Я спросила, какие же у нее основания так резко отрицательно отзываться о Кане. Тогда она, не говоря ни слова, передала мне написанную рукою Кана записку: «Я очарован вами, дивное создание! Я без сожаления брошу все, чтоб только быть с вами… Согласись только, моя богиня, и мы уедем далеко-далеко за океан!»

Мне стало так неприятно, так мерзко, что я тотчас же рассказала ей о совете Кана - выйти замуж за вас. Елена молча выслушала меня и воскликнула: «О, какой он гадина, этот ваш отвратительный зять!..»

Эти слова о Кане и ее так восторженно выраженное мнение о Сергее, показались мне хотя и косвенным, но все же довольно убедительным доказательством того, что она неравнодушна к Зорькину. Нежелание мешать счастью Елены и Сергея заставило меня отойти в сторону. С Эрвином же Каном я прервала всякие отношения и категорически потребовала от него больше не сметь вмешиваться в мою жизнь. Он попробовал тогда писать мне, но я отсылала обратно все его письма нераспечатанными. С тех пор я больше не встречала его. Вот все, что я хотела рассказать вам. Но только теперь я осознала, как я была глупа… как неправильно я поняла их взаимоотношения!.. Ведь встретившись снова после долгой разлуки, позднее, много позднее, Елена Николаевна объяснила мне - что влекло ее к Сергею, заставляло дорожить дружбой с ним. «Понимаешь, - говорила она мне, - ведь я только с Сергеем могла свободно говорить о своем чувстве к Абэку Аденцу!» Она призналась, что ревновала меня к вам… Если б я вовремя догадалась, что Елену и Сергея связывает лишь чувство дружбы, что они - только друзья, - я никогда не отвергла бы любовь человека, которого сама глубоко любила!..

Лицо Абэка прояснилось.

- Вы и теперь думаете, что чувства Елены Николаевны ко мне не изменились?

- Да! - кивнула головой Солнцева. - И я не ошибаюсь, Абэк Давидович. Но я опасаюсь, что теперь уже кажется, Елена дает ошибочное толкование нашей с вами близости…

- Ну, что вы?! - удивленно откликнулся Абэк.

- Уверяю вас, да! - подтвердила Солнцева.

- Хотел бы я, чтоб вы не ошибались! - засмеялся Абэк, очевидно, пытаясь под шуткой скрыть свое нежелание обсуждать с кем бы то ни было свои взаимоотношения с Еленой.

Они помолчали.

- Задумались, Абэк Давидович? - спросила Солнцева.

- Да, задумался. Думал о Сергее, Вера Павловна. Какой бы чудесной парой вы были…

- Оставим это, Абэк Давидович, не надо!..

- Но ведь еще не поздно, Вера Павловна!

- Вы что это - смеетесь надо мной? - нахмурилась Солнцева.

- Вот этого вы не должны были говорить, Вера Павловна. Вы же знаете, как я уважаю вас… Ведь мысленно я вас никогда не отделяю от Сергея. Поверите ли, - каждый раз при встрече с вами я словно вижу его рядом, слышу его голос: «Бог с нею… Безразличен я ей. И конец!..»

- О, если б только… - со вздохом сказала Солнцева.

- Вы не верите мне?

- Нет, нет, что вы говорите?! Я не о том…

- «Понимаешь, твердил он мне, ничего во мне ей не нравится: ни то, что я - дважды Герой, ни мой чин подполковника, ни моя любовь к цветам! Но все равно - если она потребует, - я и звезды с неба сорву, лишь бы завоевать ее сердце, заставить ее полюбить меня…» Вот как любил вас мой Сергей, Вера Павловна!..

Закрыв лицо руками, Солнцева беззвучно и горько рыдала.

Абэк молчал. Он и сам не понимал - что побудило его растравлять сердце любящей женщины этим рассказом.

Стоя рядом с плачущей Верой Павловной, Абэк не находил слов для ее утешения.

На пороге одного из входов в зал, незамеченная ими, молча стояла Елена и с удивлением смотрела то на Абэка, то на плачущую Солнцеву. Она казалась спокойной, хотя в ее глазах внимательный наблюдатель подметил бы выражение ревнивого недоумения.

Когда же Абэк ласково положил руку на плечо Солнцевой, Елена побледнела и, быстро отвернувшись, удалилась.

По коридору бесшумно катились самоходные тележки, на которых везли молодые пальмы для украшения зала.

