- Разумеется, - молниеносно ответил Ноэл. - Человека, конечно, тоже.

- Зачем же стараться? - ядовито вставил Кронот. - Если мы непростительно плохие, если мы жестокие и скверные... Может, лучше и не надо?

- Повторять ли эксперимент, - решать не Вам и не мне. - Ноэл криво улыбнулся. - И должны же мы когда-нибудь... выбрать другие пути?

- Вот это и есть, - прошептал Лон, - то, что я видел.

Кронот на экране стал откашливаться, видимо, готовился дать сопернику достойный отпор. Но поэт отключил виз, так и не дав старику слова.

Лон взглянул на подругу, решился и выдохнул: - Ноэл прав, Атлантида погибнет.

Сглотнув что-то, поэт тихо и быстро забормотал: - Я тоже не могу предсказать время, порядок и причину, зато знаю, что именно произойдет: Атлантида, - он зажмурился и с ужасом закончил: - утонет. Помнишь легенды о допотопной Лемурии?

- Лемурия... - повторила Касс. - Значит, ты считаешь, что Атлантиду ждет участь Лемурии... Той самой затонувшей Лемурии, в которую никто не верит... Выходит, Атлантида - это такой же эксперимент, как Лемурия? И то, что будет после нас?

- Получается так. Ведь на самом деле все уже происходило, - медленно проговорил Лон. Он встал со своего ложа и подошел к подруге, порывисто обнял ее за талию. - Была Лемурия, в которую теперь верят только романтики и, - он криво усмехнулся: - кучка оракулов. Остальные живут и не допускают, знать не хотят... Правдивой, но мало воспринимаемой эмоциями Настоящего истории, в которой тысячи лет назад уже все было: огромный континент, заселенный людьми. Жители Лемурии творили, радовались, страдали, плакали от боли, смеялись от счастья, скрипели зубами от обиды, шалели от любви, раздирали себя в сомнениях и сжигали себя же в ненависти... Десятки тысяч лет тому назад... А потом случилось непоправимое, внезапное, необъяснимое, страшное. Континент утонул вместе со своими обитателями, история закончилась. - Лон помедлил и сделал неожиданный вывод: - И началась сначала. С нуля. Здесь, в Атлантиде. Случайность? Эксперимент Творцов?

Касс вздохнула: ее переполняли жалость и желание жить... Она хотела сказать что-нибудь умное, но только вздохнула еще раз.

- Надо уезжать отсюда, - начал было Лон, но его прервал вызов по визу.

С экрана смотрели честные серые глаза Рамтея.

Не кто-нибудь искал связи с Лоном: Рамтей - брат Зева. Частыми беседами с Рамтеем мало кто мог похвастаться в Посейдонисе.

Лон безмерно удивился и включился на связь.

- Приветствую, - сказал Рамтей.

Прозвучало его приветствие довольно странно: можно было подумать, что вызов атланта номер два в порядке вещей, будто Рамтей только тем и занимался, что без конца вызывал оракулов или поэтов.

- Мне нужна Касс. Она здесь?

Брат Зева, как всем было известно, не отличался ни гибкостью, ни красноречием.

- Могу я узнать, в чем дело?

Несмотря на то, что Лон удивился до растерянности, он счел нужным придать легкую небрежность плюс недовольство своему тону.

- Нет, - спокойно отрезал Рамтей и стал обводить комнату глазами, а, узнав Касс, объявил, будто лишь его вызова весь вечер ожидали в этом доме: - Поторопись, Касс. Поговорим в Веселом Гроте. Будь одна.

И отключился, не дожидаясь ни расспросов поэта, ни ответа его подруги.

- Да это наглость, - начал Лон. - Он думает, если он атлант номер два, то наплевать ему на правила, на манеры, на чужую личную жизнь, наконец?

- Я пойду, - сказала Касс, ошеломленная внезапным вниманием Рамтея.

- Это, конечно, твое дело. Если тебе безразлично собственное достоинство, свое время, я, мнение близких! - Лон распалился и почти уже заорал по поводу некоторых, которые думают, что им все позволено.

