— Конечно…

— Тогда можете поблагодарить меня за предупреждение. Я понимаю ваше состояние, но ничего не поделаешь… Может ли мистер Пензер поехать с вами в вашей машине или ему ехать отдельно? Вы могли бы обсудить с ним все по дороге. Он неплохой собеседник.

Она взглянула на меня и затем перевела взгляд на Вульфа.

— Может ли со мной поехать мистер Гудвин?

— Нет, мистер Гудвин мне нужен, — ответил Вульф, и бедняжка вынуждена была согласиться на Саула.

Он принес ей пальто.

Дверь за ними захлопнулась. Вульф покосился в мою сторону:

— Ну, что скажешь?

— Наш телефон все еще прослушивается.

— Не можешь ли ты встретиться с мистером Кремером до ленча?

— Лучше после ленча. У него будет хорошее настроение. Для получения ордера на арест ему потребуется не более часа.

— Хорошо. Но не… Что тебе, Фред?

Фред Дэркин, до сих пор стороживший актеров, объявил в дверях:

— Они просят есть!

Кабинет полицейского инспектора, ведавшего расследованием убийства, хотя и был не в очень запущенном состоянии, но и хвастаться было нечем. Линолеум на полу был ветхий, письменный стол Кремера нуждался в полировке, и я никогда не видел, чтобы окна здесь были по-настоящему чисты. В 14.35, когда я опустился на простой стул перед столом инспектора, Кремер зарычал:

— Я же сказал: не приходить и не звонить!

Я кивнул:

— Но теперь все в порядке, и мистер Вульф…

— Что в порядке?

— Он заработал свою сотню тысяч плюс гонорар.

— Черта с два!

— Однако это так. Но мы не выполнили вашего распоряжения. Мы…

— Я не отдавал никаких распоряжений.

— Ладно, ладно. Мы узнали, что Морриса Элтхауза застрелил не сотрудник ФБР. Мы знаем, кто это сделал, и, думается, сумеем это доказать. Я не собираюсь рассказывать, как мы загнали в угол Брегга. Я пришел сюда не для этого. Когда у вас будет свободное время, мистер Вульф с удовольствием расскажет вам все. Получите удовольствие. Я пришел к вам поговорить об убийстве.

— Говорите.

Я достал из нагрудного кармана фотографию и протянул ему.

— Сомневаюсь, чтобы вы видели ее прежде, — сказал я, — но один или несколько из ваших людей видели эту фотографию. Она находилась в ящике комода в спальне Элтхауза. Его мать дала мне ключи, поэтому не пытайтесь пришить мне незаконное вторжение в частный дом. Взгляните, что на обороте.

Он перевернул фотографию и прочел стихи.

— Это четыре строки Китса из «Оды греческой вазе», продолжал я. — Написано рукой секретарши миссис Бранер, мисс Сары Дакос, проживающей в доме шестьдесят три по Арбор-стрит, на втором этаже, как раз под квартирой Элтхауза. Я удостоверился в этом, достав образчики ее почерка у миссис Бранер. Вот они. — Я протянул ему листок из календаря и записку. — Между прочим, из своего окна она видела трех фэбээровцев, выходящих из дома. Помните об этом, когда будете допрашивать ее.

— Допрашивать ее? За это? — Он постучал пальцами по фотографии.

— Нет. Я явился сюда главным образом ради того, чтобы предложить вам пари. Ставлю пятьдесят долларов против одного, что если вы получите ордер и прочешете ее квартиру, то обнаружите кое-что, что доставит вам удовольствие. И чем скорее, тем лучше. — Я поднялся с места. — Вот и все.

— Черта с два «все»! — Его красное лицо еще больше побагровело. — Садитесь. Я допрошу вас! Что мы обнаружим и где вы это спрятали?

— Я ничего не прятал. Послушайте, вам известно, что, имея дело со мной, вы имеете дело с мистером Вульфом. Вы знаете также, что я всегда придерживаюсь инструкций. В настоящее время я больше ничего не могу сообщить вам. Я нем как рыба. Любое количество времени, которое вы потратите на брань, будет потерянным временем. Заполучите ордер, воспользуйтесь им, и, если вы найдете что-нибудь в квартире мисс Дакос, мистер Вульф будет рад вместе с вами обсудить все.

— Сперва я обсужу это с вами! Вы никуда отсюда не уйдете!

