Дана нахмурилась.

– Звучит так, словно вы не верите.

– Чак мог бы таким быть, – сказала Эйлин, убирая с лица прядь волос. – Он зависал

со старшим братом и странными парнями. Но Мейси? Нет уж. Я не говорю, что она была

идеальной, но в таком была настроена решительно. Меня не переубедить. Я слышала,

люди говорили такое и об остальных. Никто не верит, что они были пьяны. Никто из нас.

А копы так говорят. И учителя, – она вздохнула. – И потому мы получаем лекции об

опасности наркотиков, бла–бла–бла. Это бред. Мейси точно не напилась бы.

– Меня все это пугает, – сказал Дейв. – Мне семнадцать, нам еще рано думать о

смерти.

– Но все умирают, – сказала сухо Эйлин.

– Смерть – это порог, – возразила Мелисса.

Дейв тряхнул головой.

– Возможно. Но что тогда на другой стороне?

– Мы меняемся и перерождаемся, – сказала Мелисса. – Возвращаемся к источнику и

принимаем новый облик, чтобы продолжать путь к просвещению.

Дана боролась с желанием закатить глаза. Эйлин отвела взгляд на миг, и Дана

поняла, что та закатила глаза.

– Возможно, – снова сказал Дейв, – но это теория. И я пытаюсь быть открытым

всему, но никто точно не знает, что там у мертвых.

– Но все мы узнаем, – сказала Эйлин.

– От этого о случившемся думать не проще, – сказал Дейв. – Мейси ходила в нашу

школу, жила по соседству. Мы знали ее. Не очень хорошо, но знали. Достаточно, чтобы

она жила в нашем мире, …если это понятно.

Дана удивленно взглянула на него, прошла пару шагов в тишине, оценивая его. Она

знала, о чем он, знала, что тема была глубокой. И пугающей. В детстве она верила в

мнение воскресной школы о небесах. Ее вера менялась с возрастом, она больше читала,

глубже думала, серьезно все воспринимала.

Разговор продолжался, она шла с остальными, но слушала свои мысли. Дейв задел

больное место. «Никто не знает, что там у мертвых», – была ли душа Мейси, ее разум, еще

там, помнила ли аварию, боль, смерть? Это была ужасающая мысль.

Они говорили о Мейси по пути в школу. Дане казалось, что Смерть все время шла с

ними.

ГЛАВА 8

Региональная старшая школа Францис Скотт Ки

7:06

Школа оставалась школой.

Уроки начинались по звонку. Коридоры наполнялись и пустели. Директор делал

объявления, которые было сложно разобрать из–за плохих колонок в классах. Учителя

пытались учить, а ученики – по большей части – старались не учиться. Нормально.

Но было совсем не так.

Все постоянно общались, строили догадки и сплетничали. Девочки, которые

дружили и знали Мейси, собирались в группы и вели себя подавленно. Дана смотрела на

это, но не играла. Она не встречала Мейси, даже не знала, как та выглядит. Но почему–то

ей было стыдно не знать ученицу, которая погибла. Это казалось неуважением, хотя Дана

не могла понять, почему. Она решила пойти в воскресенье к церковь и поставить за нее

свечку.

День тянулся, и она поняла, как мало участвовала в жизни школы. У нее не было

круга друзей. Даже Дейв и Эйлин не рассказали бы ей про Мейси, если бы Дейв не был

влюблен в Мелиссу. Дана порой ощущала себя невидимой. Как призрак. И такие мысли

пугали ее.

Между английским и спортзалом у нее было окно, и она решила провести часть его в

библиотеке, пытаясь найти книги о религиозных видениях (ничего), психологическом

ущербе (тоже ничего) и снах (ничего). Она недовольно покинула библиотеку и

отправилась в спортзал, чтобы раньше переодеться. Ей не нравилось переодеваться, когда

вокруг были другие девочки. В отличие от сестры, Дана смущалась, когда была в нижнем

белье рядом с другими. Она была крохотной, худой, без изгибов. Пока что. Мама

говорила, что изменения могут начаться позже, но они точно будут. Мелисса выглядела на

двадцать, когда ей было двенадцать. Мама пыталась объяснить Дане, что выглядеть так в

таком возрасте не весело, но Дана всегда завидовала фигуре Мелиссы.

