Следующий час я провела, занимаясь уборкой; готовясь поставить запеканку с лапшой в духовку, я услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Я не знала, кто пришёл — Дьюк или мамочка — так что я прислушалась к шагам на лестнице.

Я сжалась. Дьюк вернулся.

— Чёртовы полотенца на месте? — прокричал он, поднимаясь наверх. — Стоит мне выйти наружу в этот богом забытом городишке, как я покрываюсь потом.

— Свежие полотенца в вашем номере, — отозвалась я.

Он спустился вниз по лестнице, и я застыла.

— Ты что, только что накричала на меня, девчушка?

— Нет, я окликнула вас, как вы окликнули меня.

Он недоверчиво сощурился, а затем поморщил нос, принюхиваясь. Придвинувшись, он посмотрел на запеканку с лапшой за моей спиной.

— Это что?

— Запеканка с лапшой. Мамочкин рецепт.

— Я пробовал это раньше.

Я пыталась припомнить, когда мы в последний раз готовили запеканку и когда Дьюк гостил у нас. Вполне возможно.

— Будет готово через час, — сказала я, ставя духовку на 120 градусов.

— Уж постарайся. Сервис в этом городишке хуже некуда.

— Если что понадобится, дайте мне знать.

Дьюк подошёл ко мне, нависая в считанных дюймах от моего лица. Я уставилась в пол.

— Пытаешься спровадить меня, девочка? — сказал он, скрипя зубами и пыхтя через нос. Это напомнило мне дикого зверя, который готов напасть.

Я помотала головой

— Я просто пытаюсь исправить свою оплошность. Я хочу, чтобы вам у нас понравилось.

Дьюк всё равно не сможет разместиться ни в одной другой гостинице, кроме «Джунипер», даже если ему удастся снять номер. С таким характером и скрытностью он нигде дольше, чем на ночь, не задержится, если ему вообще удастся заселиться. Да и вряд ли у него были деньги на другую гостиницу. К тому же, я переживала за Поппи.

— Понравилось? — передразнил Дьюк.

Я кивнула. Духовка запищала и я открыла дверцу, чтобы поставить внутрь запеканку. Взглянув на Дьюка, чьи глаза вот-вот, казалось, выскочат от сдерживаемой ярости, я спросила:

— Ну что? Вам что-нибудь ещё нужно?

Один из его глаз дёргался от нервного тика, но он промолчал.

Я вымученно улыбнулась и вышла через переднюю дверь, ускоряясь с каждым шагом. Выходя на порог, я столкнулась с Эллиотом.

— Эй, полегче! — сказал он, улыбаясь. Но как только он увидел выражение моего лица, его улыбка померкла. — Ты в порядке?

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, оглядываясь.

— Просто был неподалёку, — подмигнул он.

— Надо убираться отсюда. Идём, — я толкала его вперёд.

— Куда? — спросил он, глядя на Дьюка у меня за спиной. Тот стоял у основания лестницы, хмуро разглядывая нас.

— Куда угодно. Пожалуйста, пойдём отсюда.

— Ладно, — сказал Эллиот, беря меня за руку. Он помог мне спуститься с крыльца и повёл по ухабистой дорожке, позволив калитке захлопнуться за нами. Мы шли по направлению к парку, и моя паника отступала с каждым шагом.

Эллиот не задавал мне вопросов, пока мы шли, и я была признательна ему за это, а также за то, что он держал меня за руку. Его невозможно было ненавидеть, как бы я не пыталась. Когда мы дошли до края лужайки, окружённой берёзами и клёнами, я потянула Эллиота за руку к дальней скамейке. Она располагалась рядом с вонючей мусоркой, зато в тени.

Я облокотилась на спинку скамейки, стараясь замедлить сердцебиение. Мои руки тряслись. Дьюк не так часто у нас появлялся, но его визиты неизменно наводили на меня ужас.

— Кэтрин, ты в порядке? — наконец спросил Эллиот. — Ты явно напугана.

— Я в порядке, — ответила я. — Просто не ожидала на тебя наткнуться.

— Тогда в чём дело?

— Вчера вечером я забыла разнести полотенца по номерам. Один из постояльцев рассердился.

— Ты так боишься накосячить? — не поверил он мне.

Я промолчала. Эллиот вздохнул.

— Можешь не говорить мне, но если тебя кто-нибудь обижает… Кто-нибудь? Обижает тебя?

— Нет.

Он раздумывал, верить мне или нет, а затем кивнул.

