Российские деграданты легко нашли выход из незавидного положения. Когда возникают экономические и управленческие проблемы, да еще неожиданные и к тому же с малопонятной природой своего происхождения, то сразу предлагается выход — реформы. Реформирование — «все- обьясняющее» слово, за которым можно скрыть непонимание происходящего. Предложение начать реформы — способ снять с себя ответственность. Реформы легко начать, но, подобно ремонту в квартире, трудно закончить. Хлипкий результат реформирования всегда можно свалить на объективные обстоятельства. Впрочем, нередко и этого не требуется. Обычно к концу реформирования забывается, с какими целями они начинались. «Реформы», особенно длительные по времени — благоприятная среда для демагогов и деградантов.

Итак, общее правило демократии, а также правящего класса традиционного (авторитарного) государства — с возрастанием «сытости» растет влияние деградантов. Их объективная задача — устранить препятствия для воцарения жизни «в свое удовольствие». Для этого разрушается все, что требует серьезных усилий, в том числе устраняются те качества, которые предполагают определенную степень мобилизованности общества для конкурентной борьбы, его способность аккумулировать силы. Они целенаправленно выводят страну на уровень, который по силам деградантам.

Размобилизованность — «идеал» деграданта. К ней они стремятся подсознательно, но целеустремленно. В итоге получается рыхлый, разбалансированный социум, теряющий способность эффективно противостоять внешним и внутренним угрозам, капитулирующий перед ними ради сохранения спокойной, сытой, безмятежной жизни. Поэтому, если будет предложено, чтобы Россия сконцентрировалась и начала экономическое

наступление в сфере производства товаров с высокой добавленной стоимостью, например, в автомобилестроении и электронике, то обязательно последуют «убедительные» и проникновенные рассуждения о том, как это дорого, трудно и не обязательно, что есть более легкие пути использования возможностей страны. В России эта позиция нашла свое выражение в «теории естественных конкурентных преимуществ», активно пропагандируемой в 2000-е годы. Такими «преимуществами» считалось добыча и продажа сырья на «инновационной» основе. Это все равно, если бы спортсмены и тренеры в период подготовки к Олимпийским играм рассказывали, как трудно завоевать медали и, по большому счету, не очень-то и нужно, ибо есть внутрироссийские соревнования, где также дают медали. Понятно, что такая команда олимпийские награды не завоюет. Фактически данная «теория» служит основанием для уклонения от соперничества, хотя на словах все за то, чтобы развивать конкуренция. Но это конкуренция «не бей лежачего».

В Западной Европе, США и России давно обозначилась тенденция саморазрушения цивилизации. Причем она достигла такого уровня, что социальное и техническое созидание автоматически включает момент саморазрушения. Обществом ощущается негативная тенденция, предпринимаются оздоровительные меры, но они недостаточны. Необходимо более глубокое знание причин деградации.

Все знают, сколь важно сохранять конкурентоспособность экономики, но точно также необходимо осознавать важность сохранения и поддержания высокого качества этноэнергетики. Состояние государства определяется не размерами природных богатств, а состоянием национальной энергетики.

Энтропия в природе — это процесс рассеивания энергии. Она представляет опасность в том случае, если воспроизводство новых порций энергии не в состоянии покрыть ее убыль. В физике космоса угроза энтропии означает тепловую смерть Вселенной. Было высказано предположение, что рассеивание энергии в бескрайнее космическое пространство со временем приведет к такому охлаждению газа и тел во Вселенной, что любые формы жизни станут немыслимыми. Но если даже это и так, то речь идет о столь отдаленной перспективе (миллиарды лет), что никак не скажется на человечестве. А возможна ли подобная угроза для общества? Да, возможна, и тому есть многие исторические примеры. Но данная угроза чаще всего не осознается, хотя бы потому, что в гуманитарных науках только складывается понятие социальной энтропии, а, соответственно, нет ясного понимания принципов и закономерностей ее возникновения.

Трудность описания энтропийных процессов в обществе состоит в том, что сам термин «энтропия» условен. Он взят из физики по методу аналогии и лишь как аналогия способен объяснить процессы, коренным образом отличающие от естественнонаучных. Надо иметь в виду, что использование понятий из физики или биологии — занятие вынужденное, вызванное неразработанностью специфического понятийного аппарата. Многократные попытки отдельных историков и социологов придумать особые, относящиеся только к гуманитарным наукам термины, закончились неудачей. Конструирование слов выглядело довольно надуманным и неуклюжим. Попробуйте выговорить, например, слово: «протомилитомагнарный». К немногим успехам относится придуманное Л. Гумилевым благозвучное слово «пассионарность». Поэтому, чтобы не обременять текст придуманными терминами, используются привычные слова-понятия.

