Внутри меня зашевелилось что-то отвратительное и незнакомое.

Я достал презерватив из упаковки и грубо надел его. Взяв смазку и нанеся немного на свои пальцы, я тихо и глухо произнёс:

— Я не хочу знать, но всё равно скажи мне.

Арчер подвинулся, чтобы посмотреть на меня через плечо. По его лицу текли капельки пота. Часть его волос прилипла ко лбу. Он выглядел развязно и ангельски, и я не думал, что когда-нибудь захочу кого-то больше.

— Что? — спросил он.

Я положил руку ему на ягодицу, проводя скользкими пальцами вверх и низ по его щели.

— О мужчинах. То, что сказал сегодня тот парень.

— Мэллори…

Он резко остановился, когда я одним плавным движением проскользнул в него своим скользким большим пальцем. Я вытащил его, почти полностью, затем медленно ввёл обратно.

— Скажи мне, — потребовал я.

— Зачем? — едва удалось ему произнести сдавленным голосом.

— Ты знаешь зачем.

Я должен был знать. Мне нужно было знать. Мне нужно было не знать. Мысль о нём с другими мужчинами была кошмаром, который мой разум подогревал раз за разом за все годы. Мысль о том, что кто-то другой касался его кожи, чьи-то другие пальцы были в его рту, чьи-то другие губы касались его губ. Мысли было достаточно, чтобы свести меня с ума.

Но сейчас, после того, что сказал Дерек, и после презервативов в его бумажнике, этот кошмар стал слишком близок к реальности.

Я знал, что не имею никакого права на него, на его тело или на знание того, с кем он трахается. Но в этот момент, когда наши бёдра тёрлись друг о друга, я медленно трахал его большим пальцем, и его дыхание выходило поспешными выдохами, я мог думать только о том, что каждая часть его сердца, тела и души должна быть со мной.

Со мной.

Только со мной.

— Скажи мне, — снова сказал я.

Я убрал руку с его ягодицы и опустил между его ног. И снова, когда я схватил его член, он вздрогнул. Я дрочил ему в том же ритме, с которым вводил палец в его тело. На мою ладонь начало капать предсемя, и мне пришлось на несколько мгновений остановиться, чтобы сразу же не кончить.

Твёрдым обвиняющим голосом он произнёс:

— Ты не хотел меня.

Я убрал руки и провёл одной вверх и вниз по собственному стояку, покрывая его смазкой. Я навис над Арчером, соединяя вместе два наших тела, прижимаясь так крепко, чтобы между нами не существовало ничего, даже воздуха. Головка моего члена равномерно протолкнулась в тугое колечко мышц его тела, в то время как я поцеловал его за ухом и сказал:

— Я всегда буду хотеть тебя, Арчер.

Он вскрикнул, и я схватился за его бок, либо чтобы успокоить его, либо чтобы взять себя в руки. Или и то, и другое.

— Мэллори, — пробормотал он. В его голосе была нужда, та же тоска, которую я чувствовал в своей груди.

Я полностью погрузился в него, наслаждаясь тем, как дрожит его тело.

Нам обоим понадобилось несколько секунд тяжёлого дыхания, чтобы пепел вокруг нас осел. Я провёл рукой по его телу, надеясь, что моё нежное прикосновение скажет все слова, которые я слишком сильно боялся сказать годы назад.

Я передвинулся, чтобы поставить одну ногу на пол. Торс Арчера прижимался к дивану, и я наблюдал, как капли пота на его спине ловят свет огня.

Положив обе руки на его бёдра, я начал выходить из него, только чтобы медленно войти обратно. Я чувствовал это сладкое ощущение того, как его тело крепко обхватывает меня, пытаясь затянуть обратно внутрь. Я входил в него сначала медленно, почти осторожно, но с каждым толчком становилось всё сложнее и сложнее оставаться нежным.

— Слишком много, — внезапно произнёс Арчер.

Я замер всего на долю секунды, затем полностью вошёл в него, прежде чем спросить:

— Слишком много чего?

— Мужчин.

Когда я потянулся и запутался пальцами в локонах его волос, и он простонал. Эта мысль пробуждала внутри меня ярость, о наличии которой я не знал.

Я начал трахать его жёстко, толкаясь глубоко и сильно, под звуки плоти, ударяющейся о плоть. Я хотел, чтобы он почувствовал боль, когда я растягиваю его, и то, как правильно наши тела соединялись вместе. Мне нужно было, чтобы он забыл обо всех остальных людях, к которым когда-либо прикасался.

