Леонардо поперхнулся, потому что дым заполнил, казалось, всю комнату. Он осторожно, медленно перевёл дыхание. Запах ладана пропал. Теперь жаровня источала вонь — мерзкую, нескрываемую. Леонардо чувствовал себя как во сне. Теперь и вправду могли являться тени, плясать и обращаться в духов — чистых и нечистых.

   — Не тревожься, Леонардо, — прошептали у него за спиной. — Твой разум скоро очистится. Я видел уже эту магию Деватдара. Он поощряет своего джинна помогать ему. Открыто он заявляет, что они — духи чистые, но порой признает, что нет.

Леонардо обернулся — и увидел Куана Инь-ци.

   — Ты прочёл книгу, которую я тебе оставил? — спросил Куан.

   — Да, — сказал Леонардо.

   — А помнишь ты наш разговор о существовании будущего вещей и святом Августине?

   — Да.

   — Тогда понаблюдай за фокусом Деватдара. Это лишь демонстрация памяти.

   — А теперь — видишь ли ты своё лицо в чернильном зеркале?

   — Нет, — отвечал Тиста, дрожа.

   — Тогда скажи нам, что ты видишь.

   — Свет. Очень яркий.

   — Откуда он исходит?

   — Из гробницы.

   — А где гробница?

   — В здании. Очень далеко.

   — Это гробница Пророка?

   — Да.

   — Из чего сделана эта гробница?

   — Не знаю.

   — Она парит в воздухе?

   — Нет, — сказал Тиста, голова его чуть качнулась, словно он заглянул в ладонь, которую крепко держал Деватдар.

   — Он испытывает мальчика, — прошептал Леонардо Куан Инь-ци. — Многие верят, будто гроб Пророка сделан из металла и парит над землёй.

   — Но каким образом?..

   — С помощью магнитов.

   — Он подсказывает Тисте, — сказал Леонардо.

   — Что ещё ты видишь? — спросил Деватдар.

   — Человека... старца. Он одет как ты. В зелёное.

На Деватдаре были прорезной шёлковый жилет, кафтан и зелёный тюрбан, означавший, что он — последователь пророка Мухаммеда.

   — Этот человек — святой?

Тиста кивнул.

   — Что он говорит тебе?

Тиста резко дёрнулся, но Деватдар удержал его руку.

   — По-моему, хватит, — сказал Леонардо.

   — Ему ничего не грозит, — сказал Куан. — Дай шейху ещё немного времени.

Никколо, стоявший подле Леонардо, схватил его руку и крепко сжал.

   — Тиста, — сказал Деватдар, — ответь мне.

Тиста забормотал, затем не то запел, не то завыл:

   — Лалала-иллалла-илалла-лала...

   — Ты хочешь сказать: «Да ила илла Аллах»?

Мальчик кивнул.

   — Ты знаешь, что это значит?

   — Нет, шейх.

Деватдар обратился к находившимся в комнате:

   — Мальчик цитирует первую строчку символа веры Ислама: «Да ила илла Аллах» — «Нет Бога, кроме Аллаха».

Все разом заговорили, но Деватдар поднял руку — и стало тихо.

   — Теперь, Тиста, сядь рядом со святым, — велел Деватдар. — Ты сидишь?

Тиста кивнул. Хотя голова его была склонена, словно он смотрел в чернильную лужицу у себя на ладони, глаза его оставались закрыты.

   — Он знает, кто похитил астролябию маэстро Тосканелли. Он знает также, что ещё было похищено у маэстро. Спроси его. — Деватдар сделал паузу. — Ну?..

   — Были украдены флорин и другие монеты... серебряные. Я не знаю сколько. А ещё — увеличительное стекло.

   — Я искал его, — заметил Тосканелли. — Думал, что засунул куда-нибудь.

   — Теперь скажи нам, кто украл все эти вещи.

И опять Тиста ничего не ответил. Он тяжело обмяк в кресле и, казалось, спал.

   — Тиста, отвечай сейчас же.

   — Я не знаю.

   — Ты всё ещё видишь святого?

   — Да.

   — Спроси его. Он поможет тебе. — И снова после паузы Деватдар спросил: — Ну?..

Тиста, запинаясь, дал общее описание, которое могло подойти к любому из стоящих вокруг учеников.

Леонардо покачал головой, а Куан легко коснулся его плеча.

   — Терпение, друг мой. Хотя, быть может, на сей раз ты и окажешься прав. Это колдовство не всегда срабатывает.

   — Что ещё ты видишь? — спросил Деватдар.

   — Только человека. Я сказал, что он говорит. Это всё.

