Что касается Хармса, то «Синтаксис», наверное, возьмётся, если будут найдены деньги на издание. Я же не возьмусь даже и на таких условиях – у меня совсем нет времени. Работа над журналом (а в промежутках над открытками и книжечками) съедает все дни целиком. <…>

Всё, что я планирую, я планирую на основе того, что у меня уже есть. Как я могу знать, что ещё когда-то ко мне придёт? Обложка № 3 – результат того, что это до меня дошло. Вот, кстати, насчёт точки зрения Бехтеревой на всю зарубежную художественно-выставочную практику. Все выставки, все издания делаются не на основе того, что надо бы сделать в идеальном случае, при идеальной ситуации, а на основе того, что есть. Здесь я могу стать даже на защиту Шемякина – был у него Ремизов – выставил Ремизова, а не кого-то другого, кого у него не было. Так же и журнал – печатаются те материалы, которые доходят, тех художников, которые как-то о себе позаботились или, по крайней мере, не боятся и не прячутся. Я послал эту книжечку Боулту и Голомштоку. Боулт ответил – «какое счастье, что мы не в этом болоте» (он жил долго в Москве, по-русски говорит хорошо). Голомшток возмутился: они там думают, что мы здесь как бы антиминистерство культуры – такой же аппарат, планомерно работающий, распределяющий роли и места, издающий периодику и т. д.

Продолжаю писать 18-5. Только что получил П19. Сверил по списку – есть всё, кроме 2-х рукописей Васильева и рукописи Вейсберга – именно тех, где была пометка «для архива» (надо было добавить «для архива А – Я»). Но эти потери не так страшны, тем более что Вейсберг у меня есть из другой посылки. Напишу, может, ещё дошлют. <…>

Просмотрел фото Хр. Хр. Сп. [храма Христа Спасителя]. Пока впечатление, что снято хаотично. Смогу ли я восстановить порядок страниц? Все ли листы сняты? Что на широких плёнках – фрагменты или листы другого формата? Не мог бы ты переснять ещё раз хотя бы на узкую плёнку, но пронумеровав чётко все листы с первого (с обложки) до последнего?

Первые размышления – если это издавать, то можно было бы издать в виде альбомчика небольшого формата (14 × 20?) с маленьким предисловием, рассказывающим его историю10. Кто мог бы написать это предисловие? По части дизайнерской я уже вижу, как можно было бы сделать макет наиболее эффектно (и вместе с тем просто). Но заняться этой работой мне хотелось бы только после того, как будет готов макет № 4. (Вот сейчас пишу это письмо, и в голову приходят всякие идеи. Например, можно было бы взять эпиграф из Шаляпина: «никогда не знали, что от него ожидать – то ли станцует лезгинку, то ли взорвёт храм Христа Спасителя»). (Если бы были другие материалы подобного рода, то можно было бы начать новую серию «Летопись эпохи».)

Рукопись того же автора, что и «Как быть свидетелем», собираюсь предложить издательству «Синтаксис», т. к., повторяю, самому мне всё это уже не под силу и в смысле времени, и в смысле денег. Надо ещё довыпускать те книжечки, которые уже объявлены, это долгая работа, к тому же эта серия всё-таки про искусство, а выпуск второй книжки про юрисдикцию сделает сильный крен в эту сторону.

Тороплюсь отправить это письмо. В заключение посылаю тебе фотокопии переписки со Штейнбергом, чтобы ты был в курсе его настроения.

Стоит ли делать «разгромную» статью о художниках «Одессы»? Это ведь не их вина, а их беда.

Крепко тебя обнимаю. И.

Дорогой Игорь!

Я договорился с моим английским другом, что он будет переводить для «А – Я». Он 8 лет жил в Москве, и у него русская жена. Так что язык он знает очень хорошо. Кроме того, он человек очень исполнительный и аккуратный. Его денежные дела не очень хороши. Так что ему надо будет платить за перевод. Но немного. Я думаю, что ты сам сможешь с ним договориться. Я его предупредил, что на деньги здесь нельзя рассчитывать. Но хоть что-нибудь… В любом случае Англия ближе, и я уверен, что переводы будут намного лучше и быстрее делаться.

