— Я всё тебе верну в следующем месяце. Мне просто нужно встать на ноги, сынок. После всего того, что я для тебя сделал, разве ты не выручишь своего старика?

— А что именно ты для меня сделал? — спросил я, стараясь говорить шёпотом.

— Что ты сказал? — спросил он с угрозой в голосе.

— Ты меня слышал. Мать оплачивала твои счета. Ты бросил её и ушёл к той, кто не может тебя содержать, и теперь ты тянешь деньги из своего семнадцатилетнего сына. Ты колотил нас с мамой, ты нас бросил, ты ни дня не работал… весь твой вклад в мою жизнь заключается в том, о чём парни думают круглый день. Не стоит рассчитывать на что-либо, папа, тем более на заём. Прекрати мне звонить… если только не для того, чтобы извиниться.

— Ах ты, маленький засран…

Я бросил трубку, откинув голову на подголовник. Я перевёл телефон в беззвучный режим, и он тут же начал звонить. Нажав и удерживая кнопку отбоя, я выключил телефон вообще.

Кэтрин крепко обняла мою руку.

Я уставился в окно, беззвучно костеря своего отца. Меня всего трясло и я никак не мог остановиться.

— Я понятия не имела, — сказала Кэтрин, прижавшись ко мне. — Мне так жаль.

— Эй, — сказал я, улыбаясь ей. — Всё в порядке, не переживай. Прости, что разбудил тебя.

Она огляделась, заметив мою новую спортивную куртку с эмблемой команды у себя на коленях. Кэтрин вернула её мне с грустным видом.

— Он тебя бил?

Я убрал волосы с её лица, а затем прижал ладонь к её щеке.

— Всё в прошлом. Он больше не может причинить мне вред.

— Ты в порядке? — спросила она. — Могу я что-нибудь для тебя сделать?

— Достаточно того, что тебе не всё равно, — ответил я с улыбкой.

— Конечно, мне не всё равно, — сказала она, прижавшись к моей руке.

Постепенно дрожь унялась, мой гнев утих. Кэтрин не так часто проявляла чувства, и любая толика заботы обо мне с её стороны казалась мне значимым жестом.

Она огляделась, пытаясь понять, где мы.

— Долго я спала?

Я пожал плечами.

— Недолго. Мы на двадцать девятой улице. Когда окончательно проснёшься, поменяемся местами.

— Знаешь, — сказала она, садясь, — нам необязательно делать это сегодня.

— Ну, вообще-то обязательно, — ответил я, рассмеявшись.

— Мне снился чудесный сон, — сказала она.

— Да? А я там был?

Она помотала головой, её глаза заблестели.

— Эй, — сказал я, прижав её к себе. — Всё хорошо. Расскажи мне.

— Мой отец пришёл домой, но это было сейчас, а не в прошлом. Он был растерян, и когда понял, что мамочка сделала с домом, то сильно разозлился. Сильнее, чем когда-либо. Он сказал ей, что уходит, и он ушёл, но он взял меня с собой. Я собрала кое-какие вещи, мы сели в «бьюик». Он был совсем как новый. Завёлся с пол-оборота. Чем дальше мы отъезжали от «Джунипер», тем спокойнее мне становилось. Как бы мне хотелось, чтобы… может, если бы папа так и сделал, то до сих пор был бы жив.

— Я не могу этого исправить, но я могу увезти тебя подальше от «Джунипер». Можем сесть в машину и просто… ехать.

Она прижалась ко мне, глядя на серое небо через мутное ветровое стекло.

— Куда?

— Куда захочешь. В любое место.

— Это звучит так… свободно.

— Так и будет, — заверил он меня. — Но сначала тебе нужно научиться водить. Тебе небезопасно отправляться в путешествие, если ты не сможешь сама сесть за руль в случае необходимости.

— Зачем это? — спросила она, глядя на меня.

— На случай, если со мной что-нибудь случится.

— Ничего с тобой не случится, — улыбнулась она. — Ты… неуязвим.

Я сел чуть прямее, чувствуя себя сильнее просто оттого, что она так думала обо мне.

— Думаешь?

Она кивнула.

— Что ж, тогда твоё вождение меня не убьёт.

Потянув рычаг, я отодвинул сиденье, Кэтрин в шутку шлёпнула меня. Я вылез из машины, мокрый гравий хрустел у меня под ногами. Мелкий дождь шёл часами, но недостаточно сильно, чтобы грунтовые дороги размыло. Я пробежался до пассажирской дверцы и открыл её, подбадривая Кэтрин сесть за руль.

