— Тогда тебе должно понравиться.

Она шёпотом принялась вести обратный отсчёт, а затем показала наверх. Снаружи зажглись гирлянды, а следом за ними стали надуваться два огромных шара на переднем дворе. Спустя пару секунд на газоне красовались огромные надувные светящиеся фигуры снеговика и Санта-Клауса, колыхаясь на ветру.

— Ого, — ошарашено сказала я.

Миссис Мэйсон захлопала в ладоши и захихикала.

— И не говори! Полный угар!

Уголок моего рта приподнялся в улыбке.

— Впечатляет.

Раздался звонок в дверь и миссис Мэйсон постаралась удержать улыбку на лице.

— Жди здесь.

Кэтрин

Миссис Мэйсон, одетая в футболку и серые домашние брюки, медленно прошлась босиком до входной двери, посмотрела в глазок, а затем повернула замок и нажала на дверную ручку.

— Привет.

— Привет, — сказал Эллиот. Миссис Мэйсон посторонилась и впустила его в дом.

Она закрыла за ним дверь, пока он снимал куртку.

Эллиот показал на лист бумаги. Это было не то письмо, которое он получил от миссис Мэйсон об отмене отстранения.

— Я хотел сообщить тебе первой. Сегодня пришло официальное уведомление.

Я встала и Эллиот обнял меня, пока миссис Мэйсон вешала его куртку в шкаф.

— Что там? — я посмотрела на письмо. Конверт был отправлен из Бэйлорского университета. — Ты получил её? — восторженно спросила я.

— Это пока не окончательно. Мне предложили полную спортивную стипендию, — его голос звучал и вполовину не так радостно, как должен был бы. — Им требуется устное подтверждение с моей стороны, если я соглашусь поехать.

— Что значит «если я соглашусь поехать»? — спросила я.

— Куда? — спросила миссис Мэйсон.

— Ты поедешь! Это же Бэйлор! — воскликнула я, обнимая Эллиота. Когда я отстранилась, он лишь слегка улыбнулся.

— Что ты сделала? — спросил он, преисполненный чувством вины.

Я прижалась щекой к его груди и сделала глубокий вдох. От него пахло домом его тёти: приправами, которые она использовала при готовке, и свежим запахом мыла и средства для стирки.

— Кэтрин, — сказал он, отстранив меня на расстояние вытянутой руки.

— Кэтрин заключила со мной сделку, чтобы инцидент с Оуэном не попал в твоё личное дело. Тебе повезло, что директора Огустин не было тогда на месте, — сказала миссис Мэйсон.

— Значит, я не отстранён? — спросил он.

— Ты прочёл моё письмо? — спросила миссис Мэйсон, подняв бровь. — Внутреннее отстранение, занятия в моём офисе и курсы управления гневом. Таков был уговор.

— А что взамен? — спросил Эллиот, посмотрев на меня.

— Я рассказала ей про «Джунипер». О том, что мамочка больна и не может присматривать за мной, что мне приходится самой заботиться о себе. Надеюсь, это не скажется на твоей стипендии.

Эллиот молча посмотрел на меня, а затем перевёл взгляд на миссис Мэйсон.

— Ты начнёшь посещать мои консультации со следующей недели, в том числе во время каникул. Ты голоден? — спросила она.

Эллиот заметил коробки с пиццей.

— Всегда, — ответил он, садясь за стол.

Миссис Мэйсон метнулась на кухню, чтобы захватить третью тарелку и поставить её перед Эллиотом.

— Простите, что явился без приглашения, — извинился он между делом. — Я просто хотел убедиться, что с Кэтрин всё хорошо.

— Вполне ожидаемо, — сказала миссис Мэйсон, садясь напротив нас. — И очень заботливо с твоей стороны. Не стоит извиняться. Мне даже спокойнее, что ты здесь. Я и забыла, насколько успокаивающе сказывается присутствие мужчины в доме.

— Рад помочь, — ответил Эллиот.

— У нас есть охранная сигнализация, — обратилась она ко мне. — Я дам тебе код чуть позже.

— У нас? — переспросила я.

— У нас с тобой, — улыбнулась миссис Мэйсон. — Ты же теперь живёшь со мной.

Я улыбнулась. Она очень старалась, чтобы я чувствовала себя уютно.

— Сигнализацию, похоже, поставили не так давно.

— Мы установили её после… — она замолчала, смутившись.

