И тут в руке у него вместо тросточки вдруг появилась толстенная труба рокет-ланчера – кошмарной штуки, способной от самого дьявола оставить одни копыта. Не целясь, не прячась, он жахнул ракетой прямо в Жребий-Машину. Взрыва я не услышал, потому что мгновенно оглох. Все стекла в павильоне вылетели наружу. Мы с Дэном едва не последовали за ними. Помешала балка, о которую я со всего размаху саданулся спиной, а Дэн – боком. В пламенном облаке мелькнули обломки барабанов, щепки, провода… Машины не было. На том месте, где она стояла, осталась только рваная дыра в бетонном полу.

А Высочайшему не сделалось ни черта. Он и не поморщился, как будто не совершил только что самое страшное злодеяние, какое только можно себе представить. Выразить не могу, как мне стало обидно!

– Эх ты, дядя! – сказал я, с трудом поднимаясь на ноги. – Обижаешься, что предателем тебя назвали, а ведь самый настоящий предатель и есть…

– Ну, ну, – сварливо отозвался он. – Поговори еще, типовой персонаж! Кого это я предал? Тебя, что ли?

Я покачал головой. Шея отозвалась адской болью.

– Нет, не меня. И даже не королевство свое единодержавное. Ты предал Главный Смысл Игры. А значит, тебе никогда не победить…

В глазах Высочайшего вспыхнули яростные искры – видно, попал я в самую точку.

– Берегись, Кит! – завопил Дэн, и в ту же секунду меня отшвырнуло прочь.

Падая, я успел заметить, как Дэн, почему-то оказавшийся на моем месте, вдруг весь озарился светом, будто идущим изнутри, а затем тело его распалось на огненные языки и разлетелось искристой пылью.

Взрыв отбросил меня прямо под ноги Высочайшему. Я не чувствовал ни боли, ни испуга, только понимал, что жив еще. А Дэн уже мертв… Дэн. Мертв. И еще – что Высочайший снова наводит свой рокет-ланчер. Под рукой у меня вдруг оказалось что-то твердое. Это был обломок жердины, которую мы оторвали от Жребий-Машины. Я подхватил его и без замаха, по кратчайшей траектории, отоварил драгоценного монарха по черепу.

– Это тебе за Дэна!

Убить гада я не мог – его спасало бессмертие. Но он дрогнул, и ракета ушла мимо, проделав дыру в стене парадных покоев. Не дожидаясь, пока он оправится, я ударил снова, и еще, и еще, я наседал со всех сторон сразу и не давал ему направить на меня трубу ланчера.

И Высочайший не выдержал. Отступая, он вдруг сиганул в пролом посреди бетонного пола павильона, и я услышал доносящиеся из подвала быстро удаляющиеся шаги. На бегу он пустил назад еще пару ракет, отчего между нами образовался завал из обломков плит, ощетинившихся зубьями арматуры. Я без сил опустился на пол и заплакал…

Где-то мерно капала вода. Аварийные лампы под потолком тускло светили сквозь проволочную сетку. Под ногами было мокро и скользко. Очередной наклонный коридор уводил меня все глубже в подземелье. Идти приходилось очень осторожно, каждую секунду я опасался услышать рев летящей в меня ракеты. Укрыться от нее здесь было бы негде.

Но я все равно найду этого гада, не сомневайся, Дэн. Не ради мести, нет – Игра есть Игра, проиграл – не жалуйся. И не ради реванша – без Жребий-Машины он невозможен. Но ради Влады. Ради Бореалиса. Ради справедливости, наконец, Высочайшего нужно остановить. Вот только времени остается совсем мало. С минуты на минуту выигранный мной тайм-аут истечет, и меня снова забросит в штаб. И не будет у меня ни бессмертия, ни супероружия, ни даже возможности сделать ставку…

Далеко впереди мигнул свет, что-то тихо звякнуло, будто лопнула струна. Я уже лежал, прижавшись к полу. Пусть нет Жребий-Машины. Но Ты, Творящий Справедливость, если Ты существуешь, сделай так, чтобы мне повезло! Иначе это будет… не знаю, как и сказать. Неправильно это будет, уж поверь!

Я поднялся. Ладно, повезет – не повезет, а лежать здесь нечего… Шаг вперед. Тишина. Еще один. Еще. Я шел все быстрее. Коридор впереди поворачивал под прямым углом, а за углом, как известно, бывают сюрпризы. Но я уже чувствовал – там никого нет. Чутье Солдата Удачи никогда меня не подводило. Я решительно повернул за угол… и наткнулся на Высочайшего.