В чем проявляется социальная энтропия? Казалось бы, в войнах. Вот где затраты колоссальны! Однако европейские государства, несмотря на огромные потери материальных и людских ресурсов, за последние 300 лет развивались очень быстро. В тоже время, между странами Латинской Америки было небольшое число вооруженных конфликтов, но они не только не смогли догнать Европу, но и значительно отстали от нее. То же самое характерно для Африки и мирных государств Азии. Аналогичной была ситуация с Древним Римом. Почти непрерывные войны сопровождались постоянным усилением римского государства, превратившегося в итоге в «мировую» империю. Причем усиление имперской мощи сопровождалось расцветом культуры. Почему же войны становились ускорителями научно-технического, а порой и социального прогресса, а не тормозом?

Для сравнения обратимся к паровому двигателю. Работа в нем — это разница между максимальной и минимальной температурами производимой энергии. Соответственно, чем выше температура пара, тем больше возможностей произвести полезную работу. Так и с войной. Она может играть роль очень высокой температуры для разогрева социальной энергии. Задача правителей найти способы целеустремленного использования имеющейся энергии. В Древнем Риме это удавалось в наибольшей степени, в том числе через военную экспансию, что и обусловило превосходство римлян над окружающими народами. Высокую эффективность использования разогретой социальной энергии продемонстрировала фашистская Германия. Всего за несколько лет в Германии были созданы не только мощные вооруженные силы, которые удалось победить лишь совместными усилиями трех великих держав (СССР, США, Великобритании), но и был осуществлен впечатляющий прорыв в ракетостроении и реактивной авиации.

Не преминули использовать Вторую мировую войну для технического прорыва и Соединенные Штаты. Самый яркий пример — использование атомной энергии.

Несмотря на колоссальные потери, война вывела Советский Союз в сверхдержавы, а ее военно-промышленный комплекс надолго стал локомотивом научно-технического прогресса. Это говорит о том, что деградация не связана с затратами социальной энергии на достижение целей. Наоборот, чем активнее общество, чем больше усилий оно прикладывает, тем быстрее наращивает социальные мускулы. Поэтому призывы иных «светлых» умов опереться на иностранный каптал, иностранную рабочую силу, иностранных ученых как средства развития России есть курс на дальнейшее понижение национальной энергетики, что обернется ее историческим поражением.

В мире физической природы энергия получается, прежде всего от сжигания топлива, хотя есть и чистые виды получаемой энергии — энергия ветра, приливов, гидроэнергия (если размер затапливаемых земель невелик). Социальная энергия может быть получена через принуждение к труду внеэкономическим путем. Труд рабов и крепостных, а также гибель солдат тоже можно сравнить с процессом «сжигания топлива». Но необходимый результат можно получить через экономическое и моральное стимулирование. Самый «чистый» вид социальной энергии — творчество: творчество ученых, конструкторов, художников, а также управленцев всех уровней. Чем выше энергетическая отдача творческой части общества, тем быстрее оно развивается. В итоге «на выходе» имеются общества с очень разным уровнем социального коэффициента полезного действия. Государства Латинской Америки в XIX веке имели конституции, законы и политическую систему (парламент, многопартийные выборы) сходные с Соединенными Штатами. Но почему-то США развивались намного быстрей, оставив Латинскую Америку далеко позади. Причина тому проста: социальный КПД, прежде всего в сфере творчества, был намного выше в США, тогда как Латинская Америка за два столетия своей истории не подарила миру ни одного ученого! Не было сделано ни одного научного открытия или технического изобретения, а Соединенные Штаты буквально фонтанировали инновациями. Это и решило историческую судьбу этих регионов. Поэтому зависть южных соседей к богатому Северу по большому счету необоснованна, мол, нас эксплуатируют, а то мы бы… Живи Латинская Америка самостоятельно, жизненный уровень населения не только был бы низким, но регион пребывал бы в архаике. Эксплуататоры с севера не просто используют их ресурсы, но поставляют технику, технологии и капиталы, иначе землю до сих пор обрабатывали бы мотыгой и крестьяне ничего не знали бы о тракторе. СССР даже гражданская война и гитлеровское нашествие не помешали стать великой державой, а в Латинской Америке уже 150 лет без устали рассказывают про то, что им кто-то мешает. Мода валить на внешние обстоятельства перекинулась и на другие страны. Чтобы богатеть и развиваться, надо повышать свой социальный КПД, как это сделали некогда бедные Япония, Южная Корея, Тайвань и другие подобные им страны, и дела пойдут в гору. Как именно повышался социальная эффективность в мировой истории разными странами и народами рассмотрено в моих книгах, посвященных теории и практике экспансионизма. (Шапталов Б. Н. Экономическая экспансия. Теория и практика обретения национального богатства. М.: Экономика, 2008; Шапталов Б. Н. Теория и практика экспансионизма. Опыт сильных держав. М.: URSS, 2009).