Сцена не из видения, не из кошмарного фильма: действительность, снимаемая по ходу дела, из аэробиля сверху. Трое кентавров насилуют Настоящую. Двое за руки удерживают ее на коленях, третий суетится над ней.

Как он мерзко ржет, - мельком подумала Касс.

- Вот тебе справедливость Рамтея, - приговаривал Лон. - Вот тебе отказ от Заповедей Запретов. - Поэт ткнул пальцем в экран виза, хотя Касс и без того смотрела, не отводя расширенных от ужаса глаз. - Вот тебе освобождение от рабства.

Ни лица девушки, ни лица этого третьего не видно: затылок и спина. Напряженная, искаженная отчаянным, но безуспешным сопротивлением шея, которую почти накрыло тело кентавра. Касс заметила, бока его лоснились.

- Вот тебе свобода выбора, - бубнил Лон без передышки.

- Это мог бы быть Горн, - пронеслось в голове. - Или тот, погибший, который любил Легу? - Касс опять забыла его имя.

Щелчок переключателя - дикие, опьяневшие от разрушений, освобожденные от запретов причинять вред Настоящим кентавры. Могучими руками, помогая себе копытами, уже почти звери, в которых ничего от человека не осталось, крушат золоченные колонны дворца Клейто.

Еще щелчок: рабы вдребезги разбивают аэробили.

- А это ещё зачем? Чем же мобили провинились-то, - продолжал комментировать Лон.

Гномы поджигают дома, рвут в клочья комбинезоны в башнях уличных лекарей, эльфы сверху разбивают хрустальные крыши тех же злосчастных лекарей, разносят витрины.

- Дома им, выходит, не нужны, - удовлетворенно кивал поэт. - Лекари тем более... А я всё думал, что-то мародерства давно не видно.

На воде бессильно лежат четыре трупа с посиневшими от удушья лицами: мать, отец, двое детей, а над ними мечтательно улыбается русалка. Покорная, прекрасная, готовая служить. О, творцы! Ведь это же Лега! Быть не может, чтобы Лега... Касс знала точно: это была Лега.

- Ну, достаточно? - Лон отключил виз. - Видала, что творят бедные обделенные обиженные?

Не сказав больше ни слова, Касс стала укладываться.

С высоты, да еще на скорости, с которой летела Касс, а вслед за ней - Лон, трудно было что-либо разобрать. Прежде всего бросалась в глаза непривычная темень, даже не темнота, а какой-то мрак, глубокая беспросветность. Причина этой непроглядной мглы, впрочем, разъяснилась очень скоро. Касс отметила, что количество электронок, витрин, реклам, зеркал, - короче, всего того, что излучает или отражает свет, сильно поубавилось.

- Ты погляди, звезд же нет сегодня. А я никак не мог догадаться, чего мне не хватает.

Сейчас голос Лона по визу звучал почти так же, как на звуковых дисках, и у Касс от этого хрипловатого, всё ещё родного голоса больно сжалось сердце. Действительно, ведь звезды так и не проявились на небе. Чуть ли не единственными источниками света метались внизу языки пламени. Время от времени, от огней, рассеянных по всему пути от Парнаса до Олимпа, слабо тянуло гарью и дымом, но различить, костры это или пожары, с высоты полета аэробиля представлялось невозможным.

Касс хотелось рассмотреть, не по визу, а своими глазами, в действительности, что происходит в городе. "Не выдумывай", - категорически отрезал Лон. "А вдруг понадобится кого-нибудь подобрать или кому-то оказать помощь", - девушка поделилась с ним этим соображением, просто потому что ничего другого в голову не пришло. На этот аргумент Апол, недолго думая, ответил, что для начала помощь нужна самой Прекрасной Деве, а уж потом, когда у нее в голове все прояснится окончательно, когда она сможет самостоятельно отличить опасность от игры, вот после этого и решим, помогать, не помогать, наблюдать, не наблюдать, по визу или из аэробиля.

Выслушав тираду поэта, Касс, сцепила губы и, не вступая больше в споры, молча рванула вниз, на первый попавшийся огонь. На высоте двух-трех десятков шагов от земли круто вырулила, чтобы уже после этого пойти горизонтально вокруг, плавно огибая языки пламени. Теперь она ясно видела: огонь был не пожаром, а костром.