- Елена Николаевна, укажите, пожалуйста, как расставить эти пальмы в зале! - обратился один из технических работников к задумавшейся Елене.

Елена подняла голову, взглянула на пальмы, перевела взгляд на двери зала, и мягкая улыбка осветила ее прекрасное лицо. Приложив палец к губам, она прошептала:

- Тише… сейчас в зал нельзя! Пойдем, у нас еще много недоделок наверху. А сюда мы вернемся потом, попозже…

И она увела с собой всех сотрудников. А в зале успокоившаяся Солнцева доверчиво слушала утешавшего ее Абэка.

- Уверяю вас, Вера Павловна, Сергей не мог погибнуть! И если вы впрямь продолжаете любить его, - ошибку всегда можно исправить. Я уверен… я чувствую в глубине души, что наши друзья с астероидиноплана АЛД-1 вернутся к нам живыми и здоровыми!

- Спасибо, Абэк Давидович! - проговорила взволнованно Солнцева, крепко пожимая ему руку.

Они расстались у дверей зала, умиротворенные и просветлевшие, как люди, которых поддерживает одна и та же светлая надежда.

Свернув к астероидиновой лаборатории, Солнцева заметила идущую навстречу Елену, и еще издали улыбнулась ей.

В глазах Елены мелькнуло удивление, она сдвинула было брови, но, опомнившись, ответила Солнцевой несколько смущенной улыбкой.

- Что-то задумчива ты, Елена, - заметила Солнцева.

- Неужели это так… заметно? - искренне вырвалось у Елены.

- Ну да, конечно. А ведь ты не имеешь права грустить…

- Ты уверена в этом?.. Ну, раз так, обещаю тебе больше не грустить! - серьезно ответила Елена, но вспомнив, что нужно улыбнуться, заставила себя, перед тем, как удалиться, с улыбкой кивнуть Солнцевой.

Вера Павловна недоумевающими глазами смотрела ей вслед.

Абэк отыскал Аспинедова в отделе Резцова. Завидев его, Николай Львович быстро подошел к нему и дружески положил руку ему на плечо:

- Абэк Давидович, телеграмма!

- От кого?

- От Ильи Григорьевича!

- Что же он пишет? Едет к нам, Николай Львович? - быстро спросил Абэк.

- Ну, еще бы! Назначен к вам..

- Очень рад, очень! А в Москве долго останется?

- Через три дня будет здесь. Не могу вам передать, как это меня обрадовало…

Аспинедов немного помолчал и потом уже другим тоном обратился к Абэку:

- Экипаж АЛД-1 цел и жив, Абэк Давидович. Это теперь окончательно установлено в Москве.

- Основываясь лишь на показаниях Жабова?

- Нет. Илья Григорьевич сообщил, что экипажу одного из наших китобойных судов матрос американского военного корабля передал секретное письмо. Дерягин сообщил мне лишь некоторые подробности. Вот, прочтите его телеграмму.

Абэк схватил протянутую ему телеграмму и быстро прочел:

«У берегов Австралии от незнакомого матроса получены достоверные сведения о наших людях. Экипаж пропавшей машины жив. Письмо содержит исчерпывающие данные. Указан адрес - «Лебедь-океанид». Поздравьте от меня Абэка Аденца, Выезжаю через три дня. Вопрос разрешен. Буду работать у вас, на «Октябриде». Подробности лично.

Ваш Илья Дерягин».

- Ну, что скажете, Абэк Давидович? - спросил с улыбкой Аспинедов, видя, что молодой конструктор кончил читать.

- Да, это - уже действительность! Они живы… Я верю… я всегда верил, что наша машина, что наши люди - не выдадут! Я знал это, был убежден в этом…

- Абэк Давидович, а вы догадываетесь, что означает этот адрес - «Лебедь-океанид»? Ведь он означает, что «Октябриду» придется заглянуть именно туда! Они ждут спасения.

- А вы уверены, что этот адрес реален?

- Да. Я ознакомился с показаниями Жабова. Вы скоро узнаете, почему Илья Григорьевич указал именно это иносказательное географическое название.

Выходившие в Октябре газеты мгновенно разбирались нарасхват. Всех интересовало сообщение о том, что на поверхности океанов вновь замечены таинственные пожары.

Сведения эти поступали от многих заграничных телеграфных агентств. Но тут же рядом были помещены сообщения и Всесоюзного Географического общества, и полярного отделения Океанографического института.