– Почему ты так сказал? – наконец вымолвила Хельга.

– Мне кажется, ты говоришь искренне… – Роман смотрел на дроны и пауков-наладчиков, занятых своим рутинным делом. – Нечестно было бы тебя морочить.

– Ты достоин быть другом, а не послом. Послы лукавят ради тех, кем посланы.

– …но насчет платы за мир – вполне возможно. Экспедиция такой дар примет с радостью. Прецедент может стать правилом. Учти, мы этого не добивались, это твое предложение.

«О да! Того гляди торги начнутся… Или менять рабов на роботов? Нет, технику глине не дадут. А вот мануфактуру запросто. Бусы, стекляшки, цветастые тряпки… Так мы, комми с красным квадратом, вернемся к старым земным временам: рынок, шеренги невольников… Притворяясь, что торгуем с низкоразвитой разумной расой, вроде папуасов, но держа в уме, что они глина и марионетки движка Е. А в бусы вложим что-нибудь неизвлекаемое – микрокамеру, наноблок звукозаписи».

– А если твои вожди обманут?

– Будем считать – мы предварительно договорились. Я сообщу условие нашим ответственным лицам и дам хороший прогноз. Твое намерение неизменно?

– Да, но… После твоих слов мне как-то не очень хочется. Хоть мена дешевле войны, все-таки я их создала, своих людей, и отдавать на смерть… Не пойму – зачем вы все живое истребляете? Только и слышу взрывы, вижу вспышки… На вас чары наложены? Или вы тролли?

– Мы воюем не с вами, а с тем, кто вами владеет. Может, ты знаешь его как болотного царя. Или он еще глубже?..

– Вот и говорите с ним, а нас оставьте в покое.

– Послушай… мы потеряли на планете сотни человек, пока успели всех вывезти. С тех пор живем в осаде и пытаемся понять, что здесь происходит. Были мирные колонисты, освоители, всякие чудаки, искавшие кто Шангри-Ла, кто Беловодье… теперь только военные, ученые и роботы. Был проект возродить тут богатую флору и фауну, а вышло совсем другое… Кстати, ты в этом участвовала.

Хельга изумленно выпрямилась:

– Я?..

– Как поселенец. Правда, родилась не здесь – на Ариадне. Тебя привезли маленькую, детям легче адаптироваться…

– Говори, я слушаю, – поощрила она, подавшись вперед.

– …с испытательным сроком, на год, потом три земных года. Планету признали годной, хотя живой мир чем-то подавлен. Биосферная редукция, если тебе понятно. Причины выясняем до сих пор. Полмиллиона местных лет тому назад Динара просто кишела живностью, потом началось сжатие.

«Как будто я читаю лекцию на факультете».

– Ветровая эрозия и тому подобные процессы. Скальные породы превращались в глину, горы сглаживались. Для освоения – не лучший из миров, но есть вода и кислород, бери что есть. А вот дальше началось… Но это было до моего рождения. Расскажи, что произошло тогда… с болотным царем.

Против ожидания она не возмутилась его дерзкому вопросу. Закусила нижнюю губу и, вспоминая, подняла глаза к перекрестным балкам потолка, образующим бесчеловечный, угнетающий узор.

– Я хотела сорвать лотос, который коснется моей груди. В нем было белое счастье, белое, как Христос.

«Безошибочный зов движка. Всех ловит на мечту и отнимает страх. Шеф прав, что движок – наше зеркало, ответная проекция… а Е-жизнь – это мы, влюбленные в свой идеал. Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?.. И то, чего мы тайно хотим, – построить город, иметь орду и быть вождем. Потом она проснулась – слеплена из глины, в руках власть над глиной и бесплотный пламень. Но не она. Не эта».

– …и под водой явилась мне скрижаль со знаками сензара, языка мистерий. Я тронула ее, плита открылась, и выступила черная фигура, смоляная, старая как время. Руки обняли меня, сердце остановилось. Потом… из груди вырос стебель лотоса, он стал расти к свету. Так я вновь родилась по закону цветов. Это должно быть всегда. Теперь я здесь и говорю с тобой – прекрасно, правда?

«Консервация. Перводвижок оставил ее про запас, в резерве – все-таки у него в обойме мало разумов. Или решил сменить тактику, видя, что мы в обороне. С кем я сейчас беседую – с ней или с ним?»