— Ну, ладно, — начал я, потирая руки. — Сначала ремень безопасности.

Мы оба пристегнулись.

— Теперь — зеркала. Проверь все: те, что сбоку, и зеркало заднего вида внутри. Убедись, что тебе видно, а после отрегулируй сиденье и руль так, чтобы тебе было удобно.

— Ты прямо как инструктор по вождению, — пробормотала она, глядя по зеркалам и настраивая сиденье. Она испуганно взвизгнула, когда сиденье резко дёрнулось вперёд.

Я поморщился.

— Рычаг очень жёсткий, извини. Теперь поверни ключ. Поверни по часовой стрелке. На новых машинах тебе не нужно жать на акселератор, но на моей… просто легонько выжми газ, пока не заведётся. Не жми слишком сильно. Зальёшь свечи. Просто мягко нажми на педаль.

— Это не мягко.

— Я исправлю это.

Кэтрин повернула ключ зажигания и мотор тут же взревел. Она откинулась на сиденье.

— Ох, возблагодарим летающего макаронного монстра.

Я хохотнул.

— Теперь включи левый поворотник, потому что мы как бы выезжаем на дорогу. Поворотник в виде длинного рычага слева от руля. Опусти вниз, чтобы включить поворотник слева, потяни вверх, если справа.

Она сделала, как я сказал, включив левый поворотник, который начал мигать и щёлкать.

— Выжми тормоз, включи передачу и слегка нажми на акселератор.

— Боги. Ладно. Я здорово нервничаю.

— Ты справишься, — сказал я, изо всех сил пытаясь её приободрить.

Кэтрин в точности выполняла мои указания, медленно выехав на дорогу. Когда я напомнил ей отключить поворотник, она вцепилась в руль, разместив руки в положении на «десять часов» и на «два». Она вцепилась в руль так крепко, словно от этого зависела её жизнь, двигаясь по двадцать девятой улице со скоростью двадцать пять километров в час.

— У тебя получается, — заметил я.

— У меня получается! — радостно завопила Кэтрин. Она рассмеялась впервые с того лета, когда я встретил её. Её смех звучал как музыка ветра, как симфония восторга и песнь триумфа разом. Она была счастлива, и всё, чего мне хотелось, это откинуться на сиденье и наблюдать за тем, как она радуется.

Кэтрин

Дождь барабанил в прямоугольные окна, расположенные с северной стороны учебного класса мистера Мэйсона. Учащиеся сидели тихо, склонившись над тестовым заданием, так что тишину нарушал лишь стук крупных капель по стеклу, да редкий шорох стирательной резинки или звук ломающегося грифеля карандаша.

Каждый год приход осени знаменовали ноябрьские дожди, наконец-то снизив сорокоградусную жару до приемлемого уровня. В небе клубились серые тучи, ливневые стоки переполнялись водой, поверхность земли покрывала водяная завеса. До меня доносились чавкающие звуки, порождаемые образованием мини-ямок в грунте.

Я обвела нужный вариант ответа в последнем задании и отложила карандаш, ковыряя ногти. Обычно первой заканчивала Минка, а я стабильно была второй или третьей за Авой Картрайт. Обернувшись, я с удивлением обнаружила, что Ава с Минкой всё ещё корпели над ответами. Я ещё раз просмотрела свой тест, беспокоясь, что пропустила что-нибудь. Перевернув две скреплённые степлером страницы, я проверила каждый вопрос не по порядку, как я привыкла отвечать.

— Ты закончила, Кэтрин? — спросил мистер Мэйсон.

Ава с досадой посмотрела на меня, а затем снова склонилась над бумагами.

Я кивнула.

— Тогда сдай задание, — сказал мистер Мэйсон, жестом подзывая меня.

Его лоб был покрыт испариной, подмышки рубашки с коротким рукавом промокли от пота, хоть в классе и царила приятная прохлада. Я положила свой тест ему на стол, и он тут же начал его проверять.

— Вы в порядке, мистер Мэйсон? Вы что-то кажетесь бледным.

Он кивнул.

— Да, спасибо, Кэтрин. Просто проголодался. Я сегодня выпил всего пару протеиновых коктейлей. Присядь, пожалуйста.

Я повернулась, встретившись взглядом с Эллиотом. Он улыбался мне, как было каждый раз, когда он видел меня с той первой футбольной игры. Тогда он впервые поцеловал меня, впервые признался мне в любви, и с тех пор не упускал шанса повторить это.