В 2000-е годы в России активно дискутировался вопрос: «Надо ли сохранять отечественный автопром, учитывая невысокое качество местных автомобилей?» При этом не ставился вопрос: на каком основании, российские граждане покупают иномарки? Иностранные автомобили должны приобретаться за деньги, вырученные от продажи за рубежом товаров с высокой добавленной стоимостью (машины, станки, самолеты и т. п.), а не сырья. То есть потребление высокотехнологичных товаров тоже должно определяться высококвалифицированным и эффективным трудом. Вместо этого в умах угнездилась иная модель потребительского поведения — работать поменьше, потреблять побольше. С этой точки зрения, если какая-нибудь отрасль стала обузой, то надо выбросить ее, чтоб не напрягаться. Фактически стало считаться, что потребление и уровень жизни должны появляться «сами собой». Это самым непосредственным образом сказалось на уровне этноэнергетики. В качестве иллюстрации можно привести современную Москву. Достаточно приехать на рынки и посмотреть, кто там держит торговлю, а потом подойти к мусорным контейнерам и понаблюдать за жизнью вокруг них. В них увлеченно копаются отнюдь не только бомжи, а вполне нормальные, судя по возрасту и одежде, граждане. Разбор мусора в поисках чего-нибудь полезного давно перестал быть для многих москвичей занятием зазорным. И это в городе с самыми высоким заплатами и пенсиями в стране, с самыми дорогим рыночными ценами на жилье и аренду, но немало людей предпочитают прилюдно нищенствовать, идя на добровольное самоуничижение. Нищенство без нищеты для них уже образ мышления и мировосприятия. Итак, одни едут за тысячи километров, согласные на длительное проживание на арендуемой жилплощади, чтобы сделаться материально обеспеченными людьми, у других энергии хватает только на то, чтобы преодолеть сотню метров до мусорных баков. Это и есть этническая деградация.

У европейских народов есть два магистральных пути: под лозунгом «Да здравствуют свободы любые и для каждого» сойти со сцены истории, как это произошло с античными народами, или озаботиться фактом угрозы падения биологической и этнической конкуренции. Хотя последнее еще не означает спасения, но позволяет принять хоть какие-то меры против продолжающего падения уровня этноэнергетики.

Следствием нарастания деградационной демографии в развитых странах стала этническая экспансия южных народов в северной полушарие. Так, с 1991 г. по 2004 г. вид на жительство в США получило 12,9 млн человек, что почти в три раза больше, чем в 70-е годы (США-Канада: экономика-политика-культура. 2008. № 1. С. 13). Большинство из них — «южане». Если последовать этому примеру и распахнуть границы для переселенцев из других стран и континентов, то можно уверенно утверждать, что народы Европы, за небольшим исключением этнической конкуренции не выдержат и сдадут свои позиции — сначала экономические и культурные, затем государственные. Ныне появление во Франции в кресле премьер-министра мусульманина уже не кажется фантастичным, а лишь делом времени. Традиционный «империалистический» Запад становится уходящей натурой.

Будет ли Африка прирастать Европой? Несомненно. Процесс заселения Севера народами Юга идет быстрее их озападнивания, и это создает угрозу варваризации западной цивилизации.

Что такое варваризация? Это когда иммигранты, становясь значительной силой в обществе, в то же время не способны достичь имеющегося уровня культуры, а тем более развивать ее дальше. Проблема в том, что пришельцам нужны технические достижения Запада, но часто не его культурные и трудовые ценности. Идет своеобразная гонка: подтянет ли Запад южные народы до своего уровня, или они «преобразуют» Европу на свой лад. США удалось привить ценности евроатлантической демократии Японии, Южной Корее, Тайваню и ряду других народов, относящихся к традиционному социуму. Но потерпели неудачу в Иране, Афганистане, Ираке, Сомали… Почему так вышло — тема дискуссионная. Но ясно другое: Западная Европа проспала колонизацию самое себя, потому что оказалась в плену двух понятий — «интернационализация» и «глобализация», тогда как в научном обороте почти не встречалось другое слово — «экспансия». А это оружие обоюдоострое.

Те же процессы идут в России. Во многих городах быстро растет число жителей, для которых русский язык иностранный, и они пользуются им только в качестве языка межнационального (и межторгового) общения. Потому на вопрос: «что будет, если не удастся восстановить этноэнергетику русской нации?» получается простой ответ: «Тогда произойдет то, что всегда происходило: новые народы прорвутся на евразийские пространства и создадут новые государства, включив в их составы старые этносы».

Как некогда господствующая нация превращается в подчиненную, иногда бесправную, можно наблюдать по положению русских в бывших советских, а ныне независимых (причем с согласия русских!) республиках. Нигде русский язык не стал вторым государственным, хотя везде русские сыграли огромную роль в создании местного экономического, научного и культурного потенциала. Причем часть этих республик было создана по инициативе Москвы, а к Украине были прирезаны большие куски завоеванных и освоенных русскими территорий (Причерноморье, Донбасс). Построенные там города, заводы, рудники, шахты стоят многие миллиарды, но даже такой сверхщедрый подарок не умиротворил украинских националистов, несмотря на постоянные взывания к чувствам «братского народа». Так что не стоит рассчитывать на снисхождение со стороны новых хозяев в случае коренного изменения этнической ситуации в Евразии.

Правда, существуют надежды что отчужденные общности со временем самоликвидируются, «рассосутся». В качестве успешного примера ссылаются на Соединенные Штаты, долгое время выступавших в качестве «котла народов». Но даже там на интеграцию негритянского населения, имевшего иной культурный код, ушло более 100 лет. И все равно отчужденность сохраняется (межрасовые браки в Америке исключение). Кроме того, с прекращением ввоза новых рабов в начале XIX века прекратился приток извне, что позволило стабилизировать численность черного населения США на уровне 10 процентов. Существовавшие национальные анклавы (гетто) — китайские, итальянские — были относительно небольшими и располагались в крупных городах. Ныне же отчужденные национальные и религиозные общины существуют во многих больших и малых городах, но главное, идет постоянный приток новых иммигрантов, которые уже не стремятся ассимилироваться. Им и так комфортно. Да и сделать это практически невозможно. Мусульмане из Африки и Азии попросту не имеют права избавляться от своих идеологическо-культурных особенностей.

Исторический опыт показывает, что государство может быть многокультурным и, одновременно, устойчивым, но только на единой цивилизационной основе. Разные цивилизационные уклады обязательно будут работать на разрыв конгломерата. Соединенные Штаты состоялись как государство именно по первой формуле — разные культуры, но единая цивилизация. Разные конфессии и партии, но единая государственная и общенациональная идеология («американская мечта»). Ныне США и Западная Европа допустили роковую ошибку, позволив укореняться в своих обществах разным цивилизационным укладам. И те готовы из состояния маргинальности дорасти до уровня доминирования, а этот путь лежит через борьбу и конфронтацию. И чем сильнее влияние деградантов, тем больше шансов на успех у новых экспансионистов.

Западноевропейские власти пересадили в национальный организм социальный эмбрион в виде этнических замкнутых общин, в полной уверенности, что здоровый организм найдет способ симбиоза с ними (теория мультикупьтурного существования), но выяснилось, что эмбрион способен не только расти, но и «переварить» принявший его организм. Либеральные ценности хороши лишь в той среде, где их признают за ценности. История показывает, что прежде чем народы притрутся, они неоднократно воюют друг с другом, испытывая свой экспансионистский потенциал, и «дружба народов» это не результат свободного волеизлияния, а результат установившегося баланса сил.