Я сказал как можно убедительнее:

— Думаю, я понял. — Вся эта идиотская история сбила меня с панталыку, потом вы меня довели. — Мне удалось ухмыльнуться. — Насчет револьвера. Я не стрелял, значит это был кто-то другой. Кто, не знаю. Но увести мое оружие было не трудно.

Арт нахмурился.

Я попытался вспомнить, видел ли кто-нибудь вчера вечером меня с оружием. Револьвер был при мне, но твердо свидетельствовать никто бы не смог — за исключением Люсьена и его приятеля.

Поэтому я рискнул.

— Я был без оружия пару дней. Не работал. Последний раз я видел мой магнум, когда запирал его в среднем ящике письменного стола в конторе.

Арт продолжал хмурить брови.

Я продолжал.

— Это единственное, что приходит мне в голову, Арт. Это единственное разумное объяснение. Револьвер теперь у Хилла, а я последний раз видел его у себя в конторе. Кто-то, видно, его спер. — Я покачал головой, пытаясь изобразить недоумение. — Не знаю, как. Или зачем. Зачем кому-то понадобилось красть мой револьвер?

На этом я остановился. Арт Грант посмотрел мимо меня и кивнул. Я услышал, как сзади кто-то встал, но не обернулся. Я уже отстрелялся.

Прошло минут двадцать. За это время я постарался поубедительнее рассказать о своих действиях прошлой ночью, потом осторожно добавил кое-какие детали о нашей встрече у Джея с этими крутыми ребятами.

— Одного парня звали Люсьен, — сказал я в заключение. — Имени второго не знаю, но того, который покрепче, звали Люсьен. Поплясал он у меня, Арт. Знаешь этот прием с двумя пальцами — «пошли»? — Я показал ему прием на своей руке, и Арт слегка улыбнулся. — Боже, — сказал я. — Он прямо задыхался. Но в этот момент второй малый врезал мне по голове, и я потерял интерес. Мне еще повезло, что Люсьен не выбил мне все зубы.

Я закурил, затянулся и в этот момент зазвонил телефон. Арт произнес в трубку:

— Да? Отпечатки? Ага. Доложи. Хорошо. — И повесил трубку.

Я постарался сделать вид, будто меня это не касалось.

Арт стряхнул пепел с сигареты. Я ничего не говорил. Если все сработало, я смогу выбраться отсюда на некоторое время, но на душе было тошно. Я буду не в своей тарелке до тех пор, пока не выясню, что же произошло на самом деле, и не скажу Гранту, что я соврал, пока не скажу ему что револьвер был при мне, когда я вечером вернулся до мой, пока не объясню, что соврал, чтобы не загреметь в кутузку. Правда, он может узнать, что я наврал, а если узнает, тюрьма мне обеспечена. Друзья друзьями, но лжи Арт не потерпит.

— Ну, — произнес я. — Что теперь? Будете заводить дело на подозреваемого? Может вызвать адвоката, чтобы мне вручили ордер на арест? Я ухмыльнулся, стараясь выглядеть веселее, чем я чувствовал себя на самом деле.

— Не заводись, — сказал Арт, покусывая усы.

Хилл вышел из комнаты и вернулся с горячим кофе в бумажных стаканчиках. Мы все попили кофе. Через довольно длительный промежуток времени, в течение которого я снова пересказывал свою историю, зазвонил телефон.

Арт схватил трубку. Полминуты он слушал, потом сказал:

— Да. О’кей. Поднимайся. — Он посмотрел на меня. — Марк, ты знаешь, что твоя контора взломана?

Я не вскочил с места, не стал изображать крайнее удивление. Вместо этого я небрежно произнес, чувствуя себя последним подлецом.

— Ты не шутишь? Хотя, как я и сказал, смысл в этом есть.

Он кивнул и загасил сигарету.

— Взломана входная дверь, а также три ящика стола, включая и средний, где, как ты сказал, был револьвер. Ребята из лаборатории обнаружили отпечаток на поверхности стола, Марк. Хороший отпечаток — ладонь и четыре пальца. Отпечатки не твои и не Уэвера.

— Установите их? — Я решил, что с этого момента буду драить этот прекрасный стол каждый день.

— Уже установили.

— Кто? — спросил я. Но прежде чем он успел ответить, я сказал — Подожди минутку. Не говори ничего. У меня идея. У вас есть фотография этого парня?