Касс уже подбегала к стоянке своего аэробиля, а поэт все еще возмущался.

Даже постоянных клиентов низкий зал Веселого Грота не переставал ошеломлять размерами. Что же касается посетителя случайного, попавшего сюда пусть не впервые, пусть в третий или четвертый раз... Касс не помнила точно, сколько визитов нанесла в это излюбленное пристанище искавших развлечений Настоящих, особенно, молодёжи из элиты. До сих пор Веселый Грот своей величиной давил и даже пугал Прекрасную Деву, будто была она не Прекрасная Дева, а залетная букашка.

Ирреально огромным этот зал только казался. Эффект создавался обилием зеркал. В зеркальных стенах и зеркальных простенках между зеркальными же столиками многократно отражались и сами столики, и горевшая на каждом из них свеча, и темно-вишневые ложа вместе с полулежавшими на них посетителями.

Яркое, бесчисленное множество каминных огней ослепляло окончательно.

- Интересно, где все-таки прячется настоящий камин, - подумала Касс, осматриваясь. Она вдруг поймала себя на том, что не осматривается, а, скорее, озирается, причем делает это до неприличия неловко.

Что-то, она не смогла сразу сообразить, что именно, действовало здесь ей на нервы. Возможно, огонь, который плескался на дне круглого низкого камина... Вернее, размноженность этого огня в сотнях отражений... Или, скорее всего, то, что распознать оригинал представлялось задачей совершенно невыполнимой. Попав в густую кроваво-красную полутьму Веселого Грота, Касс чувствовала, что она, вроде этого огня в камине, раздваивается, растраивается, не может собраться. И, что самое неприятное, - не станет сама собой уже никогда.

Наверно, потому Рамтей выбрал именно Веселый Грот, что здесь было всё-таки, если сравнивать с другими увеселительными местами такого рода, относительно спокойно. Музыка не била по барабанным перепонкам, сокрушая слух, а ласково мурлыкала. Никто никого не перекрикивал: публика сюда допускалась хорошо воспитанная и только приличная. При желании, каждый мог удалиться в комнаты для групповой медитации. Касс на миг прикрыла глаза. Это помогло ей немножко успокоиться.

Только наново подняв веки, Прекрасная Дева смогла более или менее разглядеть обстановку.

Всякому, кто в этот вечер отворял дверь Веселого Грота, в глаза, прежде всего, бросались не зеркала, не музыка, не сотни каминов в полумраке. Взглядами сегодняшних гостей, едва только они попадали в этот зал, завладевала гибкая женская спина, хорошо освещённая, покрытая рыжими завитыми локонами. Она извивалась в чувственном медленном ритме на круглой площадке для танцев, устроенной в центре зеркальной фантасмагории. Туда, на этот яркий лепесток света, летели со всех сторон недвусмысленные взоры. Притягивавшая же их, в свою очередь, казалась в высшей степени захвачена танцем, и дела ей не было до остального, и не проявляла никакого интереса к поклонникам.

На рыжих локонах, длинных, холеных, роскошных, обитали мужские руки. Красивые, изысканные, они жили своей отдельной жизнью: то подпрыгивали, то успокаивались, то нервно вздрагивали, заставляя волосы нервничать в свою очередь.

Спина остро реагировала на каждое, даже самое легкое, самое неуловимое движение этих рук. То мелкая дрожь, то плавный изгиб, то быстрый, безотчетный или, наоборот, глубокий тяжелый вздох выдавали мягкое послушание нежных тканей порывам владевших податливым телом пальцев.

В момент, не успела еще дверь захлопнуться за вошедшей, к ней подлетел эльф. Высокий, изящный, он низко склонился перед Касс. В ее ноздри немедленно толкнулся густо исходивший от его волос и тела цветочный запах. Соблюдая положенные правила вежливости, раб тихо задал свой стандартный вопрос: - Могу ли я услужить Прекрасной Деве?

- Проводи к Рамтею: он ждет меня, - потребовала Касс и немедленно увидела сверкнувшее в прозрачно-голубых глазах эльфа любопытство. Было заметно: он не без труда старался это любопытство скрыть. Будто кто-то обращает внимание на машин...