Обо всех, кроме меня.

Я положил руку ему на спину и с силой прижал его к подушке, давая ему почувствовать мой вес сверху.

— Больше десяти? — спросил я, не желая знать, но нуждаясь в этом.

Это не имело значения. Сто было слишком много. Одного было слишком много. Я вёл себя неразумно и эгоистично, полностью подогреваемый своим желанием к нему и своей ревностью.

— Да, — произнёс он сквозь сжатые зубы.

Я взял в ладонь его яйца, грубо сжимая их, вбиваясь в него всё сильнее и быстрее. С его губ сорвался сдавленный звук, и я понял, что не пройдёт много времени, прежде чем он кончит подо мной.

Проведя рукой вниз по его спине, я признался:

— Я хотел бы, чтобы ты был моим. Чтобы никто не прикасался к тебе так, кроме меня. Чтобы никто не трахал тебя, кроме меня.

— Никто не трахает. Никто, кроме тебя.

Казалось, это признание толкнуло Арчера с края обрыва, на котором стояли мы оба. Он вскрикнул, и его тело задрожало, поднимая в воздух спину и грудь.

Тогда мой мозг догнал сердце, и я понял, что это был не просто секс. Это было намного ближе к другому слову.

Ещё один, два толчка, и я присоединился к нему, издавая громкие стоны, пока мой член пульсировал внутри него, заполняя тонкий слой латекса между нами. Я обвил обеими руками его грудь, не желая, чтобы между нами было хоть какое-то пространство, нуждаясь в том, чтобы держать его и чувствовать его, пока мы оба тонули в этом кратком блаженстве.

Когда мы вернулись на землю, наше дыхание начало замедляться, и я подумал обо всем, что скажу ему, спрошу у него в честности этой ночи.

Отстранившись от него и встав, я тихо прошептал, что сейчас вернусь. Я выбросил презерватив в урну и захватил чистое полотенце из шкафа в коридоре.

Когда я вернулся в гостиную, Арчер находился там же, где я его оставил, лежал на животе на диване, отвернув от меня голову. Только опустившись на колени рядом с ним, я заметил, что дрожат его плечи.

— Чёрт, — поспешно произнёс я, кладя руку ему на спину. — Чёрт, Арчер, прости. Я не хотел быть таким грубым. Боже, мне так жаль.

Я потянул его плечи назад, чтобы он повернулся и посмотрел на меня.

И он посмотрел.

Его лицо раскраснелось. Глаза были красными. И на щеках были слёзы.

Я не думал, что в мире есть достаточно сильный человек, чтобы справиться с таким видом, с этим крайним отчаянием и болью на лице человека, который тебе дорог.

У меня было такое чувство, что я сорвал все до единой звёзды с неба, и в ночи не осталось ничего, кроме тьмы над головой.

Он вытер лицо тыльной стороной ладони. Я провёл руками вверх и вниз по его обнажённому телу, желая, чтобы мои руки исцелили часть боли, которую я причинил.

— Арчер, — произнёс я, мой голос надломился. — Почему ты не сказал мне остановиться? Мне так жаль.

Арчер закрыл лицо руками, глубоко вдохнул и покачал головой.

— Моя рука испорчена, Мэллори.

— Что?

Он убрал руки, и меня снова поразило выражение агонии на его прекрасном лице.

— Моя рука испорчена. Она зажила неправильно. Мышцы повреждены, — он быстро сел и вытянул обе руки. Левая рука оставалась ровной. Правая рука дико тряслась. — Это не прекращается. Она не перестаёт трястись, чёрт возьми.

Тогда, по его взгляду, я понял, о чём он говорит.

— Ох, Арчер, — произнёс я.

— Я не могу стрелять. Я даже не могу нормально держать оружие, не то чтобы кто-то подпустил меня на двадцать футов к какому-либо оружию. Я никогда не смогу работать в правоохранительных органах. Я — самая большая шутка в мире: снайпер, который не может стрелять.

Я потянулся и накрыл ладонью его дрожащую руку.

— Арчер…

— Мне нужно идти, — тут же произнёс он, вставая. Он начал натягивать свою одежду. Его движения были быстрыми, отрепетированными, будто он делал одно и то же уже сто раз до этого.