Всего два дня провел он в родном городе. На третий день снова попытался добиться свидания с дядей в больнице. Наконец, его допустили к больному. Врачи все еще не теряли надежду спасти Лео Аденца. С глубокой болью покидал Абэк дядю, который так и не увидел своего долгожданного племянника. Поцеловав старика, лежавшего без сознания, и простившись с заплаканной теткой, он на третий день вылетел из Еревана.

Перед вылетом Ваня Зарубин наведался в республиканские органы госбезопасности и передал распоряжение центра относительно охраны жизни и спокойствия маститого ученого от навязчивости нежелательных зарубежных визитеров. Таким образом, Лео Аденц был обезопасен от встреч с посланцами «белых теней».

- То, что произошло с дядей, есть результат не старости, а перенесенных страданий и бесконечных дум о пропавшем брате… - уже в воздухе заметил Абэк.

- Конечно, - подтвердил Зарубин. - Все то, что рассказала его супруга, и то, что мы прочли в его дневнике, свидетельствует именно об этом.

- Но неужели в следующий раз меня встретит в Армении лишь надмогильный памятник дяди?! - склонив голову, промолвил вполголоса Абэк, словно говоря сам с собой.

Зарубин молчал.

Залитая светом исполинская масса подводного города отвалила от специально сооруженной глубоководной пристани Октября и вышла в открытый океан.

- Счастливый путь вам, отважные сыны отчизны! - грянули взволнованные голоса. Тысячи платков замелькали в воздухе, словно стаи белых голубей.

Собравшись на щитообразной верхней палубе подлодки, октябридцы посылали последние приветствия взрослым и юным соотечественникам, толпившимся на высоком берегу Таймыра.

В числе провожающих были также майор Лазридзе и лейтенант Зарубин, тщетно пытаясь отыскать небольшую группу творцов «Октябрида» среди отплывающего многосотенного экипажа, любовавшегося в последний раз своим городом, залитым ослепительным светом.

«Октябрид» медленно уходил вдаль, постепенно сливаясь, словно последний отблеск угасающего заката, с мутноватой мглой на горизонте.

Еще несколько минут, и подводный город исчез из вида, и толпа на пристани начала медленно расходиться.

Отчаливший от пристани «Октябрид» оставил за собой длинную светящуюся дорожку, которая, извиваясь, тянулась до самого горизонта.

Николай Аспинедов не покидал пункта центрального управления. Здесь были сосредоточены все аппараты, которые с математической точностью отображали деятельность сложнейшего организма подводного города.

Каждый рычаг, каждая кнопка, соединительный клапан или выключатель могли диктовать свою волю машинному отделению. Все отделы города-подлодки со своими секциями подчинялись этому единому центру, являющемуся главным диспетчерским пунктом «Октябрида». Двенадцать инженеров-механиков целой системой внутренних коммутаторов были непосредственно связаны с Аспинедовым, Резцовым и Аденцем.

В первую очередь «Октябрид» должен был посетить район загадочных арктических пожаров, чтобы детально познакомиться с ними и с исчерпывающей полнотой изучить их природу. В связи с этим в первоначальный маршрут подлодки были внесены некоторые изменения: дальнейший путь ее должен был пролегать вдоль теплого течения Куро-Сиво вплоть до экватора. Затем, выбрав одно из главных ответвлений этого же течения, подлодка должна была параллельно ему спуститься к Антарктике.

Рассмотрев предложенный маршрут, ученый совет «Октябрида» нашел, что изучение океанических вод вокруг антарктического материка представляет огромный научный интерес.

Итак, подводный город должен был плыть по маршруту: Северный полюс - Южный полюс, а на обратном пути - лететь по воздушной трассе от Антарктики домой.

Выйдя в море Лаптевых, «Октябрид» должен был взять курс на остров Рудольфа, затем, мимо Шпицбергена и Гренландии, спуститься по Северному Ледовитому океану к Полярному архипелагу. Оттуда, свернув на юг, подлодка через Берингов пролив должна была выйти в Берингово море и далее - в Тихий океан, взяв направление на Гавайские острова.