— Разве только если буду подвергнут аресту. — Я обиделся. — Что еще вам от меня надо, ради самого господа бога?! Вы занимаетесь этим убийством уже более двух месяцев! У нас оно заняло всего одну неделю.

Я встал и направился к двери. Я был уверен, что, если не он сам остановит меня, это сделают внизу, когда я выйду из лифта. Но дежурный у входа, знавший меня в лицо, только кивнул, не слишком дружелюбно, но почти по-человечески. Я не остался в долгу.

Все было в порядке в нашем старом особняке. Эшли Джервис и Дэйл Кирби накормлены, получили по своей тысяче долларов и отправились восвояси. Фред и Орри за двухдневную работу получили по три сотни — значительно больше обычного — и тоже уехали. Саул находился в конторе миссис Бранер, готовясь то ли красить стены, то ли штукатурить их, что больше придется ему по душе. Вульф, конечно, читал книгу, и, конечно, не «ФБР, которое никто не знает», так как теперь он, во всяком случае, кое-что уже знал, и в четыре часа поднимется наверх, в оранжерею, точно по заведенному распорядку дня. Так как я никогда не сплю после обеда, даже если не доспал ночью, я вполне мог бы позволить себе выйти и прогуляться, что я и сделал.

Я остановился напротив дома шестьдесят три по Арбор-стрит. Было холодно, я продрог. Ключи были все еще у меня в кармане, так что я перешел через дорогу и поднялся на третий этаж, в квартиру Элтхауза. Пятьдесят три часа прошло с тех пор, как я сунул револьвер между пружинами кушетки, а этого времени было вполне достаточно для любой девицы, чтобы отыскать дюжину револьверов и перепрятать их в другое место. Если там его не окажется, мы будем в глупейшем положении, а и то и хуже, так как это я направил Кремера по следу. Он понимал, что Вульф послал меня не из пустого подозрения, а твердо зная, что в квартире есть что-то горяченькое, и, если оно исчезло, виноватыми окажемся мы. Если бы я прямо сказал ему про револьвер, то тем самым признал бы, что скрыл важную улику, и тогда — если меня заподозрят в чем-нибудь более худшем — прощай наши лицензии.

Вас может не интересовать состояние моих мыслей, но, поверьте, они волновали меня. В гостиной Элтхауза я отдернул портьеру на одном из окон и прижался лбом к стеклу, чтобы видеть тротуар внизу. Довольно глупое занятие, но что можно было требовать от меня в моем тогдашнем состоянии? Часы показывали половину четвертого. Я покинул Кремера всего сорок минут назад, а только для того, чтобы получить ордер, ему понадобится не меньше часа, так что я еще ничего не мог увидеть. Стекло было холодное, лоб у меня занемел. Но я нервничал и все прижимался лбом к стеклу и через некоторое время кое-что увидел. В поле моего зрения показалось Сара Дакос, шагавшая по тротуару с большим свертком подмышкой. Она вошла в подъезд. Было без десяти минут четыре. Я ничего не имею против Сары Дакос. Но и «за» у меня тоже ничего не было.

Женщина, пославшая пулю в сердце человека, возможно, заслуживает сочувствия, а может быть, и нет, но, черт побери, она никак не может ожидать, что повстречавшийся с ней незнакомец отложит свои дела ради нее.

Я услышал, как открылась и тут же захлопнулась дверь в ее квартиру.

В четверть пятого подъехали две полицейские машины. Одна из них нашла местечко у обочины, вторая остановилась напротив, и я узнал всех трех сыщиков из отдела Кремера, когда они зашагали к дому номер шестьдесят три. Один из них, сержант Пэрли Стеббинс, возможно, думал обо мне, нажимая на кнопку звонка. Ему ненавистна даже мысль о том, что Ниро Вульф или я находимся в том же районе, где совершено убийство, а тут ему приходится выполнять задание, связанное с нами. Я хотел выйти на лестницу, послушать, что они будут говорить, когда предъявят ей ордер, но не решился.

На обнаружение револьвера ушло у них не более десяти минут. Они вошли в квартиру в 16.21, а Пэрли покинул дом вместе с Сарой Дакос в 16.43. Кладу двенадцать минут, в течение которых он мог задавать ей разные вопросы, после того как был найден револьвер. Я стоял у окна и наблюдал, как Пэрли вместе с ней уселся в машину. Затем машина отъехала, я отошел от окна и опустился на кушетку. С арестом Сары Дакос вопрос о револьвере был разрешен. Я просидел на кушетке несколько минут, приводя в порядок свои мысли.