Ловкие манипуляции с деньгами, зерном, скотом и браками, тщательно выровненные векторы… Все это получит иное воплощение здесь, на поле битвы. Совсем скоро две армии начнут сражение. Кавалеристы поскачут на взмыленных конях, дружинники станут рубиться мечами, а лучники примутся без устали метать стрелы, но все будут убивать друг друга.

И вместе с тем на поле битвы возникнет множество потенциальных возможностей. «Все сложится именно таким образом! Нет, по–другому, совершенно по–другому!»

— Ешьте лук, — пробурчал Зате Олаке. — Удача нам пригодится.

— Ни в чем нельзя полагаться на удачу, — ответила Бару и отвернулась, кожей чувствуя устремленные на нее взгляды.

Бару нутром чуяла всеобщее движение к Зироху. От него закладывало уши — так же, как от давления прозрачной морской воды, если нырнуть слишком глубоко, прыгнув вниз головой с рифа Халае.

Она сошла на берег — отдать дань уважения князю Отсфиру. Они поехали верхом вдоль усеянной баржами реки, между рядов веселящихся лучников, под каплями мягкого весеннего дождика.

— Я был жесток с ней, — произнес Отсфир. Проследив за его взглядом, Бару увидела Тайн Ху, которая громко отдавала команды, стоя на носу ладьи — Когда мы еще были совсем юными. Я ведь тогда расстался с женой, — сказал он, замолчал и добавил: — Оба раза был с ней жесток — и все из–за моей нескладности.

— Она отзывалась о вас с уважением, — солгала Бару.

— Неужто?

— Ваша светлость, — вымолвила Бару, оглядывая приземистого князя сверху вниз: борода, широкие плечи, богатый табард, плащ, сапоги… — Сейчас Ордвинн должен забыть о прошлом и устремиться в будущее.

— Когда–то я говорил Лизаксу почти то же самое. — Охваченный особым настроением, Отсфир подставил открытую ладонь под капли дождя. — Он ответил: каждое мгновение — это приказ, отданный прошлым. Да, прошлое — вот настоящий тиран.

— Жаль, что мы можем нацелить стрелы ваших лучников только в будущее.

Бару в очередной раз попробовала совладать с одолженной ей лошадью, но та лишь пуще заупрямилась.

— А разве этого мало?

Взгляд Отсфира сделался непривычно открытым, теперь он смотрел на Бару с детской признательностью. Как неожиданно со стороны того, кто столь долго соперничал с Унузекоме за ее руку!

— Я рад, что буду участвовать в битве. Я поступаю так, как считаю нужным. Пожалуй, я всегда хотел проверить себя в сражении. Деньги или семья для меня отошли на второй план.

Однако о семье он не забыл.

— Ваша светлость, сможете ли вы биться плечом к плечу с Тайн Ху?

— Вы спрашиваете, не мелочен ли я душевно?

Удивленная его проницательностью, Бару подняла брови.

— Вы ведь говорили об этом с Лизаксу, верно?

Он улыбнулся.

— У нас была целая зима для долгих бесед. Но, пожалуй, я оказался ничтожеством — я же всегда завидовал Лизаксу, хоть он мне и друг. Его внешности, его обаянию и его уверенности. И я страдал из–за этого! Я и разбогател, занимаясь торговлей только с одной целью: мне хотелось иметь хоть что–то, чего нет у него.

— Вы не погибнете на Зирохе, — вырвалось у Бару. Естественно, она ничего не знала заранее, но в голосе Отсфира чувствовалась некая не свойственная ему обреченность. — И исповедоваться передо мной не надо.

— Но я должен. Порядочный человек никогда не пойдет на бой запятнанным. — Он мягко улыбнулся и погладил шею своего коня. — Кстати, я испытал огромное мстительное удовольствие, когда вы отослали Унузекоме домой! Жених Моря — остроумный, с вечной улыбкой на лице!.. Как я ненавидел его — за то, что на нем основаны ваши планы, и за то, как вы просто разговариваете с ним! Да, вы по–настоящему уважаете его… Когда он уехал, я был уверен, что мои лучники и баржи решат дело в мою пользу. — Далеко в горах сверкнула молния. Князь вздрогнул, но тотчас рассмеялся над собой. — Я жаждал стать королем. Или, может, таким человеком, которого бы вы хотели видеть рядом с собой на троне.