Затем «Октябрид» должен был, после пересечения 160-й параллели и экватора, продвигаться по маршруту: острова Туамоту, Новая Зеландия и круговой рейс вокруг антарктического материка. Этот круговой рейс должен был явиться повторением знаменитого похода русских моряков - Беллинсгаузена и Лазарева, которые на парусниках «Восток» и «Мирный» в тысяча восемьсот девятнадцатом и двадцатом годах обошли Антарктику по этому же самому маршруту.

Вскоре палуба «Октябрида» опустела, и все его сорок внешних входов были герметически закрыты. Красивые перила вокруг палубы вдвинулись и пазы.

В центре гладкой, словно отполированной, гигантской спины подлодки, на площади около десяти квадратных метров, сдвинулась внешняя броня и показалось огромное оптическое стекло - главный глаз подводного города.

Кроме этого центрального оптического глаза, два меньших глаза проглянули с обеих сторон носовой части подлодки. Из них изливались потоки ослепительного света. Ряд таких же глаз, с небольшими интервалами, тянулся вдоль всего корпуса подлодки, несколько выше условной ватерлинии.

При погружении «Октябрида» в воду все эти оптические стекла служили совершенно так же, как и в надводном состоянии корабля.

Подводный город давно уже вошел в полосу льдов. Постепенно ледяной слой утолщался, образуя сплошные поля крепко спаянного, отвердевшего льда. Но гигантский корпус подводного корабля скользил, подобно молнии на грозовом небе, сквозь многометровую ледяную толщу, с необычайной легкостью рассекая ее. Ледяное поле перед носом «Октябрида» с оглушительным грохотом и треском раздавалось и дыбилось, трещины разбегались по полю радиусами в два-три километра. Ледяные глыбы, толкаясь и нагромождаясь друг на друга по обе стороны «Октябрида», грозили раздавить всей своей массой светящуюся сталолитовую гору. Бег подводного корабля между разлетающимися гигантскими брызгами льда представлял собой поистине феерическое зрелище.

Не замедляя хода, «Октябрид» постепенно погружался в воду. Внутри корабля царило торжественное спокойствие, в отделениях его не было обычного оживления. Люди словно задумались, ушли в себя и даже переговаривались вполголоса.

Николай Аспинедов, Абэк Аденц и Петр Резцов перешли в смежное со штурвальной отделение. Стоя перед круглым столом посреди каюты, Шалва Бухникадзе рассматривал разложенную на столе карту, что-то бормоча и тыча в нее карандашом. Верный Чавкан, неотступно следовавший за хозяином, сидел около Аспинедова; наклонив голову набок и приподняв одно ухо, он с интересом приглядывался к Бухникадзе. Николай Львович старательно раскуривал свою трубку.

Не отрывая глаз от карты, Бухникадзе задумчиво заметил:

- Если сейчас Антарктика нанесена на географическую карту, то лишь благодаря нашим соотечественникам.

- Именно так! - подтвердил Абэк. - Экспедиция Беллинсгаузена проплыла вокруг всего материка Антарктиды. Ее открытия и научные исследования обеспечили новые и широкие горизонты поляроведению.

- Вскоре и мы с вами пойдем по пройденному ими когда-то пути, - кивнул Аспинедов. - Человечество никогда не забудет заслуг великих русских мореходов и ученых в деле открытия и изучения Антарктики. Нам еще не раз придется напоминать об этих заслугах людям, страдающим подозрительной слабостью памяти.

- Но неужели даже перед покорением вселенной нам придется вновь утверждать наш приоритет и Антарктике?!

- Э-э, дорогой Абэк Давидович! - махнул рукой Бухникадзе.

- А если вам завтра удастся открыть какую-либо новую планету, - разве некоторые государства не поспешат предъявить претензии на обладание ею?!

Все рассмеялись.

- А что вы думаете, очень даже возможно! - сдвинув брови, хмуро отозвался Абэк.

Казалось, он действительно с раздражением рассматривает возможность подобных претензий после первого же межпланетного путешествия. Эта заветная мечта казалась молодому конструктору столь же осуществимой в будущем, как осуществился казавшийся ранее фантастическим проект строительства «Октябрида» и теперешний его поход.