– Вот эту черную персону мы как раз ищем все годы…

– Но пришла я. Ты недоволен?

– Дело не во мне. За мной, – показал Роман за спину, через ранец интраскопа, – стоит цивилизация. Сильная, опасная и недоверчивая. Я… рад, что пришла именно ты. С тобой я могу иметь дело. И попытаюсь убедить своих, чтобы они заключили договор. Но о желании поехать в Твердину – забудь.

– Я хочу. Где-то у людей, мне кажется, есть знак, светоч или заклинание, которое меня очистит. В одиночку мне не справиться. Если из глубины я поднялась над водой, значит, смогу и над землей…

– Куда?

– На Ариадну, где я родилась в прошлый раз.

«Молодец, Рома, подсказал маршрут. Еще не хватало, чтоб движок вырвался в космос!.. Милая, это строжайшее табу. Захвати космолет – в стратосфере спалят».

– …а если я опасна, то согласна с провожатыми. Даже без моих рабов, пусть меня стерегут роботы. Но чтобы и живой был рядом. С пустыми существами безотрадно, а с тобой… Ты согласишься быть мне спутником?

– Слишком смело, слишком быстро; так не выйдет, – покачал он головой. Предложение отчаянное, дерзкое и… слишком соблазнительное для ученого. Глупо довериться слепой удаче, имея дело с планетарной силой. Кто и как породил здесь кукольный театр – на голом месте, на выморочном шаре с его глинистыми пустынями и поющими горами?..

– Я буду очень осторожна, – продолжила она почти молящим голосом. – Вы боитесь прикасаться к нам – я надену перчатки… или наряд, как твой. Позвольте мне побыть с вами… вы же сами об этом мечтаете! Мне не нужно трогать вас и превращать, только быть вместе. Вот, смотри, я ничего не испорчу…

Богомол, подчиняясь отмене запрета, послушно допустил касание условного противника, но Хельга была слишком взволнована. От ее ладони в корпус полыхнуло голубым пламенем. Ушибленный Агни-йогой бедняга-робот крякнул, контрольные огни его погасли, а оружейные блоки обвисли, ударившись об пол.

«Боевая тревога! – вспыхнуло на забрале у Ромы. – Немедленно покинуть опасную зону по протоколу «Срочная эвакуация»! Защитник-2 переведен на внешнее управление!»

Если ученые могли себе позволить отклонения во имя знания, то оборонщики своих систем не отключали. Их сторожа срабатывали автономно. И Рома точно знал, что сейчас начнется. Вернее, уже началось.

– Рабом прикройся! – крикнул он, в прыжке оказавшись между Хельгой и воротами – а те уже открывались, и второй богомол занял огневую позицию. Но промедлил, видя человека между собой и Е-глиной. Тут он и вспыхнул – серво позволяет достать бластер почти со скоростью мысли, да и прицеливаться помогает.

– Отзови своих! Всех! И живо за мной.

– Зачем? – Секунду помешкав, девушка метнулась к нему и взяла за руку.

– К флаеру. К моей – летающей – машине, – повторил он раздельно, чтобы она надежно уяснила.

– Почему?

– Потому что они уже стартовали. Они спешат и скоро будут здесь с бомбами и генераторами, – продолжал он на бегу. – Значит, есть время доставить тебя в безопасное место.

В Твердине быстро принялись за дело; оттуда стало вещать аварийное радио:

– Роман, сейчас же оставьте ее и улетайте один. Вы под угрозой трансформации.

– Шеф, я вернусь. Разве не видно, что я – это я?

– Вы отдаете отчет в своих действиях?

– Полностью. Я выполнил задание, мы заключили меморандум о намерениях, перспективы отличные. Это мой окончательный прогноз, запишите его и оборонке передайте!

– Что вы задумали?

– Спасаю контакт. Потом объясню.

– Это Е-креатура. Не первая и не последняя.

– А вдруг единственная не-Е? Знаете, мне тут видней.

– Оно овладевает вами.

– Ну, это еще кто кем.

– Разумный человек так не поступит.

– Это наука жалости не знает, а человек – знает. Конец связи.

В кабине флаера Хельга молчала, пока он не спросил:

– Орда без тебя не погибнет?

– Выживет. Лишь бы не бомбили.