— Ты перестанешь так ее называть, когда увидишь, насколько она прекрасна, — возразила я.

Я поднялась и пересела на диван, пока Кэлин наводил порядок и переодевался. Ситуация между нами менялась с каждым днем, и это беспокоило меня. Но я не могла ничего с этим поделать. Мы отдалялись друг от друга. Мне стало казаться, что ему не стоило возвращаться в родительский дом. Хотя, возможно, эти события не были связаны друг с другом. Может, причина происходящего крылась в нас самих….

— Я готов, — сказал Кэлин, разминая плечи. Он надел черную толстовку, которая была слишком велика ему.

У него не было своей машины, поэтому за рулем оказалась я. Сначала мы решили отправиться за украшениями для елки, так как я не хотела видеть просто голое дерево. Кэлин нехотя плелся по магазину со мной рядом. Он был раздражен и открыто демонстрировал мне свое нежелание находиться здесь.

— Какая тебе нравится больше? — спросила я, демонстрируя ему две одинаковых игрушки в форме леденца разных цветов.

— Э-э-э… обе?

Я вздохнула. Спрашивать его оказалось бессмысленно, и, в конечном итоге, я выбирала все украшения сама. Надеялась, он проявит чуть больше участия при выборе елки. Может быть, и не проявит, но я не прекращала надеяться на это.

Кэлин помог мне загрузить сумки в багажник машины, а потом оттолкнул телегу прочь. Затем мы направились в местный питомник, где продавались новогодние елки. Мы медленно шли между рядами вечнозеленых.

— Что ты думаешь об этой?

— Нормальная, — он пожал плечами.

— А эта?

— Не…

Указав на следующую, я спросила:

— Тебе нравится эта елка?

— Саттон! Все эти деревья одинаковые! Просто выбери уже одну, чтобы мы смогли уйти отсюда!

Его слова вогнали меня в ступор. Я посмотрела на других людей, окружавших нас в этот момент, и увидела, как все они разинули рты от удивления. Один из родителей даже прикрыл руками уши своему ребенку.

— Отлично, — рявкнула я, — в таком случае, я беру эту!

— Хорошо. Теперь мы можем идти?

Он ухватился за сетку, в которую была упакована елка, и потащил ее за собой. Я оплатила покупку, и женщина-продавец объяснила нам, как лучше закрепить ее на крыше автомобиля.

Мне очень хотелось злиться на Кэлина, действительно хотелось, но я помнила, что, если праздничное время казалось трудным для меня, то для него оно было в тысячу раз тяжелее. Я пыталась понять его, но это давалось мне с большим трудом.

Когда я только встретила Кэлина, сразу поняла, что он бывает капризным, и порой с ним просто невозможно поладить. В последние несколько недель он здорово изменился в лучшую сторону, поэтому для меня стало шоком вновь иметь дело с его старой версией.

В машине стояла гробовая тишина. Кэлин потер лицо, и я поняла, он хочет что-то сказать и изо всех сил пытается подобрать правильные слова.

— Мне ее следовало так вести себя с тобой,— сказал он, спустя несколько минут.

— Да, не стоило так себя вести, — согласилась я. — Однако ты это сделал…

Он вздохнул и уставился в окно.

— Я понимаю, что Рождество, наверное, трудное время для тебя и...

— Дело не только в Рождестве, — перебил он. — Дело во времени года. Это время должно быть семейным, а у меня никого не осталось... Я потерял их накануне дня Благодарения. Я не смог помочь им тогда, и с тех пор думаю о них постоянно, даже в эту минуту. Имею в виду, что никогда не прекращаю думать о них, но сейчас становится сложнее. Раны становятся глубже. Воспоминания более свежими.

Не отрывая взгляда от дороги, я потянулась и положила руку ему на колено.

— Я понимаю, но ты не можешь продолжать нести этот багаж бесконечно. Ты должен позволить себе идти дальше.

Он откинул голову назад и потер переносицу.

— Знаю. Я пытаюсь, правда, хотя это слишком тяжело.