   — Спроси его снова, этого недостаточно. Тиста, ну же! Спрашивай!

   — Он говорит, у юноши чёрный зуб. Юноша носит кувшин и верёвку.

Тут Тиста открыл глаза, и Деватдар проговорил:

   — Продолжай смотреть в зеркало. Не отводи глаз от зеркала. — Потом он спросил Тосканелли: — Подходит описание вора к кому-нибудь из твоих учеников?

   — Нет, — сказал Тосканелли, — но я знаю, кто это.

   — И кто же?

   — Его нет в этой комнате. Он ученик Маттео Микьеля и часто приносил мне инструменты.

   — Как ты догадался, кто это такой, по описанию Тисты? — резко спросил Леонардо.

   — Все гончары и веревники в ведении Маттео, а Тиста описал юношу с кувшином и верёвкой, — пожал плечами Тосканелли. — К тому же у него и впрямь чёрный зуб. — Он повернулся к одному из стоявших у двери учеников. — Он ведь твой приятель, Уго?

   — Да, маэстро, — сказал юноша.

   — Тебе что-нибудь известно об этом деле?

   — Нет, маэстро... я только знаю, что он сбежал от своего мастера. Это всё, что мне известно, клянусь кровью Христовой, это правда!

   — Да-да, — сказал Тосканелли, — я тебе верю. Не волнуйся.

   — Хочет ли кто-нибудь ещё узнать что-то о человеке, живом или мёртвом? — спросил Деватдар.

Бенедетто д'Абакко пожелал спросить о своём отце. Тиста описал человека в странной позе: руки прижаты к голове, одна нога приподнята, а другая стоит на земле, словно он поднимается со стула.

   — Всё так! — восторженно подтвердил Бенедетто. — У него бывали сильные головные боли, и он именно так держался за голову. И у него не гнулось колено. Ребёнком он упал с лошади.

Деватдар спросил Тосканелли, есть ли у него ещё вопросы для Тисты.

   — Думаю, с мальчика довольно, — отказался Тосканелли.

   — Да, конечно, — сказал Деватдар. — Но прежде чем его видения потускнеют, быть может, маэстро Леонардо пожелает что-нибудь спросить у мальчика?

Он смотрел на Леонардо прямо, с вызовом.

Симонетта, подумал Леонардо.

   — Мессер, ты слышишь меня? — спросил Деватдар.

   — У меня нет вопросов к моему ученику, который, кажется, спит.

   — Уверяю тебя, это отнюдь не так. Тиста, ты слышишь меня?

   — Да.

   — Думай о своём маэстро, Леонардо. Что ты видишь в зеркале?

Тиста дёрнулся, глаза его расширились, он неотрывно смотрел в ладонь, которую держал Деватдар. Мальчик снова был испуган.

   — Что ты видишь? — спросил Деватдар.

   — Всё темно.

   — Скоро потемнеет. Но пока ещё не темно. Что ты видишь?

   — Огонь. Он окружает тебя, Леонардо! — Тиста уже почти кричал. — И кто-то ещё... там есть кто-то ещё! — Тиста вскочил, отшатнулся от Деватдара, выдёргивая руку.

   — Я падаю! — вскрикнул он, простирая руки. — Помогите!

Леонардо кинулся к мальчику и держал его, покуда тот не затих. Через несколько минут Тиста огляделся, словно только что проснувшись. Вид у него был озадаченный.

   — Что ты видел? — спросил Деватдар. — Почему падал? Откуда?..

   — Довольно, — сердито сказал Леонардо, становясь между мальчиком и Деватдаром. — Вы не должны были позволять этого, маэстро pagholo, — упрекнул он Тосканелли.

Деватдар склонил голову и извинился перед Леонардо, но всё же не оставил попыток заставить Тисту описать то, что он видел.

   — Ты наверняка помнишь зеркало, — говорил Деватдар. — Просто сосредоточься. — Похоже, он был искренне тронут, словно всё произнесённое Тистой касалось именно его.

Тиста изумлённо глянул на Леонардо.

   — Маэстро, я не помню никакого зеркала.

Деватдар дожидался Леонардо наверху, в личных покоях Тосканелли. Он сидел за длинным столом, заваленным чертежами и картами.

— Прими мои искренние извинения, маэстро Леонардо, — сказал он, опуская карту, разрисованную зверями и чудищами. — Я не хотел пугать твоего ученика, но я и никогда прежде не видел, чтобы на зеркало так реагировали. Хоть мальчик и утверждает, что ничего не помнит, но он что-то видел. Я бы последил за ним повнимательнее, чтобы с ним не случилось беды.