Я получил 3 статьи И. Кабакова. Они достаточно длинные. Для «А – Я» не годятся. Но из них можно сделать книжечку. Статьи о себе, о Булатове и, вообще, о московской художественной ситуации. Я считаю, что издание такой книжечки было бы очень полезным.

Если ты сможешь её издать, я отредактирую статьи. <…>

Борис

Письмо Маргариты Тупицыной в газету «Виллидж Войс» 05.82 11

Искусство, доступное публике

Уважаемая редакция,

Статья «Запретные плоды» является одной из первых статей западных критиков (см. также др. заметку Питера Шелдела «Русская революция», «Войс», 17 июля), которая правильно интерпретирует значение современного русского искусства. Замечания по поводу того, что «выставка самиздата предлагает политику нейтралитета, с энтузиазмом проводимую на руинах революции» и «что это скорее вера в авангард, свободу выражения, в процесс, нежели в результат, в искусство как социальную терапию», – точно суммирует смысл современного русского искусства.

Тем не менее заявление организаторов выставки, что «негативная среда для современного искусства в России имеет свою печальную, равно как и позитивную сторону: запретный плод сладок», требует уточнения. Современный русский авангард [неомодернизм] развился в середине 70‐х, когда социальная среда в России была весьма благоприятной по сравнению с предшествующим периодом. Возникли новые возможности для организации публичных выставок, и художественная жизнь в Москве обрела новую силу, иными словами, произошла своего рода микрореволюция. Всё это повторяет знакомую историю, поскольку хорошо известно, что в 20‐е годы отечественный авангард достиг своего апогея при поддержке властей и получил широкий доступ к публике.

Следует заметить также, что исторически термин «Самиздат» был введён поэтами, распространяющими свои напечатанные под копирку книги стихов, часто традиционных по форме и содержанию, а также политическими диссидентами, которые пользовались теми же методами для распространения своих взглядов. В лагере «Визуального Самиздата» мы встречаем не более дюжины авторов. Они никогда не представляли движения в России, поскольку не имели между собой никакой коммуникации. Большая часть работ, выставленных во Франклин Фёрнис, была сделана после того, как художники эмигрировали.

Маргарита Тупицына,

куратор Центра современного русского искусства в Америке, 599 Бродвей, Нью-Йорк.

Дорогая Рита,

Я получил перевод твоего письма в газету «Виллидж Войс». Если этот перевод соответствует оригиналу, то тогда почти каждая строчка твоего письма или не точна, или содержит ложь.

Ты пишешь, что авангард в 20‐е гг. получил поддержку властей и достиг своего апогея», да ещё добавляешь, что «это хорошо известно».

Именно плохо известно, иначе ты не ставила бы всё с ног на голову. Не авангард получил поддержку властей, а власти получили поддержку революционно настроенных художников авангарда – это не одно и то же. Эти художники сразу же приняли революцию, первыми откликнулись и пошли на службу новому режиму. Их существование в первые годы советской власти объясняется отчасти слабостью нового государства, которому первые годы было не до искусства, отчасти широтой взглядов и терпимостью Луначарского – фигуры среди большевиков не самой типичной. Ни Ленин, ни Троцкий, никто из их окружения, ни тем более позже Сталин и его соратники и приспешники не питали к авангарду никаких симпатий. Авангард терпели (как позже НЭП12) до тех пор, пока государство не окрепло и не прибрало всё, в том числе и искусство, к своим рукам.

О каком «апогее» ты говоришь? Апогей Малевича «Черный квадрат» создан в 13‐м году, до революции создано большинство его супрематических картин. В начале 20‐х гг. эмигрировали Кандинский, Шагал и многие другие представители авангарда, а в конце 20‐х гг. тот же Малевич уже отстранялся от преподавания и даже арестовывался.