— А теперь, рисуй!

Я издала смешок.

— Ну, правда, ведь, Кэлин, я не художник.

Его глаза потемнели, и голос стал хриплым.

— Тогда позволь, я покажу тебе.

Взяв меня за руку, он обернул ладонь вокруг моего запястья, его дыхание щекотало мое ухо. Затем медленно направил мою руку, чтобы окунуть кисть в оранжевую краску, а затем притянул ее так, чтобы кисть коснулась холста. Он плавно двинул кисть вниз, а затем отпустил мою руку.

— Видишь, ты рисуешь.

— Это просто линия, — заявила я.

— Ах, но это твоя линия.

— Технически, я думаю, что это твоя линия, поскольку ты помог мне, — заметила я.

Он хмыкнул и уселся обратно на табурет, уперев руки в колени.

— Ты слишком много думаешь об этом.

— Мне показалось, что ты собирался дать мне урок живописи и научить меня. Но до сих пор я не получила никакого урока.

— Это потому, что ты слишком упряма, чтобы услышать мои слова, — возразил он, и небольшая улыбка коснулась его губ.

— Тогда зачем предлагать?

Он хмыкнул, дернув челюстью.

— Ты как маленький ребенок. Ты ведь знаешь, да? Постоянно отвечаешь вопросом на вопрос.

— Это подарок, — подмигнула я.

— Давай, — он положил подбородок мне на плечо, — нарисуй что-нибудь.

— Знаешь, иногда ты можешь быть раздражающе настойчивым, — заметила я, выгибая бровь.

Он ничего не ответил. Вместо этого просто уставился на меня. Я обнаружила, что съежилась.

— Перестань так смотреть на меня.

— Как? — Теперь настала его очередь задавать вопросы.

— Как будто ты хочешь меня съесть.

— Ну, — он криво усмехнулся, — я укушу. Но только, если ты захочешь. — С этими словами он легонько прикусил мое плечо.

— Стоп. — Я слегка оттолкнула его, и он отодвинулся, скрывая улыбку, которая почти коснулась его глаз.

Появилось ощущение, будто мы были вместе, он становился все лучше, а мне становилось все хуже. Я нахмурилась и решила, что находясь здесь смогу оставить свое прошлое позади, но у него всегда был способ догнать меня.

— Эй, ты в порядке? — спросил Кэлин, смахивая пряди темных волос с моего плеча и целуя нежную кожу.

— Нет, — честно ответила я. Прежде чем он успел расспросить дальше, я начала рисовать.

Я не пыталась нарисовать ничего конкретного, просто куча линий и мешанина цветов. Хоть я и не была художником, как Кэлин, но чувствовала себя замечательно, просто сосредотачиваясь на том, что было передо мной. Теперь я начинала понимать, почему он занимался этим. Таким способом он отвлекался от всего остального.

Пока я рисовала, он предпринял массу попыток отвлечь меня.

— Прекрати, — отстраняясь, я засмеялась, и его рука упала с моего плеча, где он играл со шлейкой моей майки.

— Ничего не могу поделать, ты просто неотразима.

— Вроде ты хотел научить меня рисовать, так почему бы тебе не дать мне краски?

— Отлично, — проворчал он, сидя сзади и наблюдая за мной. Спокойствие длилось недолго, вскоре он опять слегка потянул меня за волосы.

— Кэлин!

Наконец он оставил меня, уйдя на кухню, где взял фруктовые хлопья, налил молока и уселся есть. Наркоман ест детские хлопья? Попробуй, разберись тут.

— Хочешь немного? — спросил он, когда заметил, что я наблюдаю за ним.

— Конечно.

Увидев, как Кэлин насыпает мне в миску хлопья, я не смогла сдержать смех. Мы прошли долгий путь с тех пор, как он впервые ворвался в мою квартиру. Я бы никогда не подумала, что все закончится вот так. Пути жизненные неисповедимы. Я не могла отделаться от ощущения, будто бы мы вместе. Может быть не навсегда, но точно сейчас. Я бы хотела этого и ничего более.

— Почему ты смеешься?

— Из-за тебя. — Я прикрыла рот рукой, в надежде подавить смех, но ничего не получалось.

— Меня? Что я сделал? — спросил Кэлин, копаясь в ящике в поисках ложки.

Я взмахнула рукой, указывая на него, стоящего на кухне и две миски хлопьев.

