Горы свернёт,
Но не тронет лягушки,
Спешащей домой.
С рисунка на него смотрел молодой человек умеренно приятной наружности, чем-то смахивающий на капитана-лейтенанта Того Хэйхатиро, с которым Кобаяси познакомился будучи вторым капитаном на канонерской лодке «Амаги». Тот факт, что Того учился в Великобритании, не смущал Кобаяси, а лишь подчёркивал исключительную черту собственного народа – наблюдать за иноземцами, учиться у них премудрым инженерным наукам и, приехав на родину, изобретать и делать в три раза лучше и по-своему. На вид человеку на рисунке было не меньше двадцати пяти и не больше тридцати. Он выглядел в меру привлекательным, но в тоже время без вычурной внешности – если б ему пришлось быстро затеряться в толпе, его бы никто не запомнил. Он должен быть из праведной семьи, желательно с родителями, отдававшими жизнь служению чему-то традиционному, и чтобы молодой человек не был изворотливее самого Кобаяси и, конечно, никак не амбициознее. Ну и конечно, силён духовно и физически, а душой – тонок.
Поиск длился так долго, что Кобаяси уже устал от неудач и в пылу отчаяния даже переделал строчки Иссы, заменив птенца на орла:
Снова напрасно
Клюв широко раскрывает
Орёл над землёй.
И вот – когда он почти отчаялся найти этого смертного – тот вырос перед ним как отражение ранее начертанного рисунка. И надо же – после такого досадного инцидента, опоздания! Этому просто не было объяснения. Конечно, Кобаяси приметил молодца ещё во время их расположения в его попечении, но долго сомневался. Не зная о нём ничего, капитан осторожничал, раздумывал, наводил справки. Мать – из старинного рода. Отец – храмовый садовник, дед занимался народными ремёслами. Отец молодого офицера рано умер. Мать воспитывала сына одна. Братьев и сестёр нет. Когда страна призвала молодёжь идти в императорскую армию и флот, сын сразу отозвался. Служил комендором на броненосце «Фусо» – тоже совпадение: его прообраз Того Хэйхатиро наблюдал за его строительством! Затем молодой комендор Тоёда Райдон был рекомендован кадетом в главную академию флота. За три года учёбы и год службы практически ни одного нарекания от старших по званию. Из характеристики, данной на него бывшими командирами – только похвалы. Отличник учёбы, исполнителен, образован, сдержан, находчив и скрытен. Молчалив. Шумным компаниям предпочитает уединение. Умеет поддержать беседу. Читает труды Ямадзаки Ансаи и Хаяси Радзана.
Вот! Именно то, что искал Кобаяси. Находчив и скрытен. Молчалив. Сдержан. Исполнителен. Образован. Читает труды мыслителей, чьими главными идеями были нерушимость установленных правил, строгое подчинение властям и акцент на благе группы, а не благе отдельной личности, как проповедует Запад. При этом роль и ответственность сильной личности как главы иерархической структуры в трудах этих философов не умаляется, а лишь возрастает в процессе возвеличивания государства. Ну разве самонадеянный болван будет читать такие труды? Конечно, нет!
Кобаяси сравнивал эти характеристики с описанием воображаемого им человека в своих записках и был поражён: это был почти точь-в-точь портрет лейтенанта Тоёды Райдона. Однако, по иронии судьбы, ответ командира Аоки о его подчинённом лёг на стол капитана Кобаяси только в то утро, когда его линкор уже должен был отходить в Сёндай. Пришлось срочно отправлять депешу с курьером, чтоб кандидата в помощники сняли с линкора и вернули в часть. Вот почему сообщение о приказе так удивило командира Аоки. В нём ничего не объяснялось, кроме того, что младший лейтенант Тоёда должен был вернуться в полное распоряжение коменданта учебной части гарнизона в связи с выполнением особого поручения. О характере поручения ничего не упоминалось.
По расчётам Кобаяси, Райдон должен был явиться к нему ровно к полудню. Но особое чутье и привычка никому и ничему не доверять, в том числе и себе, подсказало капитану проверить исполнительность будущего помощника. Поэтому сначала он прислал за ним экипаж, а потом велел высадить в городе на таком удалении от части, чтобы было и не очень далеко, но и не прямо рукой подать и посмотреть, что будет дальше. Для этой цели – следить за Райдоном – был отправлен нынешний ординарец капитана старшина Уэда – не слишком большого ума человек, но зато с талантом полного подчинения своему командиру. После того как Райдон вышел из экипажа, Уэда ловко прятался за кусты, уличные коляски, повороты кварталов и видел, как вместо того, чтобы пойти прямо, куда положено, Райдон свернул с дороги и, дойдя до горы Хакодате, взобрался на один из её склонов. Также Уэда увидел, как, постояв на склоне, через некоторое время Райдон решил спуститься к заморскому кварталу и как его чуть не сбила коляска здоровенного рикши, везущего двух женщин-иностранок. Тут Уэда бросил слежку, чтобы не быть замеченным, и побежал назад к капитану доложить об увиденном.
