Она посмотрела на картину, а затем еще раз на меня.

— Это значит для меня даже больше... — она заправила прядь волос за ухо, — я польщена, Кэлин.

Я не смог удержаться от улыбки. Я хотел дать ей то, на что она всегда могла бы взглянуть с пристрастием. Даже если все развалится, у нее все еще останется частица меня.

Саттон встала с дивана и прислонила картину к стене. Какое-то время она внимательно изучала ее, прежде чем снова вернуться на диван, а потом обняла меня. Я закрыл глаза и обнял ее в ответ. Мне хотелось бы вечно обнимать ее, потому что, едва она оказывалась в моих руках, все становилось хорошо. Не было плохих воспоминаний и проблем, мир вокруг меня буквально прекращал существовать. Была лишь она.

— Спасибо, — прошептала Саттон, уткнувшись мне в шею.

— Это всего лишь картина, — усмехнулся я, поглаживая ее по спине. — Я сожалею о том, что не могу подарить тебе что-нибудь из магазина.

Сидя ко мне спиной, она непреклонно покачала головой.

— Эта картина значит для меня больше, чем то, что ты мог бы приобрести для меня в магазине. В ней есть то, что идет от самого сердца, — она прижала ладонь к левой стороне груди, — и поэтому она значит намного больше.

Саттон встала с дивана и подошла к нашей елке. Взяв из-под нее одинокий пакет, она протянула его мне.

— Надеюсь, тебе понравится, — прошептала она, и я увидел настоящую панику в ее глазах.

Прежде чем открыть свой подарок, я притянул Саттон к себе и нежно прикоснулся к ее щеке:

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Но…

— Абсолютно.

Я с осторожностью принялся разворачивать слои бумаги, невзирая на ее сумбурные слезы, и наконец раскрыл подарок.

— Кайл помог мне сделать его, — прошептала она.

Я уставился на рамку перед собой, одну из тех, в которых было предусмотрено место сразу для нескольких снимков. Большинство из них были фотографиями моей семьи: пикник, семейный отдых, вечеринка. Все наши совместные счастливые моменты. На одной из фотографий были изображены мы с Кайлом после игры в футбол. Мы оба были в форме, взмокшие во время игры, но улыбающиеся в камеру, а наши руки в этот момент с гордостью указывали на табло со счетом. Еще там были несколько фотографий нас с Саттон. Это были откровенные снимки, снятые нами на телефон. На одном из них мы целовались, на другом корчили глупые рожицы, а на последнем фото, где мы смотрели друг другу в глаза, наша любовь была видна как на ладони. Я думал, что человек вроде меня не заслуживает любви, но Саттон показала мне, что это вовсе не так.

— Ты плачешь? — ахнула она.

— Нет.

Но я действительно плакал.

Я даже не предполагал получить такой подарок, и поэтому не мог предвидеть свою реакцию. Единственной фотографией, которая осталась у меня в память о моей семье, была та, которую я взял из дома родителей в тот страшный день. Теперь у меня было много фотографий не только родителей и сестры, но и Кайла с Саттон, ведь эти люди стали для меня семьей. Семья не определяется кровью, которая течет в ваших венах. Семьей также могут стать люди, которые, придя в вашу жизнь, оставили глубокий след в вашей душе. Кайл замечательный человек, который не отвернулся от меня, как все остальные, и Саттон всегда была рядом со мной, не осуждая меня. Разумеется, она хотела, чтобы я изменился, однако никогда не судила меня за мои поступки. Она всегда желала для меня лучшего и ни разу не навязывала мне свое мнение.

Я притянул ее к себе, положил руку ей на затылок и поцеловал. Поцелуй вышел медленным, сладким и очень нежным. Ее тело дрожало. Мне безумно понравилось, как она отреагировала на мою близость, как бешено стучал ее пульс, как дрожали ее длинные ресницы. Саттон словно просила меня о большем, пока мой язык медленно скользил между ее пухлыми губами. Но я не планировал продолжать, по крайней мере, не сейчас. Мне хотелось подарить ей это Рождество, которое она впервые проводила вдали от своей семьи.

— У меня есть еще кое-что для тебя... точнее, для нас.

Я наблюдал, как удивленно распахнулись ее сверкающие похотью глаза.