Суетившиеся вокруг мятежники заметили девушку, повскакивали, засуетились еще больше. Касс успела рассмотреть двух большеголовых гномов. Те кричали друг другу смешными, какими-то искривленными голосами, а что - она не могла разобрать. Усердно жестикулируя, гномы показывали руками на ее аэробиль. Заметно торопясь, но не отрываясь от костра, они семенили кругами на своих коротеньких ножках.

- Касс, вверх и левее! Быстро! - раздался предупредительный окрик Лона.

Вслед за этим Прекрасная Дева и сама заметила взметнувшуюся снизу хрупкую тень. Эльф взлетел высоко, лицо его, искаженное испугом и гневом, приблизилось чуть ли не к самому лицу Касс. Она резко отдернулась и взяла повыше. Лицо эльфа уплыло вниз и исчезло из виду. На экране управления появилась трепетавшая в полете хрупкая фигурка, но через несколько мгновений и она оторвалась, а потом скрылась совсем.

- Давай, ускоряй, - потребовал Апол. - Пора уходить, не то еще эти попадут... - и снова завопил: - Шевелись же!

Девушка услышала быструю дробь копыт: за аэробилем мчались кентавры. Взбешенные, почти не целясь специально, бросали вверх все, что попадало под руку: выломанные из мозаики площадей и дорог камни и плиты, обломки колонн и зданий, тяжелые части машин.

Внезапно ее резанула догадка: - Да ведь это в меня они метят, это меня хотят убить.

- Ну что же ты зависла!

Голос Лона дрожал от нетерпения. - Придешь ты в себя когда-нибудь, наконец!

Это разило нелепостью: кто-то, вдруг, ни с того ни с сего желал ее смерти... Кто-то, о существовании кого Касс несколько минут назад даже не подозревала, и кому ничего плохого не сделала...

- За что? - громко удивилась она вслух. - Что я им сделала?

- Не говори глупостей, - тут же отозвался Лон: - Им сейчас без разницы, ты, не ты, сделала, не сделала... Им сейчас кровь нужна, неважно, чья... Насмотрелась? Хватит, уходим. Ну давай, левее и вперед!

Но девушка вывернула вправо, еще на один круг. Она сама не понимала, зачем ей понадобился этот последний круг. То ли нехорошее предчувствие, то ли некая странная сила, непонятная, неведомая связь притягивала Прекрасную Деву к мятежному костру. Потом, вспоминая случившееся, ей казалось, что у костра вдруг на мгновенье вырисовались знакомые черты, как будто промелькнуло лицо Орфа. Но ни сейчас, ни после, сколько ни думала об этом, Касс так никогда и не смогла точно решить, действительно ли видела среди кентавров молодого поэта, или просто почудилось.

Лон следовал за подругой, словно привязанный. Она видела поэта на визе, да его аэробиль модулировался на экранах управления и защиты. Лон все время, не замолкая, ругался похлеще Орфа; ругательства его транслировались по тому же визу, казалось, с удесятеренной громкостью.

Один из брошенных кентаврами предметов попал. Касс могла видеть на экране управления комок, соприкоснувшийся с плавно закругленной линией дна аэробиля. Сейчас же виз передал звонкий всплеск удара.

Мгновенно, в ответ на этот звук, из аэробиля Апола выскочил тонкий лазерный луч. Луч побежал за преследователями. Тот, кого он настигал, оплавлялся изнутри, съеживался, испарялся, исчезал вовсе.

- Вот так! Видала? - раздался довольный собой голос Лона. - Как я их! Даже заржать не успели! Это вам не девчонок насиловать, беззащитных.

Касс, не ответив, стала выруливать вверх: никогда не охотившейся, ей даже в голову ей не приходило заводить оружие в аэробиле.

На площадке перед дворцом атланта номер один царила суета. Но не беспечная, не праздничная сутолока приема: деловитая напряженность, решимость, граничившая со страхом взволнованность.

Прекрасную Деву больше всего поразила скорость, с которой совершенно переменился общий настрой. За один день прирожденная, казалось бы, леность Настоящих исчезла, уступив место стремительности не только в движениях, но и в разговоре, во взглядах, в обличье, во всей ауре толпы.