«Очарование, заметная личность, чувство юмора и грудь, – перечисляла Дана плюсы

сестры. – А я? Задумчивость? Хорошие оценки? Странное поведение? Ага, так я парней и

завоюю».

Предыдущий урок физкультуры еще шел, и раздевалка была пустой, и Дана открыла

свой шкафчик и быстро разделась, а потом натянула страшный голубой костюм без

рукавов и штанин, такой была форма девочек в школе. Хорошо было только то, что в этой

форме никто, даже Донна Бертрам, похожая на Фарру Фосетт, не выглядела хорошо. Она

думала, что одна здесь, пока за ней с тихим щелчком не открылся шкафчик. Дана

развернулась, вздрогнув, и увидела девушку, заглядывающую в шкафчик.

– О, прости, – сказала Дана, хоть и не знала, за что извинялась.

Девушка выудила что–то из шкафчика.

– Круто. Я думала, что одна здесь.

– Я тоже.

Девушка была ростом с Дану, но крупнее, с густыми черными волосами. Она была в

красивой голубой блузке и короткой юбке, и Дана была удивлена, что учителя не

отчитали ее за такую длину. Колготки тоже было странно видеть в школе. И красивые

туфли. На ее шее был необычный кулон – черный диск из оникса, окруженный завитками

золота в виде огоньков, это было похоже на солнечное затмение. И хотя Дана никогда не

видела такое украшение, было в нем что–то удивительно знакомое.

Дана отвернулась и начала застегивать форму на пуговицы. Тишина в раздевалке

давила, казалось, ее нужно чем–то заполнить. Дана не умела болтать, она могла лишь

спросить о погоде. Но сегодня все было иначе, и Дана ухватилась за большую тему.

– Как жаль, что такое случилось с Мейси, да?

Шум в шкафчике затих.

– Мейси? А что? Что с ней случилось?

– О… ты не слышала? – она оглянулась через плечо, но девушка все еще рылась в

шкафчике.

– Нет. Что случилось?

– Авария, – сказала Дана, – и она погибла.

– Авария? – сказала девушка.

– Так говорят. Она врезалась в дерево после вечеринки. Так печально. Ты ее знала?

Девушка вытащила руку из шкафчика и стояла, опустив руки по бокам, склонив

голову, ее плечи сжались.

– Так умерла Мейси? – спросила она, не разворачиваясь.

– Так они говорят.

– Кто?

– Что? – спросила Дана.

– Кто говорит, что это произошло?

– Не знаю… Все, наверное. Это по всей школе.

Она видела, как плечи девушки задрожали, еще до того, как услышала всхлип.

Девушка сжала кулаки и согнулась, словно ее ударили в живот эти новости.

– Мне очень жаль, – сказала Дана. – Ты с ней дружила?

Всхлипы было ужасно слушать. Они были громкими, сломленными. Дана шагнула к

ней, потянулась и почти коснулась, но замерла. Мелисса знала бы, что сказать, но не она.

Она могла лишь повторять: «Мне жаль». Снова и снова.

Через миг грудь Даны пронзила боль в сердце. Она была обжигающей, но, как только

Дана коснулась места, боль угасла. Девушка развернулась и закричала.

Этот был самый громкий звук из всех, что Дана слышала. Он заполнил комнату и

ударил по ней волной, отогнал ее к своему ряду шкафчиков. Она врезалась в холодный

металл, зажимая руками уши.

И застыла.

Девушка стояла перед ней, уже не горбясь, подняла голову, раскинула руки,

растопырив пальцы. Ее глаза были такими большими, что вокруг карей радужки было

видно белки. Ее густые волосы развевались, отчасти закрывая ее лицо, словно в комнате

был ветер, чего точно не наблюдалось.

Дана не могла двигаться. Она могла лишь смотреть, раскрыв рот, с такими же

большими глазами, как у девочки.

Она видела бледное лицо, бледную кожу, но теперь это все менялось.

Блузка девушки была изорвана. Как и юбка. Ее колготки были в дырах, дорогие

туфли были в грязи и ободраны, кулон пропал, на шее остался красный след, словно