Именно тогда я поняла, что была в лучшем месте, чем Кэлин. То, что Маркус сделал со мной, навсегда оставило глубокие шрамы, но я наконец-то смогла оставить произошедшее позади. Теперь гораздо большую боль мне причиняла реакция родителей, а не все остальное. Кэлин помог мне исцелиться, потому что не судил меня. Он выслушал все, что я хотела сказать, и утешил меня. И после того дня он ни разу не посмотрел на меня как-то по-другому. Он подарил мне мир, но сейчас я поняла, что не смогла сделать тоже самое для него. Я не желала ничего сильнее, чем облегчить его боль, чтобы позволить нашим отношениям продолжаться, и дать нам возможность жить счастливо своей жизнью. Я боялась, что этого может уже никогда не случиться.

— Ты знаешь, что может улучшить вкус этого горячего шоколада? — спросил Кэлин, подняв кружку в воздухе и сморщив нос от недовольства.

— Что же? — поинтересовалась я, пока пыталась повесить серебряную снежинку на колючую елочную ветку.

— Виски.

Я лишь фыркнула в ответ, копаясь в пластиковом мешке в поисках следующего украшения.

— Сомневаюсь, что получится настолько хорошее сочетание, как ты надеешься. Попробуй добавить туда немного маршмеллоу, — я указала на пакет, стоявший на столе.

Кэлин нахмурился.

— Хм, нет.

Он поставил чашку на стол и посмотрел на меня.

— Ты мог бы помочь мне, знаешь?

— Да, но почему-то наблюдать за твоими действиями мне нравится больше, — ухмыльнулся он.

Выбирая один из леденцов в качестве украшения, я сосредоточилась на поставленной задаче. Зазвучала следующая песня, и Кэлин протяжно застонал:

— И так каждую гребаную неделю! Серьезно, я не понимаю, как ему это удается? — рычал он, обращаясь к Киру и его нескончаемому потоку гостей. — Он ведь даже не симпатичный. Кто приходит на его чертовы вечеринки?

— Эй, они не так уж плохи.

Глаза Кэлина прищурились.

— Спасибо за напоминание, я однажды видел, как ты виляла задницей перед каким-то левым парнем. Браво, Саттон! Хочешь услышать мои аплодисменты?

Я рассмеялась.

— Серьезно? Ты до сих пор злишься? Это же было так давно. В то время мы даже не были вместе.

— А теперь мы вместе? — спросил он с лукавой улыбкой на губах. Его язык прошелся по губам, увлажняя их.

Я повесила еще одну снежинку на елку, подошла к нему и оседлала его колени.

— Хм, — я поцеловала его в шею, прежде чем остановиться на губах, — нам лучше быть вместе. Если нет, значит все это, — я скорчила гримасу и указала, на то, как близко прижимаюсь к нему, — очень странно. Пожалуй, мне пора двигать отсюда.

Я привстала с его колен, но он тут же схватил меня за бедра и усадил обратно.

— И куда это ты собралась? — хмыкнул он, целуя чувствительное место ниже моего уха. — Прости за сегодня. Мне не стоило огрызаться на тебя.

— Огрызаться? Ты это так называешь? — Я хихикнула, когда он прижался ко мне щекой, и щетина защекотала мой подбородок.

— Да. — Пальцами одной руки он отодвинул мои волосы с глаз, в то время как другой удерживал мой затылок. — Позволь мне сделать это для тебя.

— И как ты собираешься это сделать? — я выгнула шею, и он губами прикоснулся к моей ключице.

— Я мог бы поцеловать тебя здесь, — его губы задержались в том месте, где бился пульс, — или здесь. — Он парил в миллиметрах от моих губ, но не целовал меня. Чертов мучитель! — Может быть, здесь? — он прильнул губами к местечку между моих грудей, которые выглядывали из моей не до конца застегнутой рубашки. — Ну, а если ты скажешь волшебное слово, я сниму с тебя всю одежду и буду целовать тебя повсюду.

— И какое же волшебное слово ты хотел бы услышать? — Я тихо вздохнула и закрыла глаза от удовольствия.

— Ах, — его дыхание щекотало мою кожу, — я не могу произнести его, это будет нечестно.

Губы Кэлина продолжали скользить по открытым участкам моего тела, которых было не так уж много, учитывая, что на дворе стояла зима. Я была одета в джинсы и рубашку с длинными рукавами.

— Пожалуйста, — умоляла я запыхавшимся голосом. — Пожалуйста, Кэл!

Он слегка отстранился, удерживая в ладонях мое лицо.