ладоням девушки.

— Как и я, — ответила Елизавета. Наверное, проснулась самоирония.

— Нет, — Стёпка мотнул головой. — Ты умеешь быть разной.

Дела у Василисы и Демида обстояли иначе, но не хуже.

Девушка, поднявшись наверх для разговора, никак не могла придумать, где бы поговорить. Она не знала, о чём пойдёт речь, чего хочет от неё Демид. Но то, что два парня вернулись с улицы с довольными и целыми физиономиями, означало, что можно сильно не напрягаться.

Ничего не придумав, Васёна зашла в свою комнату, закрыв дверь, когда туда прошёл брюнет.

Вообще, было странно считать эту комнату своей, когда живёшь в доме человека, которого никогда не видела и, возможно, не увидишь.

— Васён, не сердись на этого балбеса, он нарочно, — сразу начал Демид. Парень впервые назвал её Васёной, и ей понравилось, как мягко прозвучало это сокращение из его уст.