Услышав рассказ Уэды, капитан пришёл в ярость, но, сцепив зубы, ничем не выказал своего негодования и приказал не вести лейтенанта прямо к нему. Он не находил себе места. Как? Как так получилось, что он, такой умный и хитрый, такой опытный, капитан Кобаяси Эйси, после стольких поисков и отбраковывания человеческого материала мог ошибиться? Тот факт, что Райдон сразу нарушил предписание явиться в часть ровно в двенадцать, да ещё забрел на гору Хакодате и в заморский квартал, опоздав больше, чем на час, говорил о полном провале его, Кобаяси, гениального психологического анализа. Он был так зол, что, по привычке прибегая к повторению поэтических строф, в минуту аффекта, даже забыл последнее слово в последней строчке своего любимого хокку Иссы о распустившемся одуванчике, на который вдруг выпал снег:
Даже если рассмотреть
В самом выгодном свете
Он выглядит…
«Он выглядит… Чёрт побери, каким, каким же он выглядит?! – повторял про себя Кобаяси, снова листая характеристики на Райдона, сверяя их со своими записками и с портретом на полях. – Умершим? Нет, не то, не так прямолинейно. Белоснежным? Нет, не так лирично, нет, и не мёртвым, и не погибшим. А каким? Каким же? Ах да, замёрзшим, наконец вспомнил он – последним словом в этом хокку было слово „замёрзшим“».
Он встал, отложил свои дневники, походил взад-вперёд, прожужжал раз пять любимые строчки и внезапно успокоился. Так. Логически рассуждая, поступок кандидата на его помощника ещё не означал, что план полностью сорван. Вопрос был, почему Райдон – такой исполнительный – вдруг поступил столь неожиданно. Значит, первое: он довольно бесстрашный человек – не было в части курсанта или офицера, который бы не знал об испытательной норе его, Кобаяси, и не боялся бы туда ненароком угодить. Второе: с чего бы это он полез на гору? Он что-то там пытался увидеть. Но что? Любопытно! И третье: без личного знакомства с ним не стоит принимать резких решений – ни того, чтобы не делать его своим помощником, ни того, чтобы отправить его назад, разумеется, после нескольких ночей, проведённых для порядка в крысиной норе.
Вот в таком неважном расположении духа Кобаяси встретил Райдона. И его расчёт оказался верным. Молодой человек произвёл на него очень сильное впечатление. Во-первых, он имел разительное сходство с Того Хэйхатиро. Может, чуть смазливее, чем Того. Во-вторых, его ответ насчёт вида с горы прозвучал настолько в унисон с мыслями самого капитана, что Кобаяси не поверил своим ушам. «Он как будто прочитал мои мысли! – подумал он. – Несомненно, в его груди бьётся сердце истинного патриота». Но в этом впечатлении, как ни странно, капитан никак не мог выделить самое главное: чего в нём было больше – положительного или отрицательного, так как, вне сомнения, лейтенант оказался человеком незаурядным, но… довольно непредсказуемым.
«А что, чем я рискую?» – думал Кобаяси, вглядываясь в непроницаемое лицо лейтенанта, который стоял перед ним на вытяжку как деревянный столб и, казалось, смотрел не прямо вперёд – хотя глаза его смотрели прямо вперёд, – а куда-то глубоко внутрь себя и как будто оттуда наблюдал за собственным телом. Такие штуки мог делать не всякий, а только тот, кто был знаком с управлением стихий своего тела и природы – например ямабуси, таинственные горные отшельники. Они могли соотноситься с ками, духами всего сущего. Не есть сутками, долго не пить, проходить через каменные стены, исчезать в горных ущельях с одной стороны и в ту же через минуту появляться с другой, укрощать взглядом диких зверей, понимать язык птиц и заговаривать кровь. В детстве Эйси зачитывался рассказами про ямабуси, но считал их легендой, потому что сам никогда их не видел. Может, Райдон тоже читал эти легенды и даже видел лесных отшельников? Может, в заброшенные горные ущелья водила его мать, чтобы получше объяснить природу земли?