— Я видел тебя в школе сегодня. Я окликнул тебя, но ты не ответила.

— Когда? — спросила я.

— За обедом. Ты как раз встала, чтобы выкинуть остатки еды с подноса. Я пытался тебя догнать, но ты исчезла за углом.

— А, ну да.

— Что значит «ну да»?

— Я скрылась в туалете. Пресли со своими клонами шли мне навстречу.

— И ты от них спряталась?

— Лучше так, чем иначе.

— Как иначе?

— Вступить с ними в разговор, — ответила я, глядя на часы, — Сколько времени?

— Почти семь.

Солнце клонилось к закату.

— Тебе разве не надо быть на тренировке по футболу?

Он окинул себя взглядом, и я заметила, что он весь перепачкан травой и пропитан потом; на нём всё ещё была футболка и тёмно-синие тренировочные шорты.

— Я решил направиться прямиком к тебе. Сам не знаю. Мне было как-то не по себе, и стоило мне появиться у тебя на пороге, как ты выскочила из дома. И вот мы сидим тут, словно ничего не произошло. Я беспокоюсь за тебя.

— Почему?

— Я уже говорил, — сказал он, приподняв брови. — Ты напугана и я чувствую, что ты что-то скрываешь от меня.

Я уселась боком к нему и почесала подбородок плечом, отворачиваясь.

— Знаешь, может, не всё в этом мире касается тебя.

— Я это и не говорил. Но я всё равно переживаю за тебя.

— Я тебя об этом не просила, — сказала я, закрыв глаза. — Я не хочу, чтобы ты переживал из-за меня. Ты всё равно не можешь мне помочь. У тебя и своих проблем хватает.

— Хватит.

— Что хватит? — повернулась я к нему, поражаясь, что его не задели мои слова.

— Хватит пытаться меня разозлить. У тебя ничего не выйдет.

Я открыла рот, чтобы возразить, но передумала. Он прав. С того дня, как мой отец умер, я только и делала, что отталкивала от себя людей. Но теперь, когда Эллиот вернулся, мысль о том, что он снова исчезнет, заставляла моё сердце сжиматься от боли.

— Я… прости меня.

— Ты прощена.

Я ткнула пальцем за спину.

— Мне, наверное, пора домой. Я поставила кое-что в духовку.

— Погоди… дай мне ещё пару секунд. Ладно?

Я смотрела на улицу, ведущую к «Джунипер».

— Кэтрин…

— Всё нормально. Иные дни просто тяжелее, чем другие.

Эллиот протянул мне руку, переплетя свои пальцы с моими.

— У меня тоже бывают тяжелые дни, Кэтрин. Но я не выбегаю из дома, испугавшись того, что внутри.

На это мне ответить было нечего, так что я выпустила его руку и оставила его сидеть в парке одного.

Эллиот

— Кончай дурака валять, Янгблод! — сказал тренер Пекхам, помогая мне встать с травы.

Я поднялся, кивая. Он тут же схватил меня за защитную маску.

— Знаю, ты любишь поваляться, но я не хочу, чтобы собственная команда ушатала тебя ещё до первой грёбанной игры.

— Простите, тренер, — ответил я.

На сегодня это было уже второе моё столкновение в лобовую. Мне и так прилетело за опоздание на тренировку. Тренер заставил меня бегать по жаре до полусмерти, но это было как раз кстати, чтобы избавиться от кипящей внутри меня ярости. Проще бегать с мячом, чем постоянно думать о Кэтрин, так что я просто схватил мяч и помчался в зону защиты.

Перед тем как нас отпустили с тренировки, мы собрались в круг и выслушали тренера. На поле выбежали менеджеры, раздавая бутылки с водой. Когда нас наконец отпустили, мои товарищи по команде окружили меня, шлёпая по заднице, плечам и по затылку. Они вопили и кричали, пока мы шли к раздевалке, радуясь начинающемуся сезону и новому квотербэку «5A» в команде.

— Без обид, но что ты там говорил по поводу причины твоего перевода к нам в выпускной класс? — спросил Коннор Дэниэлс.

Он был старшеклассником, любил трепаться о том, кого из девчонок ему удалось завалить и сколько выпил на прошлых выходных. Он напоминал мне многих ребят из тех, с кем я играл в Юконе, будто секс и выпивка были единственными занятиями, достойными разговоров. Или, возможно, так он пытался заглушить свои комплексы. В любом случае, он мне надоел.