Воспоминания той ночи вспыхнули у меня перед глазами так ярко, что мне пришлось встряхнуть головой, чтобы прогнать страх и унижение. Закрыв глаза, я кивнула, в который раз пытаясь забыть случившееся.

— После чего? — спросил Эллиот.

— После того, как Мэйсоны, вернувшись однажды с работы, обнаружили мою мать у себя дома.

— Что?! — изумился Эллиот.

— Это случилось после того, как я вызвала органы опеки в первый раз, шесть месяцев спустя после кончины мистера Калхуна, — пояснила миссис Мэйсон.

— И… она просто слонялась по дому или как? — поинтересовался Эллиот.

Миссис Мэйсон побледнела.

— Она пряталась у нас под кроватью.

— У вас под… кроватью? — переспросил Эллиот, потрясённо глядя на меня.

Я кивнула, сжавшись на стуле.

— С ума сойти, — сказал Эллиот.

— Она не хотела нам ничего плохого. Она просто была сбита с толку, — сказала миссис Мэйсон.

— Она лежала на полу, свернувшись калачиком и хныча. Не надо её защищать, — сказала я. — Пожалуйста, не надо.

— Её арестовали? — спросил Эллиот.

— Мэйсоны не стали выдвигать обвинений, — ответила я.

— Я до сих пор не уверена, простила ли ты меня, — призналась миссис Мэйсон.

— Я вас не виню. Я никого не виню.

— Итак, — начала миссис Мэйсон, глядя на Эллиота. — Так ты расскажешь нам?

— Что? — Эллиот переводил взгляд с меня на нашего методиста и обратно.

— Что такого тебе сказал Оуэн.

Эллиот поёрзал на стуле.

— Я думал, он вам сам уже сказал.

— Нет, — спокойно ответила миссис Мэйсон. — Оуэн провёл послеобеденное время в приёмном отделении клиники.

— Ох. Как… как он?

— Насколько мне известно, отёк немного спал. У него сломана правая скуловая кость. Тебе повезло, что твои дядя с тётей побывали в больнице и отговорили родителей Оуэна выдвигать обвинения, вопреки увещеваниям детектива Томпсона.

— Оуэну повезло гораздо больше, — насупился Эллиот. — Я бил в полсилы.

Миссис Мэйсон выгнула бровь в ответ.

— Что он сказал тебе, Эллиот? — спросила я. — Чем он тебя так разозлил, чтобы так его избить?

Мне требовалась причина. И притом серьёзная. Я хотела услышать, что его спровоцировали. Что он сорвался не потому, что мир вокруг нас рушился. Эллиот был моим якорем, соединяющим меня с нормальным миром. Боюсь, без этого якоря я погружусь в то же состояние, в котором пребывала мамочка после смерти отца.

— Это не имеет значения, — ответил Эллиот, избегая моего взгляда.

— Напротив, — возразила миссис Мэйсон. Она поставила ногу на стул, прижав колено к груди. Её поза была продуманной, как всё, что она делала, придавая ей более дружелюбный вид.

— Он сказал… — Эллиот сделал глубокий вздох, а затем торопливо проговорил на выдохе. — Он обозвал меня любителем потрохов^[19] , а затем назвал Кэтрин шлюхой, которая, возможно, уже вынашивает моего индейского выродка.

У миссис Мэйсон отвисла челюсть от удивления.

Эллиот попытался заставить себя посмотреть мне в глаза, но не смог.

— Извини.

— Ты извиняешься? Это после того, как он тебя оскорбил? — я хотела было продолжить, но удержалась, прикрыв глаза руками. — Эллиот.

Моя нижняя губа задрожала. То, что он стал мишенью, было несправедливо само по себе, но мне стало в конец тошно оттого, что кто-то сказал нечто столь ужасное просто потому, что так было проще всего его задеть — а ведь Эллиот был одним из самых замечательных людей, которых я знала.

— У меня нет слов, Эллиот. Мне безумно жаль, что тебе пришлось с этим столкнуться. Я прослежу за тем, чтобы подобные слова больше никогда не прозвучали в стенах нашей школы, — сказала миссис Мэйсон.

— Поверить не могу, что Оуэн мог сказать нечто столь омерзительное. Мне не верится, что он…

— Тогда спроси тех, кто находился тогда в классе, ведь все слышали, как Оуэн выкрикнул эти слова, — сказал Эллиот.