— Ты… полагаешь, это смешно?!

— Мы прямо как мои родители.

Плечи Эллиота поникли.

— Кэтрин, я влюблён в тебя. Я не брошу тебя здесь.

Я отвернулась, чувствуя, что загнана в угол.

— Нам не обязательно что-то решать прямо сейчас.

— Нет, но я тебя знаю. Ты будешь откладывать решение, пока я не соберу вещи и не заправлю свой «крайслер» бензином. И тогда ты скажешь мне, что не поедешь. И знаешь, что? Я просто распакую свои вещи. Найду работу и сниму комнату в «Джунипер».

Я повернулась к нему.

— Ты… ты не можешь, — сказала я, тряся головой.

Эллиот вытянул руки в стороны и уронил их на бёдра.

— Значит, у нас обоих не будет выбора, кроме как остаться здесь.

Я потёрла виски.

— У меня голова разболелась. Наверное, мне лучше пойти домой. — Эллиот промолчал и я посмотрела на него. — Что?

— Я впервые слышу, чтобы ты назвала какое-то место «домом» с тех пор, как ты поступила в старшую школу.

Эллиот опустился на кровать рядом со мной с усталым видом. Обняв меня рукой за плечи, он притянул меня к себе. Временами казалось, что он вдвое больше меня — мой персональный гигант. Он так сильно изменился с последнего отъезда, что в следующий раз мы, наверное, окажемся совсем чужими людьми. Я не хотела, чтобы Эллиот становился чужаком даже больше, чем не хотела возвращаться в «Джунипер».

— Я могу принести тебе что-нибудь от головной боли.

Я помотала головой.

Эллиот откинулся на подушку, потянув меня за собой. Я позволила теплу его груди согреть мою щёку, отчего каждая мышца в моём теле расслабилась. Он водил пальцами по моим волосам — от висков к затылку. Ссора Кей с Ли, а затем наш с ним спор измотали меня. Я перевела взгляд на крошечные белые огоньки, натянутые под потолком, и прикрыла глаза, представляя, будто это звёзды, расплывающиеся в темноте, прежде чем всё кругом окутал мрак.

— Эллиот? — тихо позвала Кей.

Потерев глаза спросонья, я поглядела на неё. Жёсткая непреклонность её лица и ненависть в её глазах исчезли. Она уселась на кровать рядом со спящим сыном. Эллиот разделял нас с ней, как большая стена, его грудь вздымалась и опадала при каждом вздохе.

— Привет, Кэтрин.

— Привет, — отозвалась я, приподнимаясь на локте.

Абажур лампы рассеивал приглушённый, жёлтый свет. Если не считать гудения обогревателя, в комнате было тихо.

Кей помолчала, уставившись в пол. Прежде чем заговорить, она поёрзала — эту привычку от неё унаследовал Эллиот.

— Ты делаешь его счастливым. Я знаю, что он любит тебя. Я лишь не понимаю, почему. Без обид.

— Всё в порядке. Я и сама этого не понимаю.

Кей нервно рассмеялась и покачала головой.

— Мы так часто ссорились из-за Ок Крик. А дело-то, как оказалось, было в тебе.

— Простите, — я не нашла, что ещё сказать. Эллиот унаследовал так много её черт, что трудно было не испытывать к ней любви.

— Он столько раз пытался добраться до тебя. Как будто чем яростнее я пыталась его удержать, тем сильнее он стремился уехать. Я думала, что это всего лишь обычное подростковое увлечение, но он был сам не свой. Раздражительный. Словно задыхался вдали от тебя.

Я посмотрела на Эллиота, спящего на боку, спиной к матери, обхватив меня за талию одной рукой. Он казался таким безмятежным, совсем не похожим на того, о ком рассказывала его мать.

— Ему было всего пятнадцать. А теперь ему уже восемнадцать, и большую часть этого времени я потратила на ссоры с его отцом или с ним. Потратила впустую. Может, однажды ты поймёшь. Надеюсь, что поймёшь — пусть не скоро, но однажды. Когда-то он смотрел на меня так, как сморит на тебя. Иначе, конечно, но с той же искренней, нерушимой любовью в этих огромных карих глазах. Я знаю, каково быть его самым любимым человеком на свете. И я завидую тебе.