Он кивнул.

— Что если принести сюда дюжину фотографий? Сколько хочешь, включая и фотографию этого парня с отпечатками. Я выберу одну или несколько фотографий тех, кто, видно, настолько меня ненавидит, что подстроил все это. Черт побери, Арт, я нисколько не сомневаюсь, что это все подстроено. Если за мной кто-то охотится, то это может быть только тот, с кем у меня пересеклись дорожки. Вся эта несуразица возникла не случайно. Может я чего-то не понимаю, но похоже, что против меня это давно замышлялось.

Он подумал, потом вывел Хилла в соседнюю комнату, оставив дверь открытой, и что-то сказал ему, но я не разобрал что. Через десять минут Грант, Хилл, сержант и я сидели в большой комнате. Я сел за длинный стол с пачкой фотографий в руках. Сердце у меня колотилось.

— Ну, поехали, — сказал я.

Я начал быстро просматривать колоду, надеясь найти мрачную рожу Люсьена с длинным крючковатым носом, или его приятеля. Кто-нибудь из них, считал я, взломал мою контору и выкрал купчую. И тут я увидел фотографию Люсьена. Я быстро отложил ее в конец пачки, пытаясь ничем себя не выдать. Фотографии приятеля Люсьена не нашел. Оно и к лучшему, может я попался.

И в этот момент мне в голову пришла мысль, от которой чуть не закружилась голова. Я до чертиков испугался. Я находился в отделе убийств, обсуждая с его сотрудниками убийство, которое, как они считали, мог совершить я, но положение мое было не таким уж плохим. Более того, оно улучшалось, потому что против меня не было ничего, кроме моего револьвера, послужившего орудием убийства. За исключением этого, положение мое было довольно прочным. Джей был моим другом; убив его, я ничего не выигрывал; револьвер у меня могли легко украсть именно так, как я показал; никто не мог бы доказать, что у меня был злой умысел или какой-нибудь мотив.

Вся шутка заключалась в этом. Мотив. И у Марка Логана, частного детектива, мотива не было. Совершенно никакого.

Только одна мелочь — я спал с женой убитого почти до дня его гибели.

Только эта мелочь — и четверть миллиона долларов.

Я затаил дыхание, потом медленно выдохнул и, стараясь выглядеть спокойным и естественным, посмотрел на первую фотографию и отбросил ее в сторону. Какой-то неизвестный, которого я никогда не встречал. Мой мозг лихорадочно работал.

Даже если в отделе убийств никогда не узнают про нас с Глэдис, хватит того, чтобы всплыла купчая, подтверждающая, что Джей продал мне свое дело накануне гибели. Убийца — я, и спорить нечего. Даже сумма сделки известна — один доллар. Кто мне поверит, когда я попытаюсь объяснить причину этой странной продажи? Все будет выглядеть так, как будто я заставил Джея переписать магазин на себя, а потом убил его. Я попробовал глотнуть, но ничего не получилось. Губы были как дубовые.

Секунд десять или пятнадцать я невидящим взором внимательно смотрел на вторую фотографию, а мой мозг продолжал лихорадочно работать. Потом моргнул и напряг зрение. Нет, этого парня я не знал. Я покачал головой и отбросил ее в сторону, посмотрел через стол на Хилла и сказал:

— Пока мимо. Лучше все-таки что-нибудь найти, да? — Голос звучал напряженно.

Третьей была фотография парня по имени Хоуи Блор. — Вот этот малый, — сказал я. — Не знаю, но у него может быть зуб против меня. Я засадил его на небольшой срок. — Я посмотрел на Арта и Хилла. — Да вы оба помните.

Никто из них ничего не сказал.

Я отложил фотографию Хоуи в другую сторону.

— Может быть, — продолжал я. — Трудно сказать, что бывший зек его типа может выкинуть.

Мне было немного не по себе. Я отметил еще пару физиономий, оказавшихся знакомыми, сказав, что этих ребят знаю, но наши пути не пересекались, и наконец добрался до Люсьена.

— Эй, — сказал я. — Вот с этим дурачком мы вчера схватились. Это тот Люсьен, о котором я говорил. Тот, который познакомился с «пошли». — Потом я покачал головой, надеясь, что не переигрываю, и продолжил. — Правда, не вижу причин, чтобы подставлять меня. Его приятель даже треснул меня по затылку.