Бару невольно пожалела князя, несмотря на легкое раздражение: «Все вы бьетесь за меня, как за награду. Нет бы — спросить откровенно и получить прямой ответ!»

— Похоже, вы осведомлены о Короле по Нужде и о том, что предлагает он Ордвинну.

— Да, у меня есть шпионы при дворе Вультъяг. — Широко, по–детски распахнутые глаза исчезли, сменившись взглядом, исполненным безмятежного умиротворения. — Вы стоите на пороге ужасного выбора, ваше превосходительство.

— И какого?

— Король вам необходим. А еще будущей королеве не обойтись без наследников. Вам же нужно избежать междоусобиц, не так ли? Чем больше детей вы родите, тем крепче будет ваше положение и тем тверже — наша вера в вашу династию. — Теперь князь избегал встречаться с ней взглядом и наблюдал за марширующими лучниками. Сквозь его бороду пробивался легкий румянец. — У майя принято рожать от многих отцов. У стахечи — от одного. А о вашей родине я слышал, будто там все мужчины — содомиты, и женщины вынуждены переодеваться в мужскую одежду и притворяться юношами. Каков бы пи был ваш обычай, Бару Рыбачка, — а я не собираюсь скрывать, что предпочитаю обычаи стахечи. Между прочим, некоторые указы Маскарада я принял с радостью. Ну а вам вскоре придется выбирать главнокомандующего для Зирохской битвы.

— И выбор будет знаком моего благоволения.

Сейчас он говорил с явной осторожностью, его безмятежность пропала напрочь. Ему хотелось быть бескорыстным, однако он оставался князем и был человеком гордым.

— Если после победы при Зирохе у вас не будет возлюбленного — не важно, настоящего или для виду, — люди поверят слухам о вашей связи с Тайн Ху. О том, что вы стерильны, кастрированы. Или что вы — трайбадистка, которую влекут лишь бесплодные отношения, а это — серьезная угроза для династии. Или что вы. — создание Фалькреста, выращенное в Метадемосе, дабы жить среди мужчин и женщин, не являясь ни тем ни другим. Как ламены в Ориати.

Речи его приобрели оттенок непристойности.

— Или узнают, что я дала обет тому, кто сейчас далеко, и не отступлюсь от него, — парировала Бару ледяным тоном.

— Правда? — спросил князь. — Ответьте, пожалуйста. Я думал, вы только обещали оценить его. И надеялся, что у меня еще есть шанс сказать свое слово. Поверьте, это не только амбиции.

— Вы глупец, — торопливо, неразумно, но честно ответила она.

Бару никогда не хотелось распутывать сеть светских интриг вокруг того, кому она будет принадлежать. Да и какая разница, что все о ней теперь думают!

— Зачем вам я? Мы ведь едва знакомы.

— Я всю зиму слушал, как мой народ славит ваше имя, — князь пропустил прядь гривы своего коня между большим и указательным пальцами. — Хороший правитель должен прислушиваться к симпатиям народа. А мне в последнее время хочется быть именно таким.. Полагаю, я слишком хорошо учился…

Очевидно, ордвиннская знать воспитывалась на основательной, глубоко укоренившейся лжи насчет ухаживания. Устав от намеков, Бару вспылила и заговорила, не заботясь ни о чем:

— Вы пытаетесь ухаживать за. иллюзией. За маской. Вы могли бы стать моим товарищем. Но никогда не станете моим, возлюбленным.

Гордость Отсфира была уязвлена. Его лицо окаменело.

— Мой человек в Вультъяге доносил, что вы с княгиней гуляли по лесу. А ее пристрастия не являются загадкой для окружающих. Прошу вас, ваше превосходительство, подумайте о будущем Ордвинна.

Вопрос был неотложным и отнюдь не шуточным, однако теперь этот разговор возмущал Бару до глубины души.

— У вас должны быть дети, — продолжал он. — Не растратьте нашу победу на ту майянские грехи своей юности. Не разбивайте наш союз, не подавайте повода для грязных сплетен.

Бару схватила княжеского коня за поводья, запутавшись в ремнях упряжи.

— Князь Отсфир! — яростно, оскорбленно воскликнула она. — Вы пойдете в бой при Зирохе? Вы поведете в битву свое войско, повинуясь приказам тех, кого я поставлю над вами?

— Да, — он опустил голову — от стыда или же от обиды. — Вы — Честная Рука. Надежда Ордвинна.