— Вы не представляете, с какой теплотой он отзывается о вас, — сказала я.

— О чём ты? — Кей смотрела на меня.

— Он прислушивается к вам. Цитирует вас иногда. Считает вас мудрой.

— Мудрой, да? — она посмотрела на лестницу. — Не ожидала. — Её лицо померкло. — Кэтрин, если любишь его… и я знаю, что любишь… ты найдёшь способ уговорить его поступить в колледж. Это его шанс.

Я кивнула.

— Он последует за тобой куда угодно, — сказала она со вздохом. — Может, на этот раз ты сделаешь то же самое для него. Либо так, либо отпусти его. Именно так я и поступила, когда поняла, что мои действия вредят ему. И видит бог, — её глаза наполнились слезами, — если ты выберешь этот путь… то я тебе не завидую.

Кей встала с кровати, собрала грязные тарелки и поднялась наверх по лестнице. Её шаги удалились, дверь открылась и закрылась за ней.

Эллиот повернулся, глядя на меня без эмоций или осуждения, внимательно следя за моей реакцией.

— Ты всё это время не спал? — спросила я.

— Маленький фокус, которому я научился у отца. Мать терпеть не может будить нас.

Эллиот сел, перекинув ноги через край кровати и поставив их на пол. Упершись локтями в колени, он уставился на ковёр под своими ногами в носках.

— Ты как? — спросила я, погладив его по спине.

— У меня плохое предчувствие, — признался он тихим сонным голосом.

Я обернула руки вокруг его талии, обняв его со спины, и поцеловала его в плечо.

— До твоего отъезда ещё больше семи месяцев.

— Даже если ты меня бросишь, я никуда не поеду. Мать руководствуется благими намерениями, но она не представляет, на что я способен, на какие жертвы я готов пойти ради тебя.

— Не стоит заявлять этого во всеуслышание. Полгорода и так считает, что ты убил Пресли ради меня.

— Значит, у них хотя бы смутное представление есть, — нахмурился он.

— Не говори так. Это не смешно, — сказала я, поднимаясь на ноги.

— А я и не смеюсь.

Эллиот встал и подошёл к шкафу. Он открыл какой-то ящик, а затем закрыл его и повернулся ко мне. В руке он держал плоскую коробку размером с блокнот, обёрнутую белой бумагой и перевязанную красной и зелёной лентами.

— С Рождеством, — сказал он, шагнув ко мне.

— Оно наступит только завтра, — пожала я одним плечом.

— Знаю. Открой.

Потянув за ленту, я открыла крышку, обнаружив внутри чёрно-белую фотографию, на которой были изображены мы с отцом всего за день-другой до того, как он умер. Мы стояли на крыльце, улыбаясь друг другу. Это был момент безмятежности — один из тех, что я позабыла. Рамка была оформлена в технике декупаж с использованием других снимков моего отца. На некоторых снимках он был один, на других — вместе со мной. Я прикрыла рот руками, глаза моментально наполнились слезами, побежавшими по щекам.

Кэтрин

Эллиот остановил «крайслер» на подъездной дорожке перед домом миссис Мэйсон, двигатель тихо урчал. Её машина виднелась сквозь небольшие квадратные окошки на двери гаража, и хоть в доме было темно, мысль о том, что она ждёт меня внутри, вселяла спокойствие.

Эллиот переплёл свои пальцы с моими и поднёс мою руку к губам.

— Спасибо тебе за этот день. И за это, — сказала я, постучав по коробочке с фоторамкой внутри.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Свой подарок ты получишь завтра, — кивнула я.

— Ладно.

— Там ничего особенного.

— Ты не обязана заморачиваться с подарком для меня. Когда я смогу увидеть тебя?

— Около полудня? О, боже!

— В чём дело?

— Я ничего не купила миссис Мэйсон.

— Ей это не важно, Кэтрин.

— Но мне-то они подарки купили.

— Они?

— Мистер Мэйсон кое-что принёс для меня. О, мой бог. Я ужасный человек. Я должна была позаботиться о подарках для них сегодня.

— Всё в порядке, — хмыкнул Эллиот. — Если хочешь, мы купим завтра что-нибудь им в подарок.

— Например?

— Не знаю, — прищурился он. — Утром решим.

Наклонившись, я чмокнула его в губы. Эллиот схватил меня за руку.