От неожиданности я так шарахнулся, что поскользнулся на мокром полу и упал, треснувшись затылком и выронив жердину. Тут бы мне и конец пришел. Но Высочайший отчего-то даже не шевельнулся. Он стоял лицом к стене, едва не упираясь в нее носом, сжимал в руке рокет-ланчер, но абсолютно не реагировал на все мои пируэты. Я торопливо вскочил, подхватил дубинку и замахнулся. Никакой реакции. Неожиданно мне стало ясно, что это не он. Вернее, не совсем он. Я вспомнил слова Дэна: «…с виду он всегда одинаковый, ни с кем не спутаешь. Герой! Но впечатление такое, что этого героя играют разные актеры…» Все ясно. Передо мной была пустая оболочка. Бот. Сам Высочайший сбежал в свой настоящий мир.

Только теперь я заметил рядом с манекеном неприметную дверцу. Что там за ней? Какой-нибудь новый смертельный сюрприз? Страна драконов или упырей? Вряд ли сюда ходят те, кто живет в раю. А значит, там скорее всего ад. Но это ничего не меняет. Я все равно должен туда попасть. Тем более что это оказалось так просто…

Я открыл дверь и вошел.

Широкое стеклянное окно отделяло меня от… обычной комнаты. Шкаф, диван, телевизор на стене. Два окна на улицу задернуты тюлевыми занавесками. За окнами – солнечный летний день, щебетание птиц, гудки автомобилей.

Сразу за окном, перед которым я стоял, на письменном столе лежала компьютерная клавиатура, мышь на коврике. За столом в кресле сидел лысоватый, но еще молодой одышливый толстяк-недомерок и возбужденно кричал в телефонную трубку:

– Слышь, Вован, что-то я не врубаюсь! Запустил игруху с чит-кодом этим… ну, где бессмертие и всего до хрена. Ну да, год-мод этот долбаный. А меня там какой-то перс мочит так, что клавиши залипают! Нет, бессмертие есть, но засада в том, что он меня кандохает, как мамонта, я повернуться даже не могу, чтоб стрельнуть. Не знаешь, как его мочкануть? Что? Попробовать выключить год-мод? И снова включить? Щас попробую. Так… год-мод – офф. Выключил…

Дальше я слушать не стал. Изо всех сил саданул ногой в стекло, отделяющее меня от комнаты… и оно вдруг со звоном разлетелось, брызнув осколками прямо в морду Высочайшему недомерку! От неожиданности он так резко откинулся в кресле, что вместе с ним полетел на пол. Трубка выпала из его руки, клавиатура с мышью слетели со стола. Я неторопливо перенес ногу через раму окна, пригнулся и легко пролез внутрь. Все-таки есть прямая польза от этих новых огромных мониторов в полстены!

– Вот мы и встретились снова, Ваше Высочайшее Величество, – сказал я, наклоняясь над ублюдком, в ужасе прилипшим к полу. – Теперь я буду стрелять, а ты будешь бегать по своему миру…

И поднял рокет-ланчер.

Психос был стар, но со временем не ослаб, а, наоборот, окреп. Одно это уже настораживало. Жилистый крепкий старик, он цеплялся за жизненный свет пятилетнего мальчишки умело и упрямо, как клещ. А может, и не старик. Может, старуха. У таких древних личность сглаживается, остается в основном неуемный голод. Они и цепляются – голодом. Мальчишка посинел и слабо подергивался, глотая воздух, кажется, уже не ртом, горлом. Когда одержимость прорывалась, мутно глядел тебе в глаза и смеялся, смеялся. Ты вспомнил старый фильм, «Экзорцист». Вранье, все вранье про блевотину и пляшущую кровать, но вот про смех – не солгали. Впрочем, это было еще до Апокалипсиса. Никто тогда и не догадывался, чем обернутся единичные случаи, а само слово, утратив первоначальный смысл, означало что-то вроде «конца света». Но теперь к слову вернулось его истинное значение. Откровение. Снятие покрова. Прободение психосферы. Чушь собачья. Впрочем, все кажется чушью собачей, когда у тебя под руками хрипит горлом пятилетний пацан, а ты, лучший из лучших, цербер высшей категории, только и можешь, что клювом щелкать и слушать идиотский смех. Они стали необычайно сильны. Директор говорил, прут из глубинных уже слоев, из самого Тартара.