— Правда? — пропела она. — А это может подождать?

— Нет, — усмехнулся я, убирая ее руки со своей рубашки. — Он не может, а это может.

— Не хочу ждать, — надулась она.

Я привстал и вытащил диск из заднего кармана, предварительно решив не упаковывать его. Она взяла его в руки и изучала в течение секунды.

— На 34-й улице случилось чудо, и у тебя возникло желание посмотреть кино? — Она уставилась на меня так, словно я лишился рассудка.

— Совместный просмотр фильмов был семейной традицией в доме моих родителей, — объяснил я. — Знаю, сейчас ты чувствуешь себя паршиво, потому что твоей семьи нет рядом, и я решил, что хочу поделиться с тобой кое-чем из моей... — я замолчал, нервно почесав затылок.

— Ох, — выдохнула она. — Это...

— Это глупо, знаю, — я застонал и попытался забрать у нее диск, чтобы вернуть его обратно.

— Нет, — она прижала его к себе, отказываясь отдавать мне, — мы будем его смотреть.

— Все в порядке, Саттон. Я могу понять, если тебе не понравилась моя идея, это нормально. — Я схватил ее за руки, пытаясь заставить ее отдать диск мне.

Она плюхнулась животом на спинку дивана в надежде перелезть на противоположную сторону.

— Ой, — застонала она.

— Ты действительно попыталась перепрыгнуть через спинку дивана, чтобы удрать от меня? — Я прикрыл рот рукой, чтобы подавить смех. Стоя на коленях на диване, я посмотрел на нее, лежащую на полу. Саттон перевернулась на спину, и я смог увидеть, что этот чертов фильм до сих пор был крепко зажат у нее в руке. Волосы разметались вокруг нее, и она, сморщившись, потерла лоб. Уверен, она набила себе шишку при падении с дивана.

— Так и сделала, — пробормотала она, — хоть и не очень грациозно.

— Это очевидно, — рассмеялся я.

Она возмущенно уставилась на меня.

— Если бы ты был хорошим мальчиком, то сказал бы мне, что я была грациозна, словно лебедь.

— Ах, но я ведь не такой, милая. — Я ухмыльнулся. Скрестив руки на спинке дивана, я наклонился ниже, чтобы внимательно всмотреться в ее глаза. — На самом деле я очень, очень плохой.

Саттон заливисто рассмеялась и наконец поднялась с пола.

— Тебе повезло, ведь я люблю плохих горячих мальчиков.

— Повезло? Уверена?

— Да, — поддакнула она, встала на ноги и указала на свое тело. — Хочешь ежедневно наслаждаться этим великолепием? Большинство людей считают, что тебе повезло. Я слышала, меня считают горячей штучкой, точнее экзотической, — добавила Саттон, пританцовывая.

— Знаешь, — я медленно усмехнулся, — я видел твое танцевальное мастерство на коленях, но ни разу не испытывал его лично.

Она закатила глаза и пробурчала:

— Садись, мальчик.

— О, так теперь ты хочешь посмотреть кино? — я вскинул руки в воздух и плюхнулся на диван, после того как она включила фильм на DVD.

К началу фильма Саттон притащила попкорн и развалилась на диване. Она закинула на меня ноги и поставила чашу на пол в пределах досягаемости.

— Тебе удобно? — спросил я.

— Очень, — она хихикнула.

Я пригладил рукой ее волосы. Не обращая особого внимания на фильм, я слушал ее дыхание. Ощущение бесконечного счастья наполняло меня, ведь я находился рядом с человеком, которого люблю. Мне безумно хотелось вновь и вновь испытывать это чувство, но, в конечном итоге, все, что я получал - неуверенность в себе и гнев.

Стало слишком сложно не замечать зависимость от гребаного яда, удушающего мои разум и тело. Он хотел управлять мной, но также я знал, что у меня все было не так плохо, как у многих других, ведь я все еще не сдался и продолжал бороться.

Даже сейчас, лежа рядом с Саттон, огромная тяга пряталась в глубине моего сознания. Она звала меня вернуться к себе в квартиру и пустить наркотики по венам, чтобы отключиться от всего мира.

— Ты в порядке? — неожиданно спросила Саттон, приподнялась и внимательно посмотрела на меня. Ее темные волосы защекотали мое лицо.