— Это… — я засмеялась. — Конечно, это всего лишь хлопья, но я никогда не думала, что мы придем к тому, чего достигли сейчас.

— Что я могу сказать? — Он пожал плечами, опуская ложку в миску и забирая коробку с хлопьями. — Ты очень настойчива.

— Я? — ахнула я.

— Да, ты, — усмехнулся он, забросив сухие хлопья в рот, и захрустел ими. — Если я правильно помню, именно ты появилась здесь и практически покалечила меня.

Я закатила глаза.

— Как скажешь.

Я оглянулась, чтобы посмотреть на картину, когда что-то ударило меня в затылок.

— Какого черта? — ахнула я, заметив, что это попало не только мне в волосы, но и застряло в краске на холсте.

Когда я посмотрела поближе на объект, застывший на холсте, у меня просто отвисла челюсть. С открытым от удивления ртом я повернулась к Кэлину, и кусочки хлопьев стали падать с моих волос на пол.

— Ты бросил в меня фруктовыми хлопьями? Серьезно?

Он невинно моргнул.

— Я? Ни за что.

Еще больше кусочков разноцветных хлопьев осыпались на пол, когда я снова встряхнула волосами.

— Ты высыпал на меня целую коробку? — спросила я, отмечая значительную кучу хлопьев теперь уже на полу, а также те, которые застряли в краске на холсте.

— Конечно, нет. Мне же нужно чем-то питаться.

Он быстренько запихнул в рот еще горсть хлопьев. Я прищурилась и решила игнорировать его, поэтому повернулась обратно к холсту. Я уже практически закончила рисунок и не собиралась позволять его детским играм отвлечь меня.

Кэлин уселся рядом со мной и протянул мне одну из тарелок. Я отложила кисть в сторону, чтобы взять тарелку. Мы сидели бок о бок, ели хлопья и оценивали, как совместными усилиями нам удалось заляпать холст краской. Мы были странной парочкой, это уж точно, но еще внутри мы были похожи намного сильнее, нежели кто-то снаружи.

— Насколько все плохо? — спросила я, когда он слишком долго молчал.

— Это интересно.

— Что это за шифр, что-то типа ужасно? — с полным ртом промямлила я.

Он усмехнулся.

— Нет, это не ужасно. Это... — он склонил голову, подбирая нужное слово, — познавательно.

— Предполагаю, что это немного лучше, чем ужасно. — Я пожала плечами.

— Я и не ожидал, что ты нарисуешь шедевр.

— Итак, ты был уверен, что я ужасно рисую?

— Я не это имел в виду. — Он закатил глаза, убирая теперь уже пустую тарелку в раковину.

Когда я доела свои хлопья, он взял и мою тарелку. Я развернулась вполоборота, посмотрела на него, и слова вырвались из моего рта прежде, чем я смогла остановить их:

— Где ты был?

Он взглянул на меня, в замешательстве сведя брови.

— Я видела, как ты возвращался домой, где тебя носило?

Он покачал головой, и в этот момент одна из тарелок в раковине разбилась. Глядя вниз, он напрягся, его руки опустились на столешницу, плечи застыли.

— Саттон, — он практически прорычал мое имя, напрягая челюсть. — Я думал, мы не говорим о личных вещах.

— Мне стало любопытно, — пискнула я.

Костяшки его пальцев побелели от напряжения, так сильно он ухватился за столешницу.

— Хорошо, — наконец выплюнул он. — Я скажу тебе, куда ходил, — я обрадовалась, но это чувство оказалось недолгим, — но сначала тебе придется рассказать мне кое-что личное о себе.

Блядь! Мне стоило подумать лучше, прежде чем задавать вопрос.

Конечно, он хотел узнать что-то обо мне. Было ли мне любопытно настолько, что я соглашусь отдать часть себя, пытаясь узнать что-то о нем? Да. Именно так.

— Хорошо, — я смягчилась.

— Ты первая, — прорычал он.

Я оказалась в ловушке. Сейчас мне придется рассказать ему кое-что о себе. Я поежилась, мой пульс участился. Мне давным-давно пришлось научиться не подпускать людей близко. Когда-то люди знали меня настоящую, и им не нравилось то, что они видели. Я решила остановиться на чем-то безопасном.

— Я переехала сюда, потому что узнала, мой парень спит с моей лучшей подругой.

— Ты врешь.

Мои глаза расширились. Он выплюнул эти слова после того, как я рассказала ему